История о том, как хирург стал «собачьим доктором», охотником и писателем
Томич Вячеслав Максимов, автор цикла рассказов об охоте «Записки “собачьего доктора”», стал победителем литературного конкурса, организованного Национальным фондом Святого Трифона – покровителя охотников и рыболовов. Церемония награждения состоялась в Москве. После многочисленных публикаций в журналах и газетах «Записки» изданы отдельной книгой, на средства от ее реализации Максимов намерен установить в Томске памятник охотничьей собаке. Эскиз уже готов.
Максимов? В памяти всплывает ветеринарная клиника. Кажется, при медуниверситете. Кажется, первая в Томске. Неужели тот самый врач? А кто же! Разве есть в нашем городе еще один Максимов – «собачий доктор»? Охотник… (Хотя это неудивительно – среди врачей охота не такое уж редкое увлечение.) Еще и пишет: печатается в газетах, журналах, издает книгу, награждается медалью Росохотрыболовсоюза, получает литературную премию… Интересно!
Обаяние правды
Книжка «Записки “собачьего доктора”» оказалась небольшим по объему сборником – чуть больше сотни страниц. Твердая обложка, белая бумага, богатый набор иллюстраций, крупный, не терзающий глаз шрифт. Автору перелистать приятно, да и знакомым не стыдно преподнести экземпляр.
Неспешное, с удовольствием, чтение заняло выходные. И с первых же страниц становилось понятно, почему в журналах на произведения Вячеслава Максимова есть серьезный спрос. В центральном издании «Охота и охотничье хозяйство» (выпускается с 1955 года), напечатав первый рассказ, рекомендовали автору: пишите еще!
Общее впечатление от «Записок…» к концу книги оформилось в слова: обаяние правды. Нормальный мужик занимается тяжелым таежным промыслом, на котором (цитирую) «богатым не станешь, а горбатым – точно!» И делает это с удовольствием. С риском для здоровья, а подчас и для жизни. При этом Максимов придирчиво точен к деталям: идет ли речь об охотничьем быте, подвигах собак, повадках животных или о характерах людей. Об охотниках нередко говорят (снова цитирую): «Моют спину языком», – то бишь беззастенчиво травят байки. К рассказам «собачьего доктора» это не относится. Как только первые произведения увидели свет, автору начали звонить и писать «коллеги» со всех уголков России: «Все – правда!»
Две стороны медали
При личном знакомстве Вячеслав Иванович как-то сразу разделился в моем сознании на двух людей: Максимова-доктора и Максимова-охотника. Первый – известный в городе «айболит»: на слуху, на виду со своей клиникой, а позднее – ветцентром. Окончил Томский медуниверситет, заведовал отделом экспериментальной хирургии и физиологии центральной научно-исследовательской лаборатории. По роду деятельности проводил сложные хирургические эксперименты над животными. Основной «материал» – собаки…
Оборотной стороной этой «медали» были постоянные обращения коллег, друзей, знакомых друзей за ветеринарной помощью. Однажды пришли охотники: их пса угораздило попасть мордой под вездеход. Вячеслав Иванович вызвал тогда на подмогу бригаду челюстно-лицевых хирургов – спасли общими усилиями. И после этого случая задумался: почему бы не начать свое дело? Взял лицензию на оказание хирургической помощи животным – первую в Томске! – и организовал в ЦНИЛе клинику. Спрос на ветеринарные услуги был в то время ажиотажный: нередко доктор задерживался в операционной до двух-трех часов ночи.
Долгожданный доктор
…Второй Максимов был самым популярным и долгожданным из городских в таежном поселке. Когда доктор прилетал на охоту, к аэропорту стягивалось едва ли не все мужское население.
– Я ездил не только для удовольствия, но и для того, чтобы обеспечить достаток семье, – рассказывает Вячеслав Иванович. – Моя зарплата по тем временам была невысокой – соболиная шкурка стоила дороже. За три недели удавалось добыть до полутора десятков зверьков.
Для местных умелый охотник из Томска поначалу был конкурентом. Неприятным чужаком. Тайга большая, но места в ней мало – эту неписаную истину Вячеслав Максимов усвоил хорошо. И сумел-таки стать своим – не только потому, что «смотрел» чужих лаек, пострадавших на промысле. (Однажды свою собаку привели даже староверы – и попытались впоследствии расплатиться за удачную операцию медвежьей тушей…)
– Было еще одно условие для благоприятного захода в лес, – вспоминает Вячеслав Иванович. – Я вез с собой плотно закрытую десятилитровую канистру. Спирт. Восемь честных литров (во времена нашего «сухого закона»). Развести ведром воды – получается два ящика водки…
Приезжал – и мне навстречу распахивались и души, и двери… Начинались приглашения в гости: «Пойдем, у меня клюква – размером с виноград!», «А у меня – медвежатина копченая!» Охотники гуляли. Весь спирт выпивался до заезда. А наутро начиналась охота.
Не по Джеку Лондону
– К холоду нельзя привыкнуть – холод можно только терпеть. Это у Джека Лондона какой-нибудь лихой Джон прет со всей мочи на собачьей упряжке при –60°С! Да через километр такого интенсивного бега у собак наступает ознобление легких, отек! Выхаркали бы они свои легкие – и всех делов!.. Я это испытал, выходя при –53°С. Холод давит. Пытается тебя уменьшить, смять, загнать внутрь все жизненные силы. Нам иногда показывают по ТВ какого-нибудь героя: идет вперед, за ним – обоз с виски, горячим чаем, кинокамерами. И как он пересиливает холод своим супертермобельем… Конечно, герою не страшно. А если под вечер, один, через болото, 17 километров пешком – до тепла, до горячего чая…
Одной строкой
Удивительно, но все подробные, точные в мелочах рассказы родились… из хозяйственных заметок Вячеслава Максимова.
– Я вел дневники всегда. Ведь даже для того чтобы запомнить, как стоят твои капканы, надо нарисовать какую-то схему. Плюс обязательные записи-напоминания. Например: на таком-то зимовье осталось полкило дроби, два кило крупы, на таком-то – прохудилось ведро. Записи помогали ничего не забыть, собираясь на следующий сезон. И кратко, в две строчки, сопровождались впечатлениями. И вот, когда я уже перестал ездить на серьезный промысел, именно по этим строчкам восстанавливал в памяти события, картины быта. Сейчас не сразу смогу вспомнить, что ел на завтрак, а вот как мастерил и перегораживал на охоте собачье корытце – легко!
«Три дичи»
Сегодня Вячеслав Максимов уже отошел от промысловой охоты:
– Слишком уж большой пресс на природу. Охота – с оптикой, суперкарабинами, снегоходами, болотоходами, дельтапланами… Я в этом участвовать не хочу. Наверное, я слишком много дичи добыл на своем веку – ушла «первобытная» острота и необходимость, зверей стало просто жаль. Моя 11-летняя дочь как-то попросила: «Папа, привези нам только три дичи – мне, маме и себе. Больше не надо». Да и три – много. Сегодня я живу бизнесом, намерен и дальше двигаться по этой стезе. А своей главной творческой задачей вижу завершение книги: в «Записках “собачьего доктора”» будет еще две части: «О братьях наших меньших и не только…», и «Охра моя золотистая».
Символична судьба открывающего сборник рассказа «Фарт третьего сезона». Кажется, на Максимова в ту осень свалились все 33 охотничьих несчастья: развалилась избушка, сам искупался в ледяной воде и ружье утопил, порох взорвался едва ли не под ногами… А годы спустя именно эта история злоключений принесла автору победу в литературном конкурсе.
Средства от продажи книги пойдут на открытие в городе памятника охотничьей собаке – лайке, кормилице сибиряков-добытчиков. Томский скульптор Александр Любецкий уже изготовил макет будущего памятника. Предполагается, что он будет установлен в Буфф-саду.
«…Соболевка – это тебе не фунт изюма». С одиннадцати утра до половины шестого вечера соболь водил нас по мелким пихтачам, логам, осинникам, болотцам. Кончилось тем, что собака вернулась, хватает снег, а в глазах недоумение – улетел по воздуху!!!»
(«Записки “собачьего доктора”»)