1 июля исполнилось бы 70 лет букинисту Владимиру Суздальскому
Виктор Нилов
Володя Суздальский был неформальным центром Томска в течение трети века, с середины 1960-х до середины 1990-х. К нему в букинистический отдел, а затем в магазин вели дороги всех книжников города. А также всех любителей истории, искусства, науки… Не редкость было встретить в букинистическом заезжую знаменитость из Москвы: и в столице о Суздальском были наслышаны. А когда покупатель в книжном магазине на московском Арбате удивлялся «Как вы узнали, что я из Томска?», продавец улыбался в ответ: «Столь редкие вопросы о книгах могут задавать только друзья и покупатели Владимира Игоревича Суздальского».
Володя всем помогал советом, справкой, нужной книгой, газетой, беседой. А если человеку было очень нужно, то и материально. Иногда его помощь оказывалась бесценной. Это когда он звонил и сообщал, что к нему поступила нужная вам книга, которой нет или которая недоступна для вас в библиотеках, а ваша работа без нее стопорится. Многие томские диссертации написаны, так или иначе, при Володином участии.
В качестве магазина букинистический Суздальского выполнял всю положенную ему работу плюс к этому множество иной. Той, без которой Томску трудно было бы оставаться Томском. Той, которая оставит имя Володи в томской истории вслед за Петром Макушиным. Но в отличие от Петра Ивановича Владимир Игоревич миллионов не наторговал, был бессребреником. Ходили легенды об огромной библиотеке букиниста Суздальского и его бесценных коллекциях. Нет, сапожник был без сапог. В его маленькой гостеприимной квартирке находилось место исключительно дорогим сердцу предметам.
Просветителем и подвижником его сделали судьба, талант, трудолюбие, воспитание и самообразование. Он родился в первые дни войны, 1 июля 1941 года. Детство и юность прошли в исторических местах города, на углу махонького Даниловского переулка и улицы Никитина, а затем в доме, поставленном в середине прошлого века его дедом на Гагарина, 10. Сама история питала будущего томского краеведа. Дед-профессор был медиком, мама тоже. Отчим работал в политехническом. И все страстно любили театр, музыку, искусство, литературу. Володя поступил, было, в медицинский, но вскоре перешел в университет, где и получил заочно диплом филолога.
Профессию букиниста он постиг досконально, очень многое держал в голове, которая по причине его мальчишеского роста казалась весьма большой. Но, образно говоря, она и была такой. Книжно-торговую премудрость он постигал на практике, с детства помогая продавцам в «Когизе» на Батенькова, бывшем макушинском магазине. У него была какая-то особая любовь к книге, которая у человека либо от Бога, либо прививается в семье с детства. Такими же были дар общения и Володины доброта, душевность. К числу его великих страстей еще относился театр. Володя быстро стал своим человеком в театре и театральном общежитии в Пионерском переулке.
Круг Володиного общения неизмерим. Он перекинулся хотя бы несколькими словами с каждым, кто принес ему книги на продажу. С избранными общение затягивалось на долгие годы. Причем в весьма разных кругах, где на первых местах были собрания, клубы и представления – театральные, краеведческие, книголюбские, киношные. (Но не думайте, что он принимал всех подряд – в друзья к нему хотели попасть всякие люди, и когда требовалось, он людей случайных и корыстных резко отваживал.) Володя был центром человеческого общения, в котором разговоры о литературе и искусстве легко трансформировались в обмен мнениями о жизни прошлой, настоящей и будущей.
Володя был большим любителем розыгрышей. Он легко выдавал остроты и шутки, рождаемые ситуацией. И потому завершим рассказ о хорошем человеке и славной томской легенде смешным эпизодом из его рабочей практики. Женщина сдает Суздальскому замусоленные детские книжки. Не надо бы принимать, но нельзя не помочь бедной многодетной женщине, и Володя ворчит ради приличия: «Все книжки изрисованы, исписаны. Какая-то филькина грамота. Ладно, приму оптом по рублю… Давайте паспорт, как фамилия?» И когда женщина шепчет в ответ: «Филькина», Володя моментально реагирует: «Тогда по три – за Филькин автограф!».