В лабиринте поиска инструментов инновационного развития
К двум исконным российским бедам новейшая история добавила еще одну: черное золото. Оно же нефтяное проклятие. Жизнь под нефтяным и газовым «наркозом» – это медленное и почти безболезненное, но все же умирание экономики страны. Это образ, рожденный экономистами института современного развития…
На этой неделе в Томской области признаны несостоявшимися пять аукционов на право пользования недрами «с целью геологического изучения, разведки и добычи углеводородного сырья» по причине полного отсутствия заявок. В прошлом году из 13 аукционов состоялись всего два: лицензии на небольшие месторожденьица получили скромные компании, зарегистрированные в Томске, – «Бакчарнефтегаз» и «ПетроГранд Экспорейшен энд Продакшн». Остальные аукционы провалились опять же из-за отсутствия заявок.
А тем временем областной Думе 31 марта предстоит приятное: разделить между бюджетниками дополнительный доход в 1,2 млрд рублей – налог на прибыль от «Томскнефти» за 2010 год.
Одновременно уже понятно, что при среднегодовой цене $93 за баррель расчетный дополнительный доход всего российского бюджета нынче составит 1,2 трлн рублей. Изменит ли это ситуацию в экономике – национальной и региональной? В какую сторону? Чего от нефтяных денег больше – вреда или пользы? Почему при растущих ценах на нефть не повышается, а понижается инвестиционная активность нефтяных компаний, особенно крупных? И, наконец, главное – к чему все это приведет?
– Без развития альтернативных нефтегазу отраслей высокотехнологической продукции выхода не будет, – говорит Григорий Боярко, заведующий кафедрой экономики природных ресурсов ИПР ТПУ.
Кому на нефти жить хорошо?
Как показывает практика, в нашем варианте нефтяные доходы – беда при любой конъюнктуре. Упадут мировые цены на углеводороды – бюджет трещит и скрипит, дефицит зашкаливает, денег ни на что нет – кризис же! Взлетят цены – опять плохо: экономика впадает в блаженный анабиоз, а очередь страждущих дополнительных бюджетных вливаний отчего-то не уменьшается. То есть тот же кризис, но уже без перспективы на выздоровление.
Поэтому самые продвинутые наши экономисты приветствовали мировой финансовый кризис как шанс соскочить с нефтяной иглы. Не получилось: эксперты говорят (а власти признают), что кризис не выполнил функции оздоровления российской экономики, а, напротив, стал стагнирующим фактором. Но кое-где…
Локальный размер
Во время недавнего визита премьера в Томск хозяева сумели удивить высокого гостя, сообщив, что за последние пять лет доля инновационной продукции в экономике региона выросла в 2,5 раза, научного комплекса – удвоилась, а нефтегазового, напротив, вдвое уменьшилась. Путин не поверил и достаточно резким тоном потребовал у губернатора Виктора Кресса и его первого зама Оксаны Козловской «уточнить структуру экономики». То есть, грубо говоря, не завираться. Пришлось объяснять высокому гостю, как и почему произошло локальное «экономическое чудо».
– Смена структуры региональной экономики – это ключевой результат работы инструментов инновационного развития. И сейчас нефтегазовый сектор дает в ВРП меньше научно-образовательного комплекса Томска, – подтвердила замгубернатора.
Тут не было бы счастья, да несчастье помогло. Вспомним: в одночасье пропал социально-отзывчивый ЮКОС, НДПИ был уведен в центр, и Томск оказался вынужден, серьезно ограничив социалку и поддержку крупных компаний, направить средства обмелевшего бюджета на развитие науки и малых предприятий. Примерно так схематично объяснила логику разворота томской экономики с сырьевых рельс на инновационные Оксана Козловская на международной конференции «Россия и мир: в поисках инновационной стратегии» (Гайдаровский форум) в Москве 16–19 марта:
– Самое главное – это обреченность. Второе условие – доверие и консенсус между властью, бизнесом и научным сообществом. А чем меньше денег, тем больше доверия…
При этом на вопрос «ТН», можно ли утверждать, что область, перенеся акценты с сырья на инновации, слезла с нефтяной иглы, вице-губернатор ответила:
– Нельзя: мы все еще зависимы от этого ресурса. На инновационном пути мы еще не достигли точки невозврата; сейчас очень важно пройти ее: завершить строительство инновационной инфраструктуры, выполнить все взятые на себя обязательства по ОЭЗ. Этот путь стоит очень приличных денег…
Пропадает вкус к добыче
А тем временем нефтяников, которые по-прежнему наши кормильцы-поильцы, при растущих ценах на нефть все больше лихорадит, они снижают инвест-активность, все меньше вкладывают в геологоразведку, не интересуются новыми участками, снижают, как «Томскнефть», добычу.
Если внимательно посмотреть прошлогодний отчет «Томск-нефти», предприятие получило чистую прибыль, рассчитанную по российским стандартам бухгалтерского учета (РСБУ), в размере 13 млрд 224,8 млн руб-лей – почти столько же, сколько и в очень тяжелом, кризисном 2009-м. Выручка компании в 2010-м, согласно отчетным материалам, выросла на 13,5% – до 72 млрд 514 млн рублей. Себестоимость увеличилась на 21,7% (в денежном выражении – более 10 млрд рублей). Валовая прибыль упала на 14,5%, то есть по сравнению с непростым 2009-м компания недосчиталась 2,116 млрд.
Причины ухудшения самочувствия отрасли в нынешнем году не местного характера, а общегосударственного: выросшие налоги, акцизы, энерготарифы…
Никто не даст нам избавленья?
– Без развития альтернативных нефтегазу отраслей высокотехнологической продукции выхода не будет, – говорит Григорий Боярко, зав-кафедрой экономики природных ресурсов ИПР ТПУ (полный текст на стр. 36. – Прим. ред.). – В мировой практике есть удачные примеры избавления от
«нефтяного проклятия» – Великобритания и Норвегия. В первом случае часть нефтяных денег стали пускать на поддержку национальных отраслей, во втором поступили еще жестче: был создан стабилизационный фонд, размещенный в других странах с запретом использования в Норвегии. Национальные отрасли – рыбная, судостроительная и так далее – выживали самостоятельно. И выжили – за счет конкуренции, собственной предпринимательской активности.
Конечно, экономики Норвегии и России не сопоставимы, признает Григорий Боярко. По объемам они различаются в десятки раз, и то, что сработало для небольшой страны, не всегда переносится на условия крупной экономики. Но региональная томская экономика по своим размерам не так уж разительно отличается от норвежской…
– Давайте признаем: инновационный бизнес в Томской области состоялся как раз благодаря нефтегазовому комплексу. И для таких территорий, как Томская область, то, что сейчас происходит с ценами на нефть, очень выгодно. Потому что мы получаем ресурс, который направляем в том числе в развитие инновационной инфраструктуры, поддержку инновационных компаний, – отмечает Оксана Козловская и признает: – Но даже Томская область не готова к тому, чтобы резко увеличить бюджетные ассигнования в развитие условий для инновационных предприятий. Пока мы живем с сознанием того, что нужно как можно больше денег направлять на социальное развитие.
Добывающие отрасли России в ближайшие годы станут основными тормозами экономического роста, сообщил министр финансов РФ Алексей Кудрин 16 марта на международной конференции «Россия и мир: в поисках инновационной стратегии»:
– Сейчас мы понимаем, что ВВП три года будет находиться ниже планки 2008 года. 2009, 2010, 2011 годы, и где-то только в начале 2012 года мы снова сможем расти, то есть три года вышли из этого тренда роста.
А сырьевой сектор, по словам Кудрина, в ближайшие годы будет расти в пределах среднего темпа роста российской экономики – 4–5%:
– Таким образом, уже сейчас стоит вопрос, сможет ли Россия сохранить свою долю в мировой экономике, если будет жить по той модели, по которой жила до кризиса.
СКАЗАНО
Евгений Гонтмахер, член правления ИНСОР, в эфире радио «Эхо Москвы» 23 марта:
– Мы писали о «жизни под наркозом», имея в виду нефтяным и газовым, до японских событий и до событий в арабских странах. А теперь посмотрите, что происходит: у нас триумф! Сто пятнадцать долларов за баррель! Завтра, говорят, двести двадцать будет… Это окончательно, что называется, угробить страну. Может, оттянуть развязку на один-два года…