Через две недели рожать, а мать до их пор не определилась с судьбой будущего ребенка

Стильная блуза, обтягивающие джинсы, серьги в ушах. От 20-летних ровесниц Ольгу отличает единственная, но очень важная примета – круглый животик, внутри которого угнездился мальчик. По прогнозам врачей, 29 марта малыш попросится на свободу. «Ненужный, нежеланный», – говорит о нем Ольга.

 

Назло отцу

Ольга понимает, что сама во многом виновата в той ситуации, в которую она попала. И жалеет, что не смогла вовремя укротить свой юношеский максимализм

Ольге было 15, когда умерла мама. Остались вдвоем с отцом. В своем желании уберечь дочь от ошибок отец установил жесткие, по мнению Оли, доходящие до абсурдной тирании правила: не задерживаться после восьми вечера, не носить короткие юбки и длинные волосы. Запреты вызывали протестную реакцию. Не ночевала дома. Красилась. В маленькой семье разразилась настоящая война. Однажды отец насильно подстриг дочку, пригрозив, что, если та будет дергаться, он может нечаянно попасть ножницами в глаз. Выбрасывал ее вещи. Противостояние тянулось, пока Ольга училась в старших классах, продлилось после окончания школы и завершилось тем, что дверь трехкомнатной родительской квартиры захлопнулась перед ней. А малосемейку, которую когда-то получала мама и в которой была прописана Оля, отец приватизировал и сдал в аренду.

В Томском областном доме ребенка постоянно находятся около 100 воспитанников, примерно 15% из них – отказные дети.

 

Крест на свадьбе

Ольга болталась по друзьям, попадала в разные компании, периодически устраивалась на работу – то официанткой, то продавцом (поступать на журфак, как мечтала, не стала из-за собственной глупости). Закрутила кратковременный роман с 25-летним парнем. Рассталась. Познакомилась с еще одним молодым человеком. Здесь все было серьезнее. Узнав о том, что Ольга ждет ребенка, он предложил зарегистрировать брак. Подали заявление в загс, свадьба должна была состояться 27 декабря. Однако мама жениха обнаружила у потенциальной невестки медицинские справки, говорящие о том, что по срокам ее сын никак не может быть отцом ребенка. В итоге – позорное изгнание из квартиры несостоявшейся свекрови и крест на свадьбе. Вот тут Ольге пришлось по-настоящему туго: ночевала в подъездах, питалась как попало. Биологический отец ребенка пообещал помогать только в том случае, если отцовство подтвердится анализами. В отчаянии беременная Ольга отправилась по инстанциям – в социальные службы, в прокуратуру, в кризисный центр для женщин, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Везде ей объясняли, что она имеет законное право проживать либо в квартире отца, либо в малосемейке, при желании может разменять квадратные метры. Прокуратура готова была направить соответствующий иск в суд.

Зыбкое перемирие

Однако до суда дело не дошло. После бесед, проведенных социальными работниками, отец разрешил Ольге вернуться домой. Он даже пообещал пустить ее в малосемейку, если она устроится на работу и будет самостоятельно оплачивать коммунальные услуги. Только вот кто примет на работу дамочку на сносях? То есть между дочерью и отцом установилось временное, но очень зыбкое перемирие, которое в любой момент может взорваться новой войной.

Начать бы все сначала

– Оля, – обращаюсь я к своей визави с не очень деликатным вопросом, – вы понимаете, что со стороны ваше поведение выглядит легкомысленным?

– Не просто легкомысленным, а суперлегкомысленным, – соглашается она. – Я сама во многом виновата.

– А если бы была возможность вернуться на несколько лет назад…

– Постаралась бы укротить свой юношеский максимализм, не протестовала против отца так вызывающе. У нас ведь с ним были неплохие взаимоотношения, он никогда не жалел для меня денег. Поступила бы в университет, путешествовала по миру. И, конечно же, не забеременела бы так глупо. Вроде не наивная, понимала, что беременность сама собой не рассосется, нет – затянула со сроками. Теперь ничего не изменишь.

– Да, с ребеночком не попутешествуешь…

– А я его, скорее всего, оставлю в доме малютки. Временно. Чтобы потом, когда изменятся обстоятельства, забрать. Может быть. Окончательно еще не решила. Никаких чувств к нему я пока не испытываю, хотя мне его искренне жаль: он-то, бедный, ни в чем не виноват.

ФОТО: МАКСИМ КУЗЬМИН

Комментарий специалиста

Наталия Габитова, ученый секретарь НИИ гинекологии, перинатологии и акушерства, доктор медицинских наук:

– Помочь принять правильное решение в такой ситуации может кто-то третий. Либо родители, которые скажут: «Да это же наш родной внук, как мы от него откажемся?» (В данном конкретном случае это, видимо, должен сделать отец беременной женщины.) Либо родной отец ребенка. Либо мужчина, готовый взять на себя обязанности отца. Если роженица, поступая в роддом, уверенно заявляет, что хочет отказаться от ребенка, ей не прикладывают его к груди, чтобы не травмировать ни того, ни другого. В подобных драматических обстоятельствах окончательное решение принимает женщина. И главное для нее – поступить так, чтобы не жалеть потом всю жизнь.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

два × три =