Этим летом в Томске открывается опытный участок по производству глиоксаля – химического вещества, в котором остро нуждается химическая и военная промышленность, а также фармацевтическая, нефтяная, деревообрабатывающая и другие. Пока Россия вынуждена закупать глиоксаль за рубежом по высокой цене.

Руководитель проекта – кандидат химических наук, руководитель лаборатории каталитических исследований ТГУ Алексей Князев за полгода намерен выйти на мощность более 10 тонн в месяц, а в перспективе – закрыть всю потребность в стране.

По словам Князева, это первое за много лет принципиально новое химическое производство в России, основанное на собственных технологиях. Казалось бы, есть повод для оптимизма: вот, пожалуйста, – воплощенная инновационная идея. Но не является ли она исключением, подтверждающим правило?..

В кулуарах долгое время обсуждалось: большинство так называемых инновационных проектов существуют только на бумаге. И вот президент Дмитрий Медведев выступил с подобным заявлением публично:

— Никаких существенных изменений в технологическом уровне нашей экономики не происходит. Пока не показали серьезных результатов ни малые фирмы, ни технопарки, ни различного рода центры трансфера технологий, ни технико-внедренческие особые экономические зоны.

 

До реализации доходят единицы инновационных проектов

ВРоссии в целом и в Томске в частности нет кризиса идей – есть кризис масштабирования, то есть коммерческого использования разработок. Это признают все, начиная от президента и заканчивая венчурными инвесторами. Причем последние открыто заявляют: зачастую у инноваций нет будущего, если они не будут проданы за рубеж…

Капля денег

– Число инновационных проектов в Томской области измеряется десятками, если не сотнями, но пока не многие из них достигли стадии промышленного производства. Один из положительных примеров – проект, связанный с получением по оригинальной технологии поликристаллического кремния для солнечной энергетики. Завод на северной площадке ТВЗ планируется запустить в конце августа 2009 года, инвестором выступила компания из Тайваня, – рассказал «ТН» председатель областного комитета по науке и инновационной политике Алексей Пушкаренко. – Сегодня более 20 проектов от Томской области готовятся к представлению в ГК «Роснанотех», 6 уже на рассмотрении. Самый крупный из них стоимостью 2,65 млрд рублей связан с организацией производства электронной компонентной базы СВЧ-диапазона и изделий на ее основе для телекоммуникации, радиолокации и приборостроения (ЗАО «НПФ «Микран»). Другой крупный проект – производство оборудования для осаждения покрытий нанометровой толщины на материалы и изделия, в том числе на элементы космической техники (ТПУ). Пока такое оборудование производится мелкими сериями – для масштабирования разработки нужны, как минимум, 500-700 млн рублей.

Собственно, основная проблема в коммерциализации разработок как раз отсутствие системы финансирования. Во-первых, не работают венчурные фонды (не так давно очередного начальника Российского венчурного фонда сняли с должности). Во-вторых, и это главное, нет федерального законодательства по инновационной деятельности. Некая активность идет разве что на региональном уровне — в Томской области еще в 1999 году принята первая редакция закона «О развитии инновационной деятельности».

– Мы пытаемся стимулировать предприятия разного рода преференциями: снижение налога на прибыль на 4%, освобождение от налога на имущество (2,2%), в индивидуальном порядке – субсидирование процентной ставки по кредитам либо поручительство области перед банками, – перечисляет Алексей Пушкаренко. – Кроме того, в рамках целевой программы на реализацию инновационного проекта область может выделить до миллиона рублей на условиях его софинансирования. Но это мизер, учитывая, что на развитие проекта необходимо от 5 до 50 млн рублей.

Также регион активно работает с Фондом содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере (фонд Бортника), внутри которого развивается 27 (!) программ финансирования инновационных проектов. Действует федеральная целевая программа «Исследования и разработки по приоритетным направлениям научно-технологического комплекса России на 2007-2012 гг.» (условия в ней очень жесткие, но при их выполнении можно получить от 15 до 150 млн рублей). Наконец, есть госкорпорация «Роснано», которая финансирует проекты стоимостью от 500 млн рублей.

– Но это отдельные финансовые механизмы, а не система, – подчеркивает Пушкаренко. – А без нее невозможно говорить о перспективах создания в стране инновационной экономики.

Смелым место

– На разработку технологии мы в общей сложности потратили более 100 млн рублей. Около 70% суммы – средства Томского государственного университета (использование материальной базы, привлечение университетских грантов). Дополнительное финансирование получили из фонда Бортника, – говорит руководитель лаборатории каталитических исследований ТГУ, кандидат химических наук Алексей Князев. – Над проектом работали 30 человек: 8 – руководители, остальные – студенты и аспиранты химического факультета ТГУ. Саму технологию мы разрабатывали с середины 1990-х, внедрением ее в лаборатории занялись около 4-5 лет назад. Сначала производили глиоксаль граммами, потом увеличили мощность опытной установки и стали производить по несколько килограммов в день. Когда убедились, что получается, решили делать промышленный образец установки.

Инвестора нашли через бизнес-инкубатор ТГУ: по запросу его руководителей одна из коммерческих групп согласилась вложить деньги в новое производство. Стоимость опытного участка — более 50 млн рублей, располагается он на территории завода «Манотомь».

– Мы заключили с инвесторами лицензионное соглашение на использование патента. Они построят завод по нашей технологии, а мы будем получать лицензионные отчисления – роялти, – объясняет Алексей Князев схему сотрудничества. – Без нас завод существовать не сможет: производству всегда будет нужен катализатор, кроме того, нужны специалисты, научно-техническое сопровождение. По сути, завод находится при лаборатории, и лаборатория – при заводе. За рубежом это широко распространенная практика.

Первые месяцы работы станут самыми тяжелыми: уже сейчас предсказуемы технологические проблемы, которые невозможно выявить в лаборатории. Но предположительно через полгода завод выйдет на проектную мощность. Покупатель найдется сразу, уверен Князев, — цена томского продукта будет на 20-30% ниже импортного.

– Адекватно оценив потребность различных отраслей промышленности, в перспективе мы можем увеличить производственную мощность до десятков тысяч тонн в год. Конечно, это будет стоить сотни миллионов рублей, но на такие крупные проекты есть надежный инвестор – государство, – говорит Алексей Князев. – Кстати, уже сейчас мы расширили проект: на уровне лаборатории начали экспериментировать с производными глиоксаля. Пока в России не делается даже десятой части того, что можно изготавливать на его основе. Этой задачей будем заниматься параллельно.

И так по замкнутому кругу

…Честно говоря, сложно определиться: Алексей Князев – исключение из правил инновационного бизнеса или нет? Сам себя он исключением не считает:

– Может быть, в успехе проекта и есть доля везения — с университетом, который во всем идет навстречу, с научными руководителями, с инвесторами. Но главная его составляющая – это бешеная трудоспособность коллектива. Лично у меня рабочий день начинается в 7 утра и заканчивается в 12 ночи. По такому же графику живет вся наша команда.

«Производительность труда в нашей стране пока составляет четверть от производительности труда в США. Это должно быть одним из самых существенных мотивирующих показателей для нас», – это уже выдержка из вышеупомянутой речи президента Медведева…

– По себестоимости труда китайцы заткнут за пояс любого нашего производителя, поэтому выход один – повышать интеллектуальную составляющую продукта, – считает венчурный инвестор, генеральный директор инновационной управляющей компании «ФиБр» Николай Бадулин. – Но существует и более глобальная проблема: государство, на словах поддерживая инновационную экономику, пока прилагает минимум усилий для ее создания. Чтобы не быть голословным, приведу пример из собственной практики. Я являюсь финансовым инвестором компании «Электропульс». Ее сотрудники изготавливают оборудование для лечения нарушений сердечного ритма – заболевания, на долю которого приходится до 18% всех смертей в России. Но что толку, что есть уникальное российское оборудование, имеющее европейский сертификат ISO, когда руководство соответствующих федеральных структур не желает приобретать его? Ведь проще купить европейский или американский аппарат: он дороже, там понятные лоббистские и иные взаимоотношения, и что удивляться, что оборудование в кардиоцентрах после монтажа некому и не на что обслуживать – ведь это дополнительные деньги и локализация компетенций…

Сейчас руководство области и СФО пытаются продвинуть разработку «Электропульса» через Минздравсоцразвития, но Бадулин признает: проще найти покупателя за рубежом – в Китае или Индии, поэтому он приветствовал резидентство «Электропульса» в ТВЗ.

– Недавно я был в командировке в Китае и удивился, сколь много инновационных разработок становятся там бизнесом, – говорит Николай Бадулин. – Причем вроде все как в Томске – и инкубаторы, технопарки, ОЭЗ. А все потому, что власти обязали промышленность локализовать технологии и затем покупать товары у местных производителей. Почему же в Томской области, скажем, нефтяные компании так слабо работают с инноваторами? Хотя бы на уровне региональных законов это можно поправить… Иначе так и будем ходить по замкнутому кругу: нет промышленного спроса на разработки – невозможно их масштабирование – саморазвития инновационной экономики не происходит.

 

Кстати

В сентябре нынешнего года в Томске пройдет XII Всесибирский инновационный форум с международным участием. Президент Дмитрий Медведев подтвердил намерение приехать на форум.