«Кто служил в армии, тот в цирк не ходит» – это выражение, часто украшающее дембельские альбомы, довольно точно отражает своеобразие и атмосферу военной службы. Известные томичи и сотрудники редакции «ТН» вспомнили забавные случаи из армейского периода и истории, которые повлияли на всю их последующую жизнь на гражданке.
Анатолий Тетенков, корреспондент газеты «Томские новости». 1978–1980 годы: Московский военный округ, сержант. Ныне офицер запаса
Пряники от Исупова
Через пару месяцев после начала службы в армии мне для спецпропуска понадобилась фотография. В закрытом военном городке фотоателье по определению не водилось, и решено было отправить меня, салагу, в соседний райцентр в пяти километрах от гарнизона. Причем, как и всегда в армии, срочно. Командир роты капитан Болотин, чертыхаясь, дал команду и внезапно уехал: увольнительную выписать было некому, а приказ выполнять надо. Тогда наш старшина решил отправить меня с оказией: выдал «парадку» и сказал: «Поедешь в хлебовозке, на КПП скажешь, что помощник экспедитора… Да не боись, я договорюсь, пропустят! Пока на хлебозаводе машина будет грузиться, успеешь сняться и обратно тем же макаром. К обеду вернетесь».
Сфотографировали меня быстро. Выхожу из ателье – фургона нет. Час ждал, полтора. Где искать машину, не понятно (потом выяснилось, что грузовик сломался), но путь до части был знаком, и я решил добраться самостоятельно. Купил в магазине мятных пряников на присланный мамой в письме рубль, смело двинулся по обочине Варшавского шоссе, формально находясь в самоволке. Где-то на полпути меня обогнал уазик и, противно завизжав тормозами, остановился впереди метрах в тридцати. Из недр машины вылезла приземистая фигура самого грозного и страшного офицера в гарнизоне – зама по режиму полковника Исупова.
– Солдат, ко мне! – раздался зычный голос, от которого порой стекла дрожали, когда он распекал офицеров на плацу за малейшую провинность, невзирая на звания и должности, а все живое старалось спрятаться!
Вся жизнь пронеслась перед глазами, включая энное количество суток на гауптвахте, когда я через мгновение стоял перед ним и дрожащим голосом пытался доложить, кто я такой и что тут делаю. Видимо, он понял, что документов ему не покажут, смерил меня тяжелым взглядом и буркнул:
– Садись в машину.
Как доехали, не помню, но в части машина остановилась не у губы, а у казармы. Я вышел, свободный, прижав к груди кулек с пряниками. Деды в роте язвительно смеялись: что ж ты зама по режиму не угостил, самоходчик?! Молва об этом событии облетела гарнизон, и с тех пор в части любой добрый сюрприз стали называть пряниками от Исупова.
Василий Музалев, депутат Законодательной думы Томской области, экс-директор Мостоотряда №101, заслуженный строитель РФ. В 1974–1976 годах – командир монтажно-мостового взвода отдельного мостового батальона, старший лейтенант (слева)
Энтузиаст
После окончания факультета «Мосты и тоннели» Новосибирского института инженеров железнодорожного транспорта у меня был выбор: отправиться работать на строительство метро в Киеве или служить на Дальний Восток в железнодорожные войска. Я выбрал армию. Тем более в институте окончил военную кафедру и получил лейтенантское звание. Сначала служил в части, которая обеспечивала работу знаменитого Ванинского порта. Потом нас передислоцировали на север Хабаровского края, на строительство Байкало-Амурской железнодорожной магистрали. На БАМе я и построил первые в своей жизни мосты.
Кадровые военные лучше всего знали устав, а я знал, как надо строить мосты. И эти теоретические знания я реализовал на практике, возводя переходы через бурные таежные речки. Мне приходилось фактически руководить строительством, попутно обучая солдат и кадровых офицеров.
Чтобы ускорить процесс, наше начальство объявляло учения. Нам ставили задачу: за десять дней построить два-три моста через малые реки. Работать приходилось с автоматами на руках. Но я успевал и свои мосты строить, и другим помогать. Этот энтузиазм приводил к тому, что когда, например, из-за паводков мосты повреждались или рушились, то чаще всего на их восстановление бросали мой взвод. И при этом мы вели боевую подготовку и регулярно проводили стрельбы.
Я и демобилизовался почти на два месяца позже срока. Армейское начальство специально задерживало мой дембель, надеясь за это время уговорить меня остаться служить в армии. Чем только меня не соблазняли, даже майорскую должность предлагали. Не зря существует поговорка: инициатива в армии наказуема.
Анатолий Рожков, заместитель губернатора Томской области. В 1979–1982 годах – курсант Иркутского авиационно-технического училища гражданской авиации
Лопухи
В конце 70-х годов прошлого века в народе ходило много разговоров о дедовщине как об очень серьезном социальном явлении в армии. И в технических училищах, выпускники которых получали воинские звания. Поступив в одно из них, я, если откровенно, тоже морально готовился к противостоянию старшим курсантам. Одномоментно в Иркутском авиационном уму-разуму набирались сразу 1 200 влюбленных в небо парней. И мы – зеленые первогодки – были уверены, что от старших товарищей будет крепко прилетать по всем фронтам.
Но все оказалось иначе. Дружеские подтрунивания, хохмы, доброжелательные потехи – это да, в избытке. Но никаких унижений и тем более издевательств.
Первый урок жизни, после которого мы все – и только что пришедшие в училище, и готовящиеся к выпуску техники-механики по эксплуатации самолетов и авиадвигателей – хохотали до упаду, случился в первый же день после гражданки. Нас подстригли, провели многочасовую душещипательную беседу о жизни в казарме, и тут обед. Поскольку курсантскую форму нам еще не выдали, то командир в столовую послал первогодков «тайными тропами» – в обход плаца, по закоулкам, благо территория училища большущая. Там мы встретили старшекурсников, которые с приятными улыбками на лицах начали продавать нам нужные вещи – нитки-иголки, предметы личной гигиены, пасту «ГОИ», значки, всевозможные нашивки на форму… У кого была мелочь с собой, радостно затоваривались. Кто-то брал очень нужные вещи в долг.
А на следующее утро это все нам официально выдали в каптерке. Обиды на старших не было никакой. Все хохотали. Продавцы – от того, что получили возможность нас обвести вокруг пальца. Покупатели – что оказались такими лопухами.
Николай Вяткин, депутат Законодательной думы Томской области, экс-руководитель «Томскэнерго», заслуженный энергетик РФ. В 1958–1962 годах – матрос Военно-морского флота СССР, главный корабельный старшина.
С корабля – в политех
Я служил на крейсере «Яков Свердлов». В то время он был флагманом Балтийского флота. Общая численность экипажа корабля вместе с базировавшейся на нем морской пехотой составляла около 2,5–3 тыс. человек. Служить туда брали призывников из Свердловской, Кировской и Пермской областей. Я попал на крейсер как уроженец Кировской области. Служил чуть меньше четырех лет, прошел путь от рядового матроса до главного корабельного старшины (звание выше корабельного старшины, но младше мичмана. – Прим. ред.).
Уволился на несколько месяцев раньше положенного срока благодаря тяге к знаниям и приказу тогдашнего министра обороны СССР маршала Малиновского. Приказ гласил, что солдаты и матросы срочной службы, которые хорошо служат и у которых срок службы заканчивается перед Новым годом, имеют право летом взять месяц отпуска для поступления в вуз (чтобы не терять год учебы). Если военнослужащие поступали, то их демобилизовали раньше срока, и они вовремя начинали учиться на первом курсе. А если не поступали, то дослуживали весь свой срок плюс тот самый месяц отпуска.
Со всего крейсера воспользоваться этой возможностью рискнули всего четыре человека. Я написал заявление в вуз города Николаева (на Украине) и в Томский политехнический институт (ныне ТПУ). Поступил в политех и таким образом связал всю свою дальнейшую жизнь с Томском.
Анекдот от Николая Вяткина
Матрос спрашивает корабельного старшину:
– Товарищ корабельный старшина, а правда, что крокодилы летают?
– Какой дурак тебе это сказал?
– Капитан первого ранга.
– Ну, раз капитан сказал, то летают. Но только низенько-низенько…
Дмитрий Евсейчук, корреспондент газеты «Томские новости». В 1995–1997 годах – командир мотострелкового взвода и мотострелковой роты, лейтенант
Академик
Два раза в год во всех частях Российской армии проводятся проверки – весенняя и осенняя. Начинаются они с построения личного состава, одетого в парадную форму, на плацу части. Комиссию, как правило, возглавляет какой-нибудь высокопоставленный генерал. Он ходит от одного военнослужащего к другому и спрашивает, есть ли у него жалобы и предложения.
Однажды заместитель командующего Сибирским военным округом во время одного из таких обходов подошел к капитану, известному своей страстью к выпивке, узнал его и говорит:
– Слушай, ты же уже давно капитан?
– Так точно, товарищ генерал.
– И все пьешь?
– Есть грех…
– Вот, а если бы не пил, давно бы военную академию окончил, майором бы был.
– Товарищ генерал, академию я окончил, майором уже был!
Пожарник
Служил в нашем полку прапорщик Алексеев. Однажды он занимался сварочными работами на складе продовольствия и по неосторожности устроил пожар. В результате сгорел не только склад, но и соседний бокс, в котором стояли бэтээры (технику удалось спасти). Прапорщика наказали материально и перевели в соседнюю часть. Через неделю, проходя мимо казармы этой части, я увидел прибитую возле противопожарного щита новенькую табличку с надписью: «Ответственный за противопожарное состояние прапорщик А.В.Алексеев».
Андрей Сидоров, заслуженный артист России. В 1986–1988 годах служил в Военно-воздушных силах в Хабаровском крае
Эффект солярки
Характер у нашего ротного был мама не горюй: взрывался и срывался на нас по всякому поводу. И вот, когда он в очередной раз устроил всем разнос и уже не знал, к чему бы прицепиться, на глаза ему попались бэтээры. Машины осенью как поездили по грязи, так и стояли чумазые. Ротный этому обстоятельству очень обрадовался:
– Это что за такое? Почему бэтээры грязные стоят?! Немедленно вымыть!
А на улице, так на минуточку, минус двадцать пять градусов и ветер с ног валит. Нормальная погода для зимы в Хабаровске. На наши попытки возразить, мол, как же мыть-то их на таком морозе, ротный железобетонным тоном заявил:
– А меня не…
И далее употребил армейское непечатное слово. Дескать, как хотите, так и выполняйте. Но чтобы через час машины чистые стояли.
Родина приказала, деваться некуда. Притащили мы ведра с водой и стали каждый свой БТР надраивать. Вода на холоде застывала мгновенно, и все машины покрылись грязным льдом. Один я находчивым оказался: взял ведро солярки, протер тряпкой свой БТР, и он у меня засверкал как новенький. Ротный, когда обходил машины, кивнул:
– Кто мыл? Молодец, Сидоров!
Весной потеплело. Бэтээры оттаяли и сверкали себе на солнце чистые-аккуратные. А мой среди них облупленный и плешивый: от солярки краска с него стала лопухами слазить. Рассказывать, как отреагировал ротный, не стану: печатных слов в том монологе не было. Так, получив месяц назад благодарность, я заработал наряд вне очереди.