Он позвонил в редакцию и сказал: «Я инвалид, у меня пенсия 10 тысяч, 6 из них я плачу за комнату, на остальное живу. Последние четыре дня я ничего не ел…» Редакция не собес, помогать обездоленным не обязана. Но язык не повернулся послать гражданина в соответствующие инстанции…

 

 Просить – не грех

Пришел. В берете ВДВ. Перехватив мой взгляд, пояснил: «Это берет отца. Мне сказали, что он погиб в Афганистане». Непосредственность поведения выдавала в нем человека, привыкшего просить.

– Здравствуйте, – вежливо обращался он к каждому, кто во время нашего разговора проходил мимо. – Вы не могли бы отдать какую-нибудь свою одежду? Вдруг у вас дома есть лишняя, а то мне не в чем ходить.

– Я в 2010 году принял крещение, – это уже комментарий для меня, – стал православным. Часто стою на паперти около церкви Александра Невского, прошу милостыню. Прихожане мне помогают: кто капусты даст, кто картошки, а кто и денег. Просить – это ведь не грех.

Парадоксы сознания

Если принимать на веру то, что рассказал о себе Дмитрий, получится душераздирающая история с криминальными разборками и убийствами, брошенными детьми и бездомными взрослыми. Вот, например, сюжет про маму. По одной из версий, изложенной Диме кем-то из знакомых, она умерла от кровоизлияния. По другой, – ее изнасиловали и убили. Дмитрий более склоняется ко второму варианту. Рассуждает логически: если старший брат Андрей сидит за убийство, значит, он мстил за изнасилованную мать. Причинно-следственные связи молодой человек основывает не на литературном опыте – читать он не умеет, а на собственном бытовом разумении: мать-жертва и брат-мститель – это проще и эффектнее, чем скучная медицинская подоплека. Впрочем, собственный житейский опыт не мог не сформировать у Дмитрия катастрофического сознания. Сохранив при этом удивительно светлое и доверчивое отношение к людям. Такой парадокс.

Без дома

Документы, которые Дмитрий принес с собой, подтверждают: жизнь у парня была несладкая. Многодетная асиновская семья (пять ребятишек, Дима младший). Отец бросил. Мать меняла мужей и в конце концов лишилась родительских прав. Мальчишка с четырех лет мотался по детским домам: Асиновский, Моряковский, Парбигский, Тунгусовский, Шегарский психоневрологический интернат, откуда был выписан по достижении совершеннолетия и отправлен в свободное плавание по нашему прекрасному миру. Ни профессии. Ни малейшего жизненного опыта. Ни квартиры. Некому подсказать, что ему, как оставшемуся без попечения родителей, надо встать в очередь на получение жилья. Асиновская администрация, правда, выделила комнату в общежитии, но спать на голых досках Дима не смог и на полгода обрел крышу над головой в Могочинском монастыре. А потом судьба забросила его в Томск. Здесь одна добрая прихожанка прописала Дмитрия в своем доме, другая сдала комнату за шесть тысяч в месяц. В Томске, считает он, легче добиться справедливости. С помощью депутатов и добрых людей 31-летний мужчина надеется восстановить свое право на жилье. Шансов мало, но вдруг? А еще у Дмитрия есть мечта: найти семью. Не родную, нет – родня не внушает ему доверия. Приемную.

– Может, какая бабушка согласится взять меня к себе? Можно в деревню. Я бы помогал по хозяйству, я ведь деревенский. Вредных привычек у меня совсем нет.

От редакции. С согласия Дмитрия публикуем его телефон: 8-962-786-19-66. Вдруг среди читателей найдется человек, который захочет его приютить. На Руси всегда было принято помогать таким людям…