В начале апреля «Левада-центр» опубликовал итоги исследования на тему «Уверенность в завтрашнем дне до и после выборов»:
— В этом марте чувство уверенности в завтрашнем дне испытывал каждый второй россиянин (51 процент) — на 9 процентов больше, чем в ноябре минувшего года, — фиксируют социологи и делают выводы: — Такого резкого и сильного прилива оптимизма у россиян не зарегистрировано за все годы наблюдений. Вне всякого сомнения, нынешний небывалый оптимизм связан с прошедшими думскими и парламентскими выборами. (Уверенности добавилось не только у сторонников «Единой России и голосовавших за Дмитрия Медведева, но и у обычно самого пессимистического электората КПРФ.)
С социологами спорить трудно, однако есть некие маркеры…
Тревоги юношей
Через 10 дней после президентских выборов разговорился со студентом 22 лет. И вдруг он на ровном месте завелся — стал горячечно доказывать, что в 2000-м Россия стояла «на пороге гражданской войны», на предприятиях «годами не выплачивали зарплату», «страна вымирала». Я попытался ответить, что шалости «региональных баронов» и гражданская война – разные вещи; что к 2000 году последствия дефолта 1998-го были преодолены, а девальвация рубля пошла на пользу отечественной экономике; что ряд реформ тех лет…
Но вижу – не доходят до мальчика рациональные доводы. И вдруг вспомнил давнее и подумал: это же вопрос психологии – ему же просто неуютно. В ноябре 1982 года мне было 18 – ровно столько же лет первый секретарь ЦК КПСС Брежнев руководил страной. Мое поколение было не столь влюблено в генсека, как часть нынешнего в Путина, но мы не знали другого «руководящего и направляющего», и после его смерти естественное как воздух чувство стабильности жизни и сакральности власти (до анекдотов о «сосисках ср..х») резко уступило место смутному, но острому ощущению тревоги: а дальше что?
Вот и нынешний мальчик: в 2000-м ему было 14, и всю сознательную часть жизни он прожил при втором президенте России. Причем по большей части это сознание относится ко второму, уже легендарному президентскому сроку Владимира Владимировича – столько, например, говорили о сроке третьем… А тут мальчик видит по телевизору странное: встречу то ли действующего президента Путина с первым вице-премьером Медведевым, то ли избранного президента Медведева с без пяти минут председателем правительства Путиным. И так до 7 мая: до дня инаугурации третьего президента России. А что после 7-го?..
Тревоги учителей
Полагаю, необычные чувства испытывают не одни только юноши. Еще одна хромая аналогия. 11 ноября 1982-го я встретил свою бывшую учительницу истории (убежденная была коммунистка, со сталинским отливом, муж при этом – из репрессированных) и по-житейски обронил — вот-де, Леонид Ильич… Учительница ухватила меня за руку и возбужденно-яростно стала убеждать: «Верьте, Саша, партия ни за что не допустит раскола!» Я был ошарашен — на мой взгляд, это была неадекватная, почти истерическая реакция. И только спустя несколько лет осознал: не понял я тогда человека, видевшего после смерти Сталина всю замятню с Булганиным, Маленковым и еще кем-то, впоследствии объявленными антипартийной группой.
И вот, по-моему, на 9-м съезде «Единой России», прошедшем 14-15 апреля, во всю мощь прозвучало то самое «учительское»: «Граждане, не верьте, партия не допустит раскола!» В самом деле, например, еще несколько месяцев назад маститые кремлеведы убеждали, что «национальному лидеру» Владимиру Путину вовсе не нужна какая-либо формальная должность, а сегодня оказывается, что для сохранения курса преемственности Путину надо быть дважды председателем – правительства и партии, имеющей в Госдуме РФ конституционное большинство. И срочно – за сутки – принимаются кардинальные поправки в Устав «ЕдРо»…
Сигналы
Безусловно, нынешнее «междуцарствие» сильно отличается от былых примеров. Впервые за последние 400 лет российской государственности первый руководитель покидает свой пост не из-за плохого здоровья, смерти и не под давлением. Владимир Путин уходит с поста президента на пике популярности и полноты власти. Однако – мощный встречный посыл — при этом Путин вроде и не уходит: разной силы сигналов, долженствующих демонстрировать, что он останется истинным руководителем страны, за последний месяц можно насчитать десяток.
И никто из политиков-аналитиков не может внятно сказать, чем и когда закончится этот переходный период, в котором мы живем с осени прошлого года, и даже раньше.
Не научились мы еще цивилизованной передаче власти…
P.S. Задним числом политики-аналитики объясняют что угодно. Когда речь активно шла о возможности третьего президентского срока для Владимира Путина, они указывали на Францию и де Голля. Когда появилось словосочетание «национальный лидер» – на Ден Сяопина, который без формальной должности руководил Китаем. Сегодня, когда беспартийный Путин возглавил «Единую Россию», показывают на Джорджа Буша – мол, у того тоже партбилета нет.
В Америке их, партбилетов, ни у кого нет.