Раздвоение личностей

Александр Макаров наступил на грабли Александра Деева

 Суд заключил экс-мэра Томска под домашний арест и запретил ему общаться с прессой. Думаю, для такого медийного человека, как Александр Макаров, это в чем-то даже хуже физического заключения в СИЗО. И комментаторы уже раскололись на два лагеря: одни считают, что Макаров пострадал за жесткую критику «Единой России», вторые придерживаются официальной версии – оказывал давление на суд, в том числе на свидетелей.

Не буду дискутировать по поводу «Единой России» (никого из противников все равно не переубедить), а вот по поводу свидетелей думаю, что Александр Макаров в очередной раз пострадал в том числе из-за позиции Александра Деева и Василия Еремина.

Кульбит

На презентации общественно-политического объединения «Мой город» журналисты не раз спрашивали: как случилось, что былые злейшие противники вдруг стали соратниками? Ответ сводился к тому, что сегодня противники-соратники не будут вспоминать суть прежних разногласий, а вот сам факт их былых «конфликтов, споров и идеологических разногласий показывает, что тогда была настоящая демократия и оппозиция». Журналистам, привычным ко всяким невообразимым политическим перекомбинациям, этого оказалось достаточно. Тем более что с политтехнологической точки зрения ход действительно был грамотный.

Но можно предположить, с каким «радостным» изумлением восприняли такой кульбит в прокуратуре.

Поясняю: на протяжении чуть ли не 10 лет Еремин и Деев полемизировали с Макаровым весьма оригинальным образом – через активное обращение в правоохранительные органы. В свое время они буквально завалили заявлениями прокуратуру (и не только), то есть это была не идеологически общественная дискуссия, как сегодня пытаются представить уважаемые депутаты, а постоянные и настойчивые обвинения мэра Томска и его ближайших подчиненных в уголовно наказуемых деяниях. И можно вспомнить, с какой радостью оба депутата восприняли арест Александра Макарова: настоятельно подчеркивали: никакой политики тут нет; в произошедшем и их заслуга; они не рядовые свидетели обвинения, а активные. (Эти слова резко отличались от сдержанных оценок других томских политиков. Кстати, Деев в качестве члена «Единой России» еще переживал, что задержание мэра и другие уголовные дела отрицательно отзовутся на имидже партии.)

И вот спустя годы прокуратура узнает, что, оказывается, со стороны Деева и Еремина обвинения Макарова в коррупции были дискуссией ради демократии.

Риторика

– Я думаю, что это была предвыборная политическая риторика, – отвечая на вопрос, предположительно объяснил Александр Макаров в эфире ТВ-2 былые действия Деева и Еремина.

На мой взгляд, разница между риторикой и заявлениями в прокуратуру все же есть (кстати, сам Макаров никогда не отвечал оппонентам апелляцией к правоохранительным органам), но это полбеды. Проблема в том, что риторика Деева разошлась с его показаниями, данными под присягой.

– В свое время мы с Александром Сергеевичем очень бурно спорили. Хотя вынужден сейчас ему сделать комплимент. Благодаря Александру Макарову в свое время городская Дума стала нормальным демократическим представительным органом власти… – заявил Деев на пресс-конференции 31 марта, имея в виду гордуму третьего и отчасти четвертого созывов.

А вот что сказал депутат в декабре прошлого года, когда суд исследовал эпизод обвинения, согласно которому Александр Макаров получил взятку от РКС («ТН» от 10 декабря 2009 года):

– Была ли у горадминистрации возможность провести через Думу любое решение в своих интересах? – спросила гособвинитель Елена Караваева.

– Александр Сергеевич в прежнем составе Думы имел огромное влияние на депутатов и мог провести любое решение. А вот в составе нынешней Думы – нет, – ответил свидетель.

Такое чувство, что Деев-политик и Деев-свидетель даже не знакомы друг с другом и потому де-факто изложили присяжным две разные оценки одной и той же ситуации. (Полагаю, прокуратуре безразлично, что с декабря до марта Александр Николаевич вновь передумал и на пресс-конференции уничижительно охарактеризовал работу уже нынешнего депутатского корпуса.)

Вот из подобных «риторик» во многом и возникают ходатайства стороны обвинения с аргументацией о том, что подсудимый оказывает давление на свидетелей и присяжных.

Ясность

Макаров замолчал вынужденно, а его политические соратники, они же юридические свидетели, говорят невнятное. («Жить надо настоящим», – учит Василий Еремин. («Томская неделя» от 16 апреля)). Между тем им, дабы помочь Александру Макарову, можно было бы и что-то четко определенное сказать. И варианта только два.

Первый: «Да, мы существенно изменили свои взгляды на наши былые обвинения в адрес Макарова».

Второй: «Мы по-прежнему настаиваем на правильности наших обвинений».

Но беда определенных заявлений в том, что за них свидетелям-политикам надо отвечать.

В первом случае – свидетели должны аргументированно объяснить суду, в силу каких вновь открывшихся им знаний и каких произошедших обстоятельств они изменили свои взгляды.

Во втором случае – политики обязаны откровенно сказать обществу, что они просто вот такие циники.

P.S. Циничные союзы и действия не раз демонстрировали и Томское отделение «Единой России», и отделения других партий. Однако есть одно «НО» – сущностная оппозиция по определению должна быть лучше критикуемой ею партии власти – умнее, честнее и т.д. Если это условие не выполняется, то конечная цель оппозиции – не декларируемая забота об избирателях, а лишь борьба за власть.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

пять + двенадцать =