Бывший вице-губернатор и представитель президента РФ о жизни при власти и после нее

Александр Дронников

Александр Дронников родился в 1955 году в Усть-Абакане. Окончил МСФ ТПИ (ТПУ) и Сибирскую академию госслужбы. Работал мастером, начальником инструментального отдела и секретарем комитета комсомола на Томском заводе режущих инструментов, первым секретарем Кировского райкома комсомола, заведующим отделом промышленности и транспорта райкома КПСС, главой администрации Кировского района, первым заместителем мэра Томска, полномочным представителем Президента РФ в ТО, заместителем губернатора по социальной политике, руководителем регионального отделения Пенсионного фонда РФ. В 2009 году ушел в «свободное плавание».

Супруга Татьяна работала в департаменте недвижимости администрации Томска, сейчас на пенсии. Два сына, оба окончили ТПУ. Старший, Дмитрий, доктор экономики, живет с семьей в Берлине. Младший, Владимир, – в туристическом бизнесе. Внук и внучка.

…Фойе театра драмы, торжественное собрание, посвященное юбилеям Томска, области и губернии, солидная публика, знакомые лица. И вдруг – Александр Дронников! С Александром Михайловичем мы знакомы давно: оба начинали трудовые биографии на ТИЗе, куда он пришел молодым специалистом после окончания политеха, а я осваивала азы журналистики в многотиражке предприятия. Вскоре наши пути разошлись, но за поступательной карьерой бывшего заводского собрата я продолжала следить. Ступенька за ступенькой он уверенно продвигался по служебной лестнице. Попал во властную элиту района и города. Получил престижную должность представителя президента. Шесть лет отвечал за социальную политику на посту вице-губернатора. Потом – вираж в сторону ПФР. А спустя еще пару лет пропал с публичного горизонта. Что произошло?

Должности не вечны

– Александр Михайлович, для людей со стороны ваш уход из заместителей губернатора, а затем из руководителей областного отделения ПФР оказался неожиданным. Ходило много слухов, выдвигались разные версии. Что случилось на самом деле?

– И там, и там я написал заявления об увольнении по собственному желанию.

– Разве с таких постов по собственному желанию уходят?

– Обстоятельства иногда складываются так, что лучше уйти самому, чем ждать, когда тебя «уйдут». Как, например, получилось в ПФР? Когда я туда пришел, материально-техническая база фонда была очень слабая. Будучи замгубернатора, я даже не представлял, в каком все ужасающем состоянии. Правда, это федеральная структура, поэтому внимания ей уделял меньше, чем региональным, общался в основном с руководством, а в каких условиях работают рядовые сотрудники, не знал. Вопросы работы с пенсионерами были отлажены, все программы внедрены, но условия для сотрудников и клиентов оставались ужасающими. Надо было срочно ремонтировать помещения, закупать компьютеры. А чтобы решать эти вопросы в Москве, надо уметь кланяться. За два года удалось создать нормальные условия в районных и городском отделениях ПФР, последнему отдали здание, построенное на улице Гагарина и предназначавшееся под областное отделение. А тогда в Москве под подозрение попали несколько чиновников ПФР. Стали проявлять интерес и к региональным отделениям. В принципе, ничего криминального у нас не было, но в то время в стране начинались показательные посадки под флагом борьбы с коррупцией. Мне стали делать намеки. А поскольку я думал, что без работы не останусь, написал заявление об уходе. Оказалось, что я заблуждался.

– А с чем был связан уход из Белого дома?

– Все должности в администрации не вечны. Особенно уязвимы те, что связаны с социальными вопросами. Ни до меня, ни после никто в этой должности не работал так долго, как я. Когда много лет работаешь на одном месте, накапливается усталость, наступает привыкание, по словам Кресса, «глаз замыливается». Надо периодически что-то менять. А тогда как раз нужен был новый управляющий в областное отделение ПФР. Федеральный фонд возглавлял Михаил Зурабов, затевалась пенсионная реформа. Я не оцениваю ее с точки зрения эффективности, но это была живая организаторская работа. А потом Зурабова сменил Геннадий Ботанов, он мне очень нравился как толковый организатор. И так все срослось, что я перешел в ПФР. Но должен сказать, что на последнем этапе у нас достаточно непросто складывались взаимоотношения с губернатором, и значительная доля вины в этом была моя. У него появились серьезные претензии к моей работе, наверное, я действительно не был идеальным работником, допускал ошибки, но по одной позиции я до сих пор с ним не согласен. Кресс говорил, что все беды малоимущего населения идут от недостаточно продуктивной работы учреждений социального блока. Я же считаю, что в основе всего лежит экономика, если она хромает, то будет и плохое лекарственное обеспечение, и маленькие пенсии, и другие проблемы.

– Обиды на Виктора Кресса нет?

– Абсолютно никакой. У него была своя правда. Хотя я считаю, что в той ситуации поступил правильно.

– Но ведь переход в ПФР – это понижение статуса?

– Да, у управляющего статус ниже, чем у вице-губернатора. Отделение ПФР – это условно уровень департамента. А департаменты подчиняются заместителям губернатора. Я координировал работу департаментов здравоохранения, культуры и других, в том числе и Пенсионного фонда.

Пик карьеры

– Необходимость уйти из высшего эшелона региональной власти ударила по самолюбию?

– В том-то и состоит уязвимость власти, что когда-то наступает пик карьеры. Для меня таким пиком была не должность замгубернатора, а должность полномочного представителя Президента РФ в ТО. Она считалась третьей в области после губернатора и председателя областной Думы. Представители назначались на срок полномочий Президента РФ. Как только Ельцин ушел в отставку, мы стали и.о. представителей, а когда избрали Путина, он наши полномочия ликвидировал и создал семь федеральных округов, где были представители уже в округах, а на местах ввели должности главных федеральных инспекторов. Когда Путин ликвидировал институт полномочных представителей, передо мной встал вопрос, куда идти.

– В указе Путина говорилось о сохранении гарантий для полномочных представителей. Что это за гарантии?

– Некоторый срок, если не определяешься с работой, выплачивается денежное содержание. Право возвратиться на предыдущее место работы. Право получить компенсацию за неиспользованный отпуск. Ничего особенного. Я этими правами не воспользовался. Передо мной встала дилемма: либо я соглашаюсь переехать в другой регион федеральным инспектором, причем без учета моего пожелания – тогда всех представителей президента перетасовали кого куда, либо самому трудоустраиваться на месте. Из Томска мне уезжать не хотелось, я человек достаточно оседлый, кроме того, один сын оканчивал институт, другой школу, надо было определяться с их дальнейшей судьбой. У меня в Томске семья, знакомые, квартира, все обустроено. Я патриот Томска, хотя родился в Хакасии. А куда пошлют, неизвестно. Губернатор мне еще раньше предлагал должность заместителя по социальным вопросам. Я согласился. О должности представителя президента не сожалел. Во-первых, работал в этом качестве меньше года. Во-вторых, эта работа мне не очень нравилась: она была связана не столько с конкретными делами, сколько с бумагами и надуванием щек. Тем более что все было непонятно: Ельцин уходил, Путин приходил. Надо было еженедельно писать отчеты в Москву о положении дел в области. Все сводилось к бумагам, представительству, а мне больше нравится работа с людьми. Поэтому с должностью расстался легко.

Живая работа

– Из всех мест работы какое, Александр Михайлович, было наиболее созвучно душе?

– Первый выбор я должен был сделать, когда пришел по распределению на ТИЗ: либо идти в технологи-конструкторы, либо в цех, на организаторскую работу. Я выбрал второе и, думаю, не ошибся. Так и получилось, что всю жизнь работал с людьми. Были сложности, трудности, серьезные проблемы, но в целом я ни разу не пожалел о сделанном выборе. А больше всего по душе мне была работа в районной администрации. Это была конкретная работа, все время с людьми. Чем выше поднимаешься по служебной лестнице, тем сильнее отрываешься от людей прослойкой исполнителей. Нет, ты ведешь прием, встречаешься с посетителями, но ты уже не чувствуешь их настроения. На городском уровне решаешь проблемы через районы, на областном – через город и районы. И вот этот барьер зачастую отрезает тебя от реальной жизни, и ты не совсем адекватно начинаешь воспринимать то, что там происходит. Когда вдруг с этого высокого уровня, куда ты сам попал, ни папа, ни дядя тебя туда не затаскивали, ты спускаешься туда, откуда начиналась твоя карьера, то понимаешь: здесь не все так, как тебе виделось из окна кабинета мэрии или Белого дома. В районах этого все-таки нет. На заводе это вообще исключено. Чем выше уровень власти, тем больше интриг, группировок, подводных течений, соперничества, главный вопрос – к какой группировке примкнуть, чтобы не прогадать. Я попытался дистанцироваться. Может быть, это была моя ошибка.

– На заводе все понятно: черное – это черное, белое – белое.

– Рабочий коллектив – самый здоровый. Он и при социализме, и при капитализме отличается от конторских коллективов, это понимают только те, кто в нем работал. Не зря же в прежние времена был принцип, что каждый партийный руководитель должен пройти школу трудового коллектива. В той же областной администрации замы губернатора имели за плечами опыт конкретной работы на более низком уровне. Владимир Гончар, царство ему небесное, прошел мощную школу ССО, Оксана Козловская начинала на ГПЗ-5, Владислав Зинченко прошел путь от младшего научного сотрудника до доктора наук и проректора ТГУ, Александр Феденев начинал на селе. Да и Виктор Мельхиорович начинал агрономом и директором совхоза.

Родной Кировский район

– В газете «За кадры» 20-летней давности было опубликовано интервью кандидата в городские депутаты Александра Дронникова. Автор спрашивает: «А что Дронников сделал для студентов?» Дронников отвечает: «Ремонт общежитий» – и обещает проект «Европейский квартал». Это был проект или все-таки прожект?

– Я тогда работал главой администрации района. Предприятия, вузы жили относительно неплохо. Многое с их помощью удавалось сделать. У нас была идея проспект Ленина от Лагерного сада до Новособорной площади привести в порядок. Еще до подготовки к 400-летию Томска мы многое там сделали. Как преобразился тогда ТПУ! ТЭМЗ стал украшением проспекта. Так что это был вполне реальный проект.

– Продолжая логику интервью, задам вопрос: а что Дронников сделал для района, города, области?

– Когда я пришел работать в районную администрацию, была шоковая терапия, заводы стали сбрасывать с себя социалку – отказываться от жилья, детских садов и т.д. Мы тогда приняли на районный бюджет все социальные объекты заводов и вузов. И второе – было очень много бесхозных инженерных сетей, которые строились предприятиями района по каким-то партийным поручениям. Потом все от них отказались. Мы перекладывали километры труб и кабелей и передавали их специализированным организациям. Валентина Денисович, нынешний глава администрации, которая тогда только что пришла в администрацию, часто мне говорит: «Если бы мы с вами этого не сделали, сейчас была бы катастрофа». С точки зрения инженерной инфраструктуры мы фактически спасли Кировский район. Ни одной более-менее серьезной аварии не допустили. А еще полностью вывели из аварийного состояния абсолютно все школы. А когда я пришел замом мэра Макарова, я посчитал нужным привести в порядок все объекты социальной сферы города. Более активно стали ремонтировать детские сады, учреждения здравоохранения. Лезть во внутренние дела школ, вузов, поликлиник, с моей точки зрения, бессмысленно – лучше, чем специалисты, ты не сделаешь, но помочь руководителям этих учреждений создать условия для нормальной работы – это реально. Этим я и занимался и в районной, и в городской, и в областной администрациях.

Крутой нрав одиночества

– Ваша карьера складывалась последовательно по нарастающей. И вдруг оборвалась. Если по-честному, переживали?

– Первый год сильно переживал. Не из-за материального положения, эту проблему я сумел решить. Просто вот ты все время был на людях, решал какие-то вопросы, помогал, и бах – труба, вакуум. Ты, по сути дела, оказываешься один. Самое сложное – это одиночество.

– А как же друзья?

– У Пушкина есть такие строки:

«Всегда так будет, как бывало,
Таков издревле белый свет.
Ученых много – умных мало,
Знакомых тьма – а друга нет».

Друзей у меня немного, в основном еще со школы, они живут в Хакасии, я там бываю раза два в год, у меня там родители похоронены. Студенческие друзья почти все оказались в ближнем зарубежье. Среди бывших коллег не столько друзья, сколько знакомые. Семья меня очень хорошо поддержала, это моя главная опора. Мы с супругой уже 38 лет в браке.

Жизнь продолжается

– Читая то интервью в студенческой газете, я сделала неожиданное открытие: Дронников играл на соло-гитаре!

– Я окончил музыкальную школу по классу баяна. А тогда в школах создавали ВИА. Я руководил таким ВИА в своей школе, играл на соло-гитаре, но не пел.

– А на факультете?

– Я жил не в общежитии. У сес-тры, которая тоже училась в Томске, была небольшая квартирка. Ее мужа, военного медика, перевели в другой округ, мне осталось их жилье. Вся группа у меня тусовалась. На гитаре в студенчестве я не играл, больше занимался спортом, был даже капитаном областной команды по спортивному туризму, потом увлекся лыжами. Любил и люблю путешествия. Стараюсь каждый год месяц проводить не в Томске. В прошлом году ездили в Горный Алтай, Хакасию – там красивейшие места. Есть давняя мечта проехать горной дорогой через Саяны от Абазы до Кызыла и Абакана. Бываю и за границей. Путешествуем вместе с женой. Только один раз в силу объективных обстоятельств провели отпуск не вместе.

– Какие эмоции, Александр Михайлович, испытываете, сравнивая то, что было, и то, как жизнь складывается сегодня? Удовлетворение? Разочарование?

– Когда работал, было удовлетворение, потому что при всех неоднозначных оценках другими людьми моей деятельности, в целом я считаю, мне за свою работу краснеть не приходилось. Что касается последних лет, то был первый период растерянности и ощущения одиночества, но потом я сумел адаптироваться. Переболел. Разочарования у меня нет. Жизнь продолжается.

– А ревности к сегодняшней власти не испытываете?

– Конечно, я внимательно слежу за тем, что происходит. Иногда думаю: я бы сделал по-другому. Но сравнивать и давать оценки не хочу. Каждый отрезок времени отличается чем-то своим. 1990-е и 2000-е – очень разные периоды. Сейчас объективная ситуация совершенно другая. Я не знаю, кому легче, нам или сегодняшним руководителям. У каждого поколения свои задачи и свои возможности. Мне кажется, что по сравнению с 2000-ми сейчас сложнее: тяжело с финансами, экономикой, политическим положением, что-либо планировать очень трудно. И выполнять амбициозные программы – повышать зарплату учителям, медикам – тоже трудно. Эти задачи надо решать, но где взять деньги? Никакой ревности у меня нет, скорее есть сочувствие.

Блиц-опрос

Кредо

Честность и порядочность в делах и отношениях.

Самый ценный совет, полученный в жизни

Если человек не учится у жизни, то жизнь учит человека.

Нет ничего хуже…

Чем разочароваться в человеке.

Любимый афоризм

Когда судьба ставит тебе палки в колеса, ломаются лишь негодные спицы.

Нравится в людях

Искренность, трудолюбие, пунктуальность.

Способ снять стресс

Внуки и дача.

Хобби

Фотография. Люблю снимать пейзажи и детей.

 Об амбициях

Я мог бы пойти на любую рядовую должность, но не хочу просиживать штаны. Если раньше для меня была важна статусность положения, то сейчас таких амбиций нет –для меня на первом месте стоит независимость. Раньше я всегда был в маске, играл какую-то роль, теперь я сам по себе, ни от кого не завишу. Было, как в театре: роли распределены, и, если ты не справляешься со своей ролью, ты лишний. Я сейчас и в смысле здоровья намного лучше себя чувствую, и психологически мне комфортнее.

О Макарове

Александр Сергеевич очень умный человек. Независимый, самостоятельно принимающий решения, что многих раздражало и даже пугало. И очень сложный. У него немало недостатков. Я не про то, что ему инкриминировали (употребление наркотиков) – у меня не было ни одного повода поверить в то, что это правда. Поэтому я не верю в правдивость обвинений с этой стороны. Но срок (я говорю не о длительности наказания, а в принципе) он получил, с моей точки зрения, заслуженно. Когда мы работали рядом, у меня сложилось понимание, что что-то такое произойдет. Иначе я бы ни за что не ушел из мэрии, там была моя работа. Вот мою работу можно оценивать по-разному, но обо мне никто не скажет, что ко мне «прилипло». А Александр Сергеевич в этом смысле шел по лезвию бритвы, чем все закончилось – известно. Я не могу сказать, что я такой вот бессребреник, если мне помогали – я тоже помогал чем мог, но в бюджет никогда не лез. Когда занимаешь какой-то пост, обязательно находишься в ситуации риска.