Главврача областного наркологического диспансера, главного нарколога ТО Елену Редченкову нет необходимости представлять читателям. Активная деятельность томской «наркодамы № 1» на фронте борьбы против нарко- и алкогольной зависимости хорошо известна. Единственный малоизвестный факт биографии Елены Михайловны: ее отец, Михаил Рудич, был основателем и первым руководителем военно-медицинского факультета ТМИ (СибГМУ). Так что талант созидателя ей передался на генетическом уровне. Елена Редченкова приняла приглашение стать гостем редакции «ТН» и в течение нескольких часов терпеливо просвещала журналистов.

Бить или не бить – вот в чем вопрос

– Елена Михайловна, недавно по телевидению показывали сюжет про новосибирских докторов, которые реанимируют старую методику лечения наркоманов – розгами. Там говорилось, что в Новосибирск едут лечиться пациенты из Германии, Израиля, других стран. А в комментариях главного новосибирского нарколога прозвучало, что он сомневается в эффективности такого метода. Ваше мнение: может ли физическая боль избавить от зависимости?

– Этот метод называется поркотерапией. Нам его презентовали на одном из совещаний главных наркологов регионов как экзотику. Это больше похоже на жестокий метод воспитания: не столько вылечить от заболевания, сколько выбить дурь из головы. Подобные методы не имеют ничего общего с нашими подходами. Идеологическая платформа лечения наркологического больного должна основываться на гуманных принципах. Необходимо позитивное стимулирование личности, чтобы открылось то лучшее, что в ней заложено. Я не говорю о том, что жесткие методы, такие, например, как принудительное лечение, плохи сами по себе. Есть ведь тяжелые алкоголики, наркоманы, которые калечат жизнь своих семей, их вроде бы надо лечить принудительно. Но идеологически это не наш метод. И официально он запрещен. Я помню случаи, когда в 1990-е родители приковывали детей-наркоманов к батареям, держали в подвалах, чтобы изолировать их от наркотиков. Иногда люди доведены до такого отчаяния, что звонят и умоляют принудительно забрать на лечение своих отпрысков. Когда объясняешь, что мы можем это делать только по добровольному согласию пациента, мать в сердцах заявляет: «Да лучше бы он умер!»

– А солидный, респектабельный пациент в том телесюжете очень нахваливал битье розгами. Говорил, что это помогает ему забыть о наркотиках.

– Надо учитывать особенности личности. Есть ведь люди, склонные к садомазохизму.

Всех за решетку?

– Как вы относитесь к тому, чтобы вернуть статью об уголовной ответственности за употребление наркотиков?

– Я примеряю то предложение, которое вы озвучили, к сегодняшней ситуации…

– Извините, хотелось бы уточнить: назначать наказание с отсрочкой исполнения лет на пять, чтобы было время исправиться.

– Сейчас предусмотрено административное наказание, которое устанавливается судом: штраф или арест до 30 суток. Такой меры до нынешней весны не было. Что касается уголовной ответственности. Вот я каждый вечер гуляю с собакой по аллее на Дзержинке и вижу иногда явно обкуренных ребят. Кто-то из них первый раз попробовал, кто-то, может быть, десятый. Что, всех их привлекать к уголовной ответственности? Мы же помним, как в 1990-е сажали студентов. Наверное, правильно тогда упразднили уголовную ответственность, закрыли ЛТП, убрали принудительное лечение. Но взамен, к сожалению, ничего не дали. И пошел поток. А сейчас нельзя этого делать, потому что огромное количество людей, прежде всего молодых, попадет под уголовную ответственность.

– Парадокс: хранить нельзя, а употреблять можно.

– Употреблять тоже нельзя. За это существует административная ответственность. Применение соответствующей статьи административного кодекса достаточно широкое. Оно позволило по некоторым позициям изменить ситуацию к лучшему. В частности, по СПИДу. В прошлом году было выявлено большое количество ВИЧ-инфицированных (2 020 человек), 80% из них – внутривенные наркоманы. На вчерашний день их число составляло 1 700. На конец года вый­дем со снижением и сможем говорить о стабилизации процесса. Ежемесячно количество людей, которых мы берем на учет как ВИЧ-наркоманов, снижается. Более чем на 40% снизилось и количество психозов (с 438 случаев до 244).

В июле у нас в диспансере был запущен новый высокоэффективный диагностический прибор, с помощью которого мы можем определять более 9 тыс. соединений (психоактивные вещества, лекарственные средства, а также 700 соединений дизайнерских наркотиков). Деньги на эту дорогую импортную технику выделил губернатор Сергей Жвачкин. Теперь мы, например, распознаем четыре наркотических вещества в одном спайсе – там, где раньше не находили ни одного. А это значит, что у правоохранительных органов будут документальные основания для привлечения к административной ответственности тех, кто употребляет спайсы. При этом наша гражданская позиция – за решетку никого не сажать, а профессиональная: надо добиваться, чтобы помощь была более доступной, чтобы люди нам верили. В прошлом году 800 родителей нам поверили, привели своих детей, чтобы мы их протестировали на употребление наркотиков.

– Мой друг недавно вернулся из Колорадо. Он говорит, что там разрешена марихуана и такого безумия с химическими наркотиками, как у нас, нет. Может быть, имеет смысл тоже разрешить легкие наркотики?

– То есть, попробовав растительный наркотик, подросток не позарится на что-то другое? Как человек, умудренный профессио­нальным опытом, могу утверждать, что не существует ни одной такой кнопки, нажав на которую мы могли бы кардинально изменить ситуацию. Эпидемия наркомании началась в 1993 году. Сформировалась привычка к изменению состояния сознания. Выпить, покурить – вошло в норму. Я думаю, если сейчас разрешить курить марихуану, курить ее, конечно, будут. Но психологически и физиологически человек так устроен, что у него обязательно появится потребность попробовать что-то еще. Скажем, доступные химические наркотики.

Вы говорите, в США этого нет. В Москве этого тоже нет. Там другой рынок наркотиков. Другие цены и возможности. На мой взгляд, легализация не метод решения. Я вспоминаю, как я первый раз столкнулась с проявлением действия спайса. Это был десятилетний мальчик, которого в диспансер привел отец, кричавший: «Я тебя убью! Да лучше бы ты выпил стакан водки!» Я услышала мужские крики и детский писк, вышла из кабинета и увидела совсем одуревшего, обезумевшего мальчишку. Он явно находился под воздействием психотропного вещества, но возможности диагностики веществ, входящих в спайсы, у нас тогда не было. То, что применимо в одной стране, не всегда подходит для России. Вот есть такой метод лечения наркомании, как метадоновая терапия. Он разрешен на Украине, в Польше. Но я помню слова своего учителя Нины Григорьевны Найденовой из Москвы: «Если в Россию ввезти метадон, очередь выстроится от Владивостока до Москвы».

Мистер Икс, покажите лицо!

– Можно ли, Елена Михайловна, визуально определить наркомана? Спрашиваю потому, что у меня сосед со странным поведением. Однажды я пришел поздно вечером и попросил его сделать потише музыку. Он начал кричать, оскорблять, у него были расширенные зрачки, тряслись руки.

– Какой комплекции: худой или полный?

– Склонный к полноте.

– Не исключаю, что ваш сосед может принимать психостимуляторы или спайсы. Единственное, что не вписывается в типаж наркомана, – полнота. Те, кто сидит на психостимуляторах, начинают очень быстро худеть. При росте 176 см могут весить 38 кг. А вот эмоциональные неадекватные выплески (вы же не пришли к нему с топором, а спокойно изложили свою просьбу) как раз характерны для людей, находящихся под воздействием спайсов. Спайсы стимулируют физическую и психическую дея­тельность. Люди взбудораженные, бешеные, очень активные. Это отражается на их подвижной мимике и пантомимике: много ходят, не могут стоять на одном месте, многоречивы. У них постоянная потребность употреблять еще и еще. В свое время существовал термин «кокаиновый запой» (кокаин – один из психостимуляторов). На солях и так называемых «скоростях» тоже идут запои. Группа закрывается в квартире, отключает все средства связи, вступает в беспорядочные половые контакты и нюхает, колется, курит. У них искаженное восприятие окружающего мира: люди для них как маленькие движущиеся фигурки, они сами себя не узнают, не ориентируются во времени и пространстве. Иногда одноразовое употребление соли в сочетании с алкоголем дает реакцию психоза. Начинается бред преследования, человеку кажется, что его кто-то хочет убить. Таких больных привозят по скорой в психиатрическую больницу. После приема спайса люди могут вести себя неадекватно: раздеваться, приставать к кому-то, говорить всякую чушь. В основе солей и «скорости» лежит наркотическое вещество пировалерон и его варианты, которые срывают мозги.

А лидеры кто?

– Какие районы занимают лидерство в распространенности наркотиков?

– В Томске – Октябрьский. Оттуда больше всего наркоманов везет скорая. Среди муниципальных образований лидируют Томск, Северск, Стрежевой, Колпашево, Асино.

– Чего не хватает в борьбе против наркотиков? И что надо сделать, чтобы ситуация изменилась к лучшему?

– Тот, кто знает ответы на эти вопросы, наверное, достоин Нобелевской премии. Территории, находящиеся за Уралом (Сибирь, Дальний Восток), всегда отличались высоким уровнем потребления алкоголя. Когда была водка, пили много водки. Когда пришли наркотики, стали употреблять их. В 1994 году я поставила себе задачу: понять, кто и зачем употребляет наркотики. Составила анкету и просила, чтобы все пациенты обязательно заходили ко мне на прием. Люди были самые разные. Помню двух десятиклассников. Один говорил, что хорошо учится, занимается в спортивных секциях. Я спрашиваю: «Чего тебе не хватает?» Отвечает: «Острых ощущений, ситуации риска. Вот мы в час пик едем в общественном транспорте, вытаскиваем деньги из карманов, покупаем на них наркотики. На какое-то мгновение мы победители!» Оба эти парня уже погибли. Погибла от ханки и масса других молодых людей. Эти ребята из самых разных семей, в том числе и очень благополучных.

Что происходит сейчас? Четыре-пять лет назад на рынок пришел героин, и клиническая картина поменялась. Только-только научились лечить героиновых наркоманов, как новая напасть – синтетические наркотики. Здесь уже подключились специалисты разных служб. Заговорили о необходимости изменения законов. Но все шло с большим опозданием. Общественность как реагирует? Когда была ханка и мы выступали в радио- и телеэфире, основная часть вопросов сводилась к просьбам: вот вам адрес наркопритона, наведите там порядок. Но реакция на такие просьбы была вялая. С появлением Госнаркоконтроля стали действовать более эффективно. Однако специалисты говорят, что с созданием такой мощной структуры Россия опоздала на девять лет. Мне очень не нравится современная ситуация в Сибири, так как употребление синтетических наркотиков ведет к серьезным и длительным нарушениям психики. Есть, на мой взгляд, основание для внешнеполитической разработки этого вопроса, поскольку синтетические наркотики производятся в Китае.

В 1990-е Вера Долженкова написала нашумевшую статью «Яма», Елена Ульянова сняла фильм «Выбор», сценарий которого написан со слов наркоманов, – все это произвело тогда мощный общественный эффект. А сейчас очень большая разобщенность. Я не анализирую причины, кому это было надо и где спланировано, но это, к сожалению, произошло. Советский народ смог выиграть Сталинградскую битву, где, по словам моего отца, который в ней участвовал, все горело. Почему выстояли? Не из-за высоких технологий. А из-за особенностей российского духа, из-за способности сплотиться перед общей бедой. Чтобы достигнуть общей цели, надо объединяться. Нужны и точки опоры. Если человек звонит в полицию, он должен быть уверен, что она приедет.

– Как вы, Елена Михайловна, относитесь к многочисленным реабилитационным организациям, предлагающим свою помощь наркоманам?

– Реабилитационные центры заняли свою нишу, с этим нужно считаться. Они проводят определенную работу, но вопрос в том, как они это делают. Лет десять назад, когда центры стали плодиться как грибы после дождя, стали поступать сигналы о жестоких методах обращения: то девчонку в яму на несколько часов посадили в холодное время года, то наркомана макнули лицом в человеческие испражнения. Проблема еще и в том, что не все пациенты обследуются на туберкулез, хотя в центрах находятся подолгу. Экономят на психологах. С благоустройством не все в порядке: туалет на улице – как в таких условиях жить полгода? Родители ищут, где курс подешевле: 50–40 тыс. не по карману, ой, а тут вообще бесплатно. Потом выясняется, что наркоманов привлекают на тяжелые строительные работы, заставляют тягать мешки. Это называется трудотерапией. Однако есть и очень неплохие центры.

Алкогольный узел

– Недавно вы рассказали журналистам о проблемах вашего четвертого отделения, которое выполняет функции вытрезвителя. Эти проблемы как-то решаются?

– Ситуация там следующая. В ноябре к нам обратились представители органов общественной безопасности УВД и сообщили, что в учреждениях, подобных нашему, не положено выставление постов охраны. А у нас круглосуточно дежурил сотрудник полиции. Он следил за порядком. Обеспечивал безопасность персонала. Но идеология там была медицинская. За четыре года существования подразделения обслужено 46 627 человек. Оставлено в палатах около 2 тыс. Когда стоят морозы, к нам просятся переночевать. Таких – 171 человек. Резко сократилось количество замерзших на улице: в 2010-м их было 52, в 2013-м – 3. За все время на нас не было ни одной жалобы.

Я переговорила с начальником полиции общественной безопасности полковником Сергеем Ерохиным, он пообещал написать письмо губернатору с просьбой выделить финансирование на содержание сотрудников вневедомственной охраны. Это с одной стороны. А с другой – Минздрав не разрешает нам содержать койки, на которых не оказывается медицинская помощь. Хотя первую медицинскую помощь эти люди у нас получают, но далеко не все. Вопрос пока открыт. Какие выходы? Объединиться с приемником? Врачи разбегутся. Минздрав хочет, чтобы подобные учреждения передали в социальную защиту. Но ведь уже был печальный опыт оказания такой услуги в обычных медучреждениях, когда пьяные держали в страхе врачей и пациентов. Одним словом, решения пока нет, но мы его ищем.

– Подскажите, пожалуйста, когда человек должен задуматься над тем, что ему пора обратиться к наркологу?

– Года четыре назад показывали фильм с участием Андрея Макаревича. Глядя с экрана в глаза зрителям, он говорил: «Да, у меня была проблема. Но сейчас у меня все хорошо. Как только ты начинаешь болеть с похмелья, знай, что это алкогольный абстинентный синдром…» Если человек вечером сильно перебрал, утром ему стыдно, он раскаивается и, несмотря на плохое самочувствие, находит в себе силы пойти на работу, нет основания для тревоги. А у алкоголиков по-другому. Вчера перебрал, утром потеет, его трясет, сердце заходится. Он опохмеляется, потом повторяет, тормоза у него не работают. Начинается запой. Евсей Красик говорил: существует только один способ остановить алкоголизм – это бросить пить. Алкоголизм – болезнь прогрессирующая. Одна половина организма хочет жить нормально. А вторая подзуживает: как это так, все могут выпить, а я нет? Человек выпивает и не может остановиться.

– Сейчас появились люди, принципиально отказавшиеся от алкоголя. Но почему они такие агрессивные в общении?

– Во всем должно быть чувство меры. Помните, во времена антиалкогольной кампании был легендарный круглый стол, когда собрали разных начальников, ученых на областном телевидении, и ведущий каждому задавал вопрос: «А вы выпиваете?» Один известный журналист ответил: «Шампанское, особенно на Новый год, – запросто». Его потом склоняли во всех газетах. Красик долго возмущался после этого: «Да чтобы я на День Победы не выпил, не помянул товарищей?!» Ничего плохого нет в том, чтобы люди собрались, немного выпили.

– По внешним признакам можете определить людей, склонных к алкоголизму?

– Красноватое отечное лицо, мешки под глазами, плохое настроение. Или сидит и стакан за стаканом хлебает воду.

– Про Петра Порошенко пишут, что он злоупотребляет. Но лицо у него такое холеное.

– Особой холености в его лице я не наблюдаю. Не исключаю, что он может не знать меры. А многие из тех, кто был на майдане, находились под действием психостимуляторов.

Губит людей и пиво

– У молодежи сейчас очень популярны пиво, энергетические коктейли. Насколько они безвредны?

– Политика была какая? Чтобы меньше пили водки, надо больше продавать пива. А получилось, что и водки много пьют, и пива много. Что касается энергетических напитков, в США их давно запретили. Чтобы изменить отношение к таким напиткам, надо показать, какая гадость в них находится.

– Насколько эффективен такой метод лечения алкоголизма, как кодирование?

– Всем подряд кодирование делать нельзя. На любой метод лечения нужно согласие больного, причем не формальное, а осознанное. Даже Гиппократ говорил: «Если ты не хочешь изменить свою жизнь, тебе никто не поможет». Кодирование – это сочетание медикаментозных препаратов с мощным психотерапевтическим воздействием. И обязательно нужна поддержка семьи.

– Елена Михайловна, а сами вы можете выпить спиртного?

– Могу себе позволить выпить вина. Покупаю на праздник две бутылки сухого, белого и красного. Приходят гости: я наливаю бокал, понемногу пью из него. Мы в семье всегда отмечали дни рождения. Маме было 90 лет, она рюмочку вина за свое здоровье выпила. А вот наркотики не пробовала никогда, хотя ребята с нашего двора предлагали.

Помню, возвращались с дачи с подругами, и приятель из числа хиппи протянул таблетки: «Девчонки, попробуйте. Увидите, какое небо звездное». Я говорю: «Мы и без твоих таблеток видим звезды на небе». Этим мой опыт личного взаимодействия с наркотиками ограничился. Но я курила, а восемь лет назад бросила. Сейчас думаю, зачем я это вообще делала? Жизнь ведь и без сигарет прекрасна.

По официальным данным, алкоголизмом страдают более 13 тыс. жителей Томской области и более 5 тыс. жителей Томска.

Возраст*

• 11 лет – 1 человек,
• 12 лет – 1 человек,
• 14 лет – 4 человека,
• 15–17 лет – 92% всех наблюдаемых подростков.

Место учебы

• Школы и лицеи – 54%,
• техникумы и ПТУ – 29%,
• нигде не учатся – 15%.

* Состоящие на учете в наркологическом диспансере

Портрет среднестатистического томского наркомана, добровольно обратившегося в нарко­диспансер

Мужчина в возрасте до 28 лет, имеющий среднее образование, безработный или ищущий работу.

Период употребления синтетических наркотиков

• 1–2 раза – 49%,
• три месяца – 7%,
• один год – 20%,
• полтора года – 5,5%,
• два года – 3,6%,
• три года и более – 1,8%.

В Сургуте 187 человек отравились синтетическими наркотиками, из них 5 детей, умерли 8 человек. В Кирове около 450 человек отравились, из них 110 подростков, 5 смертей. Продавцы, которые реа­лизовывали эти спайсы, отправили в продажу дозу, увеличенную в 10 раз. Откуда взялись эти наркотики? Думали, из Китая. Оказалось, с Украины. И там, и там было выявлено вещество MDMB с бензольной группой. Подобное вещество мы обнаружили и у двух томичей: одного школьника (9-классник) и одного 23-летнего мужчины нерусской национальности.

Сегодняшние химичес­кие наркотики нацелены на молодежь, на подростков. Мне иногда хочется сказать, что это оружие массового поражения. Систематическое употребление спайсов вызывает устойчивое нарушение психики. Идет оглупление мозгов. Плюс токсическое поражение печени. Прогноз здоровья синтетических наркоманов очень плохой.