Пронзительный актер. Глубокий собеседник. Бессменный любимец томской и северской публики на протяжении многих лет. Всё это – о заслуженном артисте России Евгении Казакове.

В интервью «ТН» ведущий актер томской драмы рассказал о том, почему он отказывается от некоторых театральных проектов, как часто хвалит себя и что сегодня пришло на смену его увлечению литературой.

Я не авантюрист. Но однажды рискнул

– Евгений Васильевич, лет пять назад вы признались, что вы – пессимист. Не изменилось ваше мировосприятие за эти годы?

– Нет. Как был пессимистом, так им и остаюсь. Даже, скорее, реалистом. Легче ли живется оптимистам? Не знаю, я к их числу никогда не относился. Мне вообще кажется, что не существует пессимистов и оптимистов в чистом виде. Это как ощущение абсолютного счастья – чистое мгновение: было – и уже нет.

– В том же интервью вы рассказали, что сцена для вас интереснее жизни…

– Теперь уже нет. С облегчением могу это констатировать. Есть артисты, для кого сцена навсегда остается первой и единственной реальностью. И это нормально. Для меня с определенного периода в жизни есть вещи куда более интересные. А сцена – возможность на время отключиться от реальности. При условии, что спектакль хороший. И это тоже нормально.

– В актерскую профессию вы пришли достаточно поздно. Только в 23 года поехали поступать в театральный институт. Это была своего рода авантюра? Любите рисковать в жизни?

– В какой-то степени да, авантюра. Я имел лишь поверхностное представление о профессии и о том, что меня ждет. А вообще я человек не рисковый. Лишь однажды в моей жизни случилась авантюра чистой воды. И она тоже связана с профессией.

После института я получил приглашение в московский областной театр. Подписал контракт на три года. А вскоре мне позвонил друг из Питера: «Мы такой классный проект замутили, приезжай!» Речь шла о театре, который организовал режиссер Эрик Горошевский. У меня на тот момент были две премьеры на выпуске. Первым делом я поговорил с режиссером. «Вы с ума сошли? Бросать все и ехать в никуда? Чего вам здесь не хватает?» – услышал я в ответ. На следующий же день меня вызвал директор театра и задал ровно такой же вопрос. Пообещал квартиру в ближайшем Подмосковье и повысить оклад. В тот момент я понял: просто так меня не отпустят. И ночью по-тихому слинял в Питер.

Уже потом я узнал: театр отправил запрос в институт, чтобы меня лишили диплома. И это должно было случиться – я нарушил условия контракта. На мое счастье, ректор института каким-то волшебным образом замял эту историю.

Ехал я действительно в никуда. В Питере меня никто не знал, репетиции шли полным ходом. Эрик Горошевский дал мне роль друга главного героя. Через несколько репетиций сказал, что переводит меня на главную роль. Я стал отказываться – получалась неудобная ситуация перед коллегой. Эрик уверил, что тот только пробовался на роль, но еще не был утвержден. Позже выяснилось, что он меня все-таки обманул. Видимо, чтобы меня не мучила совесть.

Позже судьба сложилась таким образом, что я вернулся обратно в Северск.

Мелочи и детали. Детали и мелочи

– Вы сотрудничаете с разными театрами Томска и Северска. Что для вас является манком в поступающих предложениях, в каких случаях соглашаетесь?

– Если совсем честно, то раньше меня интересовала финансовая сторона вопроса. Сейчас на первом месте – возможность интересной работы. С этим мне часто везло. Например, посчастливилось поработать с режиссером Сергеем Виноградовым в театре «Версия». Все постановщики, которых приглашала Наталья Корлякова – одной группы крови с ней и с нами, ее актерами. Сотрудничество с ними – большая творческая удача.

– Отказываться от участия в проектах когда-нибудь приходилось?

– Было дело. Обычно это связано с элементарной нехваткой времени. Однажды отказался потому, что понял – с этим режиссером я работать не смогу. Когда человек говорит: «Внутреннее содержание мне не важно, работаем с голосом», для меня такой подход не приемлем. Я просто ушел. Зачем себя мучить?

– У вас есть самостоятельный проект – вечер поэзии Бродского. Многие артисты отмечают, что публика в большинстве своем не готова к восприятию поэзии. Нет у вас подобного ощущения?

– Я тоже когда-то так думал. Но публика, к моему собственному удивлению, с удовольствием приходит на поэтические вечера. Есть ощущение, что люди сегодня соскучились по хорошей литературе, глубокой поэзии, красивому слову. Думаю, те, кто приходит на подобные спектакли, – люди читающие. Вряд ли можно случайно затащить человека на вечер поэзии.

– К разговору о литературных пристрастиях… Как в списке ваших интересов оказались книги по философии?

– Сегодня я мало читаю. Больше смотрю, наблюдаю за жизнью. Раньше действительно увлекался трудами Николая Бердяева, Ницше, Льва Шестова. Читал их с философским словариком, который прикупил специально. Сейчас мне достаточно текстов, над которыми я работаю.

– Еще один горячо любимый вами автор, Достоевский, чем привлекал?

– Это давняя любовь. Я даже на дипломный экзамен в театральном институте брал монолог Дмитрия Карамазова. Одно время мечтал о моноспектакле по его рассказу «Сон смешного человека». Было бы любопытно исследовать на сцене, как из-за какой-то детали, мелочи меняется человек, меняются его взгляды.

В творчестве Достоевского меня привлекают подробности, с которыми он препарирует жизнь. Наверное, потому мне нравится Марсель Пруст. Когда он на нескольких страницах описывает пятно на скатерти, меня это не раздражает. Мне интересны детали. Интересно, когда автор пишет не широкими мазками, а создает филигранную вязь. Получается очень плотный текст. Он становится почти материальным, когда его читаешь. Ровно за это же внимание к деталям люблю полотна малых голландцев с их ювелирной техникой.

Не надо драматизировать!

– С каким чувством вы чаще всего уходите со сцены?

– По-разному бывает. Реже всего – с чувством исполненного долга. Иногда думаешь: повторить бы сейчас конкретную сцену, чтобы сделать ее точнее, убедительнее. Иногда испытываешь досаду. Есть спектакли, которые тебе не нравятся, но ты их должен играть, потому что это твоя работа. В таких случаях стараешься изо всех сил найти в спектакле что-то, что будет тебя греть. Но даже когда все получилось, не уходит ощущение неудовлетворенности.

– Слова «Я – молодец!» часто себе говорите?

– Не припомню… У меня такая формулировка даже не рождается. Видимо, нет во мне механизма, чтобы посмотреть на себя со стороны и похвалить. Только отметить собственные ошибки.

– Вы, стало быть, самоед?

– Да. И когда ты очень уж критично относишься к себе, это плохо. Это разрушает. Я учусь относиться ко всему по возможности ровно. Раньше мнение людей со стороны могло надолго выбить меня из равновесия. Сейчас стараюсь на таких моментах не зацикливаться.

– Кто-то из известных театральных деятелей заметил: театр гораздо нужнее тем, кто им занимается, нежели зрителям. Согласны с таким мнением?

– Да, наверное, так оно и есть… С другой стороны, есть мировая тенденция – огромное количество театров, где дикие аншлаги, несмотря на безумные цены на билеты. Что это? Люди хотят таким образом поднять свой статус? Из серии «слушал вчера Паваротти, ни черта не понял, но ведь главное – слушал». Или все-таки у людей есть внутренняя потребность смотреть, слушать и воспринимать?

Одна моя знакомая делилась на днях впечатлениями от концерта Дениса Мацуева, который недавно прошел в Томске. Туда она попала случайно, шла с одной мыслью: «Только бы не уснуть». Но эти два часа творилось какое-то сумасшествие. Такая бешеная энергетика исходила от Мацуева и его музыки. Ему было все равно, что в зале кто-то кашлял, болтал, шуршал бумажками. Человек в момент исполнения произведений разговаривал с Богом, и это было очевидно. Когда он исполнил последние аккорды концерта Листа, рояль от музыканта просто откатился. Столько еще оставалось в нем энергии и силы!

Если кто-то может пройти мимо таких впечатлений – пожалуйста, проходите. Мне кажется, если всего этого не станет в нашей жизни, человечество лишит себя очень многого. Что, просто деньги зарабатывать будем? Можно, конечно. Но скучно.

– Однажды вы сказали: когда артисты очень уж серьезно относятся к тому, что они делают на сцене, это плохо сказывается на результате. Потому что страх вытесняет воздух. В жизни тоже важно не усложнять?

– На ум сразу приходит фраза, которую приписывают Черчиллю: «Кто не был в юности бунтарем, у того нет сердца. Кто не сделался в зрелые годы консерватором, у того нет ума». Проблема в том, что, не пройдя собственными ногами все этапы жизни, этого не поймешь. По молодости относишься ко всему слишком серьезно, живешь на разрыв аорты. Смотреть на все происходящее с иронией удается единицам, они – гении. С возрастом и опытом осознаешь: не нужно излишне драматизировать и усложнять, всё само со временем встанет на свои места. Ни одна книга не научит тебя жизни. Чтобы что-то понять в этой жизни, нужно ее прожить. И в этом ее смысл и интерес.

Автор: Елена Штополь
Фото: Евгений Тамбовцев

Жизнь акушера-гинеколога, хирурга Константина Куб­линского – пример редкого по сегодняшним временам постоянства. Одно место работы. Вот уже два десятка лет он верен гинекологической клинике СибГМУ. Одна семья. Студенческий роман с одногруппницей Марианной перерос в крепкий брак и рождение двух красавцев-сыновей. В ближнем окружении тоже всё стабильно. С большинством друзей Константин Сергеевич по жизни шагает с юности – вместе взрослели, получали высшее образование (пусть и в разных вузах), крестили детей друг друга.

Единственное, в чем доктор Куб­линский не приемлет неизменности, так это в профессиональной деятельности. Медицина в целом и современная гинекология в частности не стоят на месте. Меняются хирургические подходы, тактика лечения заболеваний. Врач, если он ходит на работу не отбывать номер, а целиком отдает себя своему делу, должен эти новые предлагаемые обстоятельства принимать.

– Как только ты расслабился, успокоился и решил для себя, что «и так всё хорошо», твой профессиональный и личностный рост закончился. Для доктора это недопустимо, – убежден Константин Сергеевич. – Да и для человека, который предпочитает делать себя сам, а не плыть по течению, тоже.

В том числе поэтому он, будучи востребованным практикующим врачом, защитил несколько месяцев назад докторскую диссертацию. Наука для него – импульс для практической деятельности. И возможность вывести ее на более качественный, эффективный уровень.

– Я все-таки больше врач-ученый, а не ученый-врач, – подчеркивает Кублинский.

Свою задачу он видит в том, чтобы каждый день оказывать женщинам профессиональную медицинскую помощь, помогая им становиться здоровыми. А значит, счастливыми.

Команда, которая всегда с тобой

– Константин Сергеевич – человек, безусловно, целеустремленный и очень организованный. Успешная защита диссертации при его занятости это в очередной раз подтверждает, – отмечает Владимир Ткачев, заведующий гинекологической клиникой СибГМУ. – Он хирург с золотыми руками. Это факт очевидный. Так же как и то, что у Константина Сергеевича большой потенциал. Он хороший организатор и способен вести людей за собой.

А этот импульс – из семьи. У Константина Сергеевича два брата и сестра, все – младшие. Как и во всяком большом семействе, опека «мелких» – удел старшего ребенка. Костю, впрочем, просить и уж тем более заставлять заниматься с младшими не приходилось. Кормил, гулял, играл, помогал с уроками… Еще и в школе учился исключительно на «хорошо» и «отлично».

– Я с ранних лет привык брать на себя ответственность. А как иначе? Старший брат должен подавать пример младшим. Ну, во всяком случае, мне так казалось, – смеется Константин Сергеевич.

Когда стоишь у операционного стола, без чувства ответственности за каждое принимаемой тобой решение (а делать это порой приходится в ситуациях, близких к экстремальным) и результат тоже никак. А еще – без чувства локтя. Константин Кублинский не скрывает: ему в этом смысле повезло.

– Хирург в одиночку никогда и ничего не сделает. Успех зависит от слаженной работы операционной бригады. В нашем коллективе на всех уровнях действительно хорошие специалисты, – подчеркивает Константин Сергеевич. – И еще мы – команда. Каждый раз заходя в операционную, я уверен: если возникнут трудности или спорные моменты, кто-то из коллег встанет за спиной, подставит плечо. Всегда. Это особенность коллектива гинекологического отделения клиник СибГМУ. А еще готовность передавать молодым специалистам собственный профессиональный опыт.

– Своими учителями в профессии я могу назвать и Владимира Николаевича Ткачева, и Наталью Ивановну Вороновскую, и Ирину Дмитриевну Евтушенко, и Станислава Владимировича Харахулаха… Да каждого, с кем я работал и работаю плечом к плечу! – рассказывает Константин Сергеевич. – Работа в отделении выстроена таким образом, что, попадая в коллектив, ты у каждого что-то перенимаешь – хирургический опыт, клинический, человеческий. А если ты что-то делаешь неправильно, тебе укажут на ошибки. Деликатно и интеллигентно.

Легких путей не ищем

Сегодня уже сам Кублинский становится наставником для молодежи. Среди тех, кто делал первые шаги в профессии под его чутким руководством, – врач гинекологической клиники СибГМУ Анна Ковалева.

– Константин Сергеевич очень требователен к себе. Всегда собран, подтянут, готов к работе. И ученикам своим пытается привить чувство ответственности, – рассказывает Анна. – С ним легко работать и общаться. Это человек, который всегда готов помочь. Когда у меня возникли проблемы со здоровьем, Константин Сергеевич лично хлопотал через своих знакомых, чтобы устроить меня к хорошим специалистам.

Основательный подход к любому делу всегда отличал будущего доктора наук и врача высшей категории. В том числе поэтому Константин Сергеевич когда-то выбрал гинекологическое направление. Его всегда манила хирургическая специальность. Плюс довольно узкий спектр операций, что дает возможность отшлифовать мастерство и стать настоящим профессионалом. Ему неинтересно пытаться объять необъятное. Гораздо важнее сосредоточиться на чем-то одном. И делать это не просто хорошо, а очень хорошо.

Сложные задачи Кублинского никогда не пугали. Что во многом определило тему научной работы – эндометриоз: заболевание еще мало изученное, крайне неприятное и довольно распространенное. У него разные проявления, в числе которых – боли и проблемы с наступлением беременности. Подходов к лечению эндометриоза много, но ни один из них не считается универсальным. Вдобавок ко всему заболевание имеет частые рецидивы и плохо диагностируется. В работе над диссертацией была разработана математическая модель, позволяющая просчитать риск развития заболевания и эффективность лечения в зависимости от индивидуальных особенностей пациентки.

Хорошее настроение прилагается

Подтянутость и рабочий деловой настрой, о которых говорили его коллеги, – стиль профессионального поведения доктора Кублинского. Врач, как и актер, должен появляться перед пациентками в хорошем расположении духа. Это дает им правильный настрой. А он, в свою очередь, одно из необходимых условий для успешного лечения. Второе условие – доверие женщины к лечащему врачу. Если его нет – все медицинские процедуры теряют смысл.

– Время от времени врачам-гинекологам задается вопрос: есть ли особенности работы в женском отделении? Сравнивать мне, конечно, не с чем в силу моей специализации. Но в чем я однозначно убедился за годы работы: женщины – очень сильные, выдержанные люди, – резюмирует доктор. – Когда видишь, с какой стойкостью и мужеством они справляются с испытаниями, которые им выпадают, начинаешь женщин еще больше уважать, ценить и беречь.

Кублинский признается: он более 20 лет в профессии, и ему не скучно. За все время он ни разу не разочаровался в своем выборе: профессии, специальности, коллектива. Ему нравится, что есть возможность выстраивать индивидуальный стиль работы. Кто бы из врачей-хирургов его отделения ни взялся за лечение, результат будет одинаковым – лучшим из всех возможных. В самые насыщенные дежурства Кублинский может выполнить до 10–12 операций за сутки и вернуться домой в прекрасном настроении. Потому что пришел к любимой семье после любимой работы.

* * *

И еще один штрих к портрету Константина Кублинского. Время, освободившееся после защиты диссертации, он посвятил изучению английского языка, регулярным спортивным тренировкам. И это далеко не все планы на ближайшее время.

– Человек должен время от времени выходить из зоны собственного комфорта. Осваивать новые знания, умения, навыки, – улыбается Константин Сергеевич. – Это позволяет ощутить вкус жизни и не дает повода укорять себя за то, что ты тратишь ее зря.

Автор: Елена Штополь
Фото: Евгений Тамбовцев

С прошлой недели Томский театр юного зрителя работает под руководством нового директора. Губернатор Сергей Жвачкин назначил на эту должность заслуженного артиста России Андрея Сидорова.

В интервью «ТН» Андрей Александрович рассказал о том, как он ощущает себя в новой роли, увидят ли еще зрители его на сцене и будут ли амбициозные проекты.

А это – из другого фольклора

– Андрей Александрович, относительно артистов существует два стереотипа: каждый актер мечтает сыграть Гамлета и каждый актер хочет поставить спектакль. Про желание творческого человека взвалить на себя административную работу в этом фольклоре ни слова…

– Сразу вспоминается наш разговор со старшим товарищем после моего благополучного поступления в Свердловское театральное училище. Тогда он спросил: «Андрюха, а какие вообще перспективы в вашей профессии?» Я честно ответил: «Быть хорошим востребованным актером. Со временем получить звание заслуженного артиста России. Высший пилотаж – звание народного артиста». Он тогда удивился: «Я думал – стать директором театра». А я принялся ему объяснять, что это совсем другая профессия, другая зона ответственности и на актерских факультетах такому не учат. Так что желание артиста стать директором действительно из другого фольклора (смеется).

– Когда у вас появились мысли о директорстве и как долго зрела внутренняя готовность попробовать себя в новой для вас роли?

– Оглядываясь сегодня назад, я думаю, что, наверное, всё к тому шло. В 1990-х годах мне, как и многим артистам (да и большинству в нашей стране), приходилось подрабатывать. А поскольку я стал одним из первых актеров в городе, кто взялся за проведение корпоративов и тематических мероприятий, потребовалось прокачивать свои организаторские способности. Надо же было собрать единомышленников под эти проекты, зажечь людей, чтобы они поверили в тебя и пошли за тобой. В конце концов взять на себя ответственность за собравшуюся творческую команду и за результат нашей общей работы.

Я верю в то, что способности и черты характера передаются по наследству. Обе мои бабули были великими организаторами. Мама всю жизнь проработала на руководящих должностях. Отец – бригадир, у которого вся грудь в медалях за ударную работу.

Уже 13 лет я возглавляю региональное отделение Союза театральных деятелей. Тоже хороший опыт. Чтобы быть более эффективным на этой должности, я окончил продюсерский факультет ГИТИСа, получил корочки театроведа-менеджера. В учебной программе стояли такие дисциплины, как менеджмент и экономика исполнительского искусства, управление персоналом, теоретические основы бизнеса и предпринимательства, основы государственной культурной политики.

Жалею только об одном: учиться я закончил в 2012 году, а возможность применить полученные знания появилась только сейчас. Все-таки лучше, когда по горячим следам.

Никаких эмоций. Это данность

– Ваш уход на новую должность предполагает уход из актерской профессии? Прошла информация, что вы решили расстаться со сценой…

– Нет, такого решения не было. В драме есть спектакли с моим участием, которые пользуются популярностью у зрителей. Театр предложил мне продолжить сотрудничество. Я с удовольствием согласился.

– Конкурс на соискание должности сопровождали разные слухи. Обсуждались возможные кандидаты, заранее выносились оценки, кто потянет, а кто нет. У вас подобные разговоры какие эмоции вызывают? Раздражают, напрягают, подстегивают?

– Я к ним просто не прислушиваюсь. Ну обсуждают люди и обсуждают, что теперь? Такое всегда было в театральной среде и всегда будет. Кто-то накручивает себя, вступает в дискуссии и выяснение отношений. Я предпочитаю не реагировать на весь этот информационный шум. Да мало ли кто и что про меня говорит?

В силу своего характера я никогда не участвовал ни в каких заговорах и группировках. Всегда старался быть честным по отношению прежде всего к своим коллегам. На должность директора ТЮЗа был объявлен конкурс, который я проходил на тех же условиях, что и остальные кандидаты. Так же, как и они, отвечал на вопросы комиссии, куда входили компетентные люди, занимающиеся общественной и финансовой деятельностью. Если выбор оказался в мою пользу, наверное, я в своем видении развития этого театра был более убедительным, чем другие мои коллеги.

Есть проблема. Будем над ней работать

– Какие задачи поставил перед вами областной департамент по культуре? Изменится ли кардинально вектор развития театра?

– Общая задача одна – не забывать, что мы прежде всего театр ЮНОГО зрителя. Но это не отменяет молодежное направление, которое с недавнего времени взял ТЮЗ. По большому счету у театра есть всё для того, чтобы создавать яркие, интересные спектакли и проекты – четкая художественная линия, главный режиссер, неплохая материально-техническая база. Денег, как всегда, не хватает – будем над этим работать (улыбается).

Пока мне сложно озвучить какие-то конкретные вещи. Скажу одно: планы, которые были намечены в начале сезона на ближайшие полгода, мы постараемся не менять. Сейчас я вникаю в жизнь театра, погружаюсь в процесс. И решаю проблемы, которые на повестке дня. Отопление вот в театре до сих пор не дали. Кому нужен даже самый распрекрасный спектакль, если зрители в зале замерзают? Стоянка возле театра образовалась. Детей организованно привозят на автобусах, а подъехать к нам невозможно. Имидж театра складывается в том числе из таких вот мелочей, определяющих комфорт зрителей.

– Сегодня много говорится о том, что в современном мире театр должен становиться мультикультурной площадкой. В пространстве театра должна быть жизнь помимо спектаклей – перформансы, выставки, дискуссионные площадки… Согласны с такой позицией?

– Однозначно. Как говорит председатель СТД России Сан Саныч Калягин: в театре возможно всё, кроме скуки. Наша главная задача – сделать так, чтобы зритель к нам шел, и ему было интересно. Не будет зрителей в зале, не будет у артистов настроения играть. Уровень спектаклей и театра станет соответствующим.

Все достойные способы привлечения внимания публики хороши. Если людям интересны, скажем, пластические этюды на улице в исполнении артистов театра, почему нет? Хотите обсуждения с актерами и режиссерами после спектаклей? Пожалуйста. Главное – понять, что действительно люди хотят и ждут от театра. И это самое сложное.

Спектакль-событие – это реальность

– Год театра идет к завершению. Как вам кажется, изменил он хоть что-то и хоть немного? Отношение общества к театру, например, или ощущение театров себя в этой жизни…

– Знаете, что обидно? Чаще до зрителя доходит негативная информация о театрах и его деятелях. Просто потому, что она вызывает человеческий интерес, из-за чего активно тиражируется в СМИ. Не надо только забывать, что помимо этих моментов есть много положительных процессов и явлений. Это и мощное фестивальное движение, которое идет по стране. И классные проекты, которые реализуют сегодня разные российские театры. И активная поддержка государством детских театров в виде дополнительного финансирования и грантов.

Я это к тому, что жизнь идет своим чередом. И проблемы у всех российских театров примерно одинаковые. Я бы не стал говорить, что в каких-то регионах они живут лучше, а в каких-то хуже. Работать надо, вот и всё.

– Сейчас в лексикон вошли выражения «модный спектакль», «модный режиссер», «модный драматург». Вообще слова «модный» и «театр» совместимы?

– Почему нет? А если выходы в театр станут модным времяпровождением, вообще здорово будет. Многие томичи ни разу в жизни не были в театре и даже смутно представляют, где он находится. Мы можем бесконечно искать себе оправдания: эти люди не интересуются искусством, им далеко и неудобно после спектакля домой добираться… Но в той же Москве, когда появляется классный спектакль, народ едет с окраин города, чтобы его посмотреть. А уж их расстояния с томскими не сравнить.

И в нашем Томске нашими творческими силами реально делать спектакли, которые будут становиться событием для города. В том числе детские постановки. Помните, когда-то был популярен мультфильм про Питера Пена? Моя старшая дочь каждый день засыпала и просыпалась под музыку из него. Угадал же в свое время этот интерес Олег Афанасьев, поставил на большой сцене драмтеатра спектакль. Дети на него ломились. И мы, артисты, играли в сказке с большим азартом и удовольствием.

Может, конечно, всё это мечты: аншлаги, спектакли-события, театр как знаковое явление в жизни региона и за его пределами… Но это мечты, которые должны сбываться.

Автор: Елена Штополь
Фото: Евгений Тамбовцев