Томск помог блокадникам выжить, а они оставили томичам заводы, примеры стойкости духа и… сигналы точного времени

За трагические 872 блокадных дня умерли от голода и болезней более 1 млн человек. Известный писатель Виктор Астафьев говорил, что Ленинград надо было сдать врагу: «Миллион жизней за город, за коробки?.. Люди предпочитали за камень губить других людей. И какой мучительной смертью». Действительно, может, и обошлось бы, как мирный захват Парижа или Брюсселя, но очевидно одно: вряд ли захватчики собирались кормить жителей города-символа. Не было у Ленинграда выбора и надежд на милость победителя, оставалось только защищаться.

Столярный клей был лакомством

– Когда фашисты стали подступать к городу, то паники не было, – начала свой грустный рассказ томичка, а в прошлом коренная ленинградка, пережившая в блокаде самую тяжелую зиму 1941/42 года, Галина Зеленкова. – Организованные дружины следили за порядком. Пресекали провокации. В начале сентября кольцо вокруг города сомкнулось. С высоченной трубы завода пишущих машин немецкие корректировщики огня наводили свою артиллерию на конкретные цели. Город попал под расстрел…

Семья Галины Сергеевны проживала в промышленном сердце Ленинграда, недалеко от Нарвских ворот. Четырнадцатилетняя девчонка наравне с взрослыми дежурила на чердаке, оказывала первую помощь раненым, разносила песок в мешках, строила баррикады, когда поползли слухи, что немцы уже в городе. Блокада резко обострила продовольственное снабжение. Стратегические Бадаевские склады были полностью уничтожены огнем. Паек резко сократился, и для большинства горожан он составил 125 граммов хлеба в сутки.

– В ноябре 1941 года умер отец, раненный при обстреле. Мы бы тоже с мамой умерли – от голода, – продолжает Нина Сергеевна, – но повезло: наш знакомый на заброшенном зерновом складе позволил из щелей в полу собрать просыпанное зерно. Лакомством был столярный клей, который мама варила с лавровым листом в виде холодца. Рыжего цвета, но такая вкуснятина! А вокруг продолжали умирать люди. Мертвых и безнадежных, еще стонущих, родственники заворачивали в простыни и оставляли в подъездах и на улицах…

Время от времени Нина Сергеевна прерывает свой рассказ сомнением:

– Может, не следует об этом говорить, но, теряя рассудок от животного голода, люди ели своих родных. На базаре на пайку хлеба меняли тарелку студня из человечины. Мы с мамой никогда это не ели. Воду набирали из пруда возле дома, зеленую, пахнущую тиной. Кипятили и завидовали тем, кто живет рядом с Невой. Очень помог дядя, который с передовой привозил хвою, ее отвар спасал от цинги. С появлением Дороги жизни началась эвакуация населения. Главное ее условие – чтобы было к кому перебраться. Выяснилось, что в Томске оказались наши родственники, они приехали в Сибирь в сентябре с ленинградским заводом «Электросила». В конце марта мы с мамой через весь город добрались пешком до Финляндского вокзала и, пробившись через огромную толпу, сели в поезд. С минимумом вещей и еды. Чтобы затем через Ладожское озеро вырваться из блокады.

В тылу как на передовой

Томск начал принимать первые эшелоны с эвакуированными людьми и заводами уже в сентябре 1941 года. Сюда переселились почти 40 крупных предприятий, 15 учреждений, 16 НИИ и учебных заведений из разных городов страны. К 150 тыс. жителей города добавилось более 50 тыс. эвакуированных. Среди них несколько тысяч ленинградцев-блокадников.

Где разместить этих людей? А где взять помещения для госпиталей? Даже сейчас такая сложная логистика вряд ли быстро решаема. А тогда ситуация требовала мгновенных действий. Прибывающие с запада эшелоны оперативно разгружались. Люди впрягались вместо лошадей и на листах железа станки доставлялись туда, где они должны были работать. Эвакуированных без проволочек расселяли по квартирам, уплотнив до предела местных жителей, определяли на рабочие места, выдавали карточки, на первое время прикрепляли к столовым (двухразовое питание бесплатно) и магазинам. Словом, делалось все, что было в пределах человеческих сил в тыловом городе.

В архивном документе под грифом «Совершенно секретно» от 4 мая 1942 года говорится о бездушном и формальном отношении руководства Кировского района к эвакуированным ленинградцам, работникам моторного завода, разместившего их в «скученном состоянии, частично в сырых и непригодных к жилью квартирах», а среди них есть больные туберкулезом. Решение по-военному сурово: немедленно оказать блокадникам материальную помощь, достойно разместить, обеспечить питанием, обувью, медицинской помощью. В случае неисполнения снять функционеров с работы и отдать под суд.

Ватник для детдомовца

Отношение томичей к спасенным из блокады детям было особенным. Ребятня прибывала из Ленинграда вплоть до конца 1942-го. Из передачи томского радио: «…240 различных вещей для эвакуированных детей принесли учащиеся 43-й школы. Более 100 вещей поступило из 10-й школы. Мешки с платьями, свитерами, шапками, капорами принесли из 17-й и 8-й школ. Артель «Рекорд» сдала 14 платьев, 14 костюмчиков. Разворачивается сбор теплых вещей на предприятиях».

А вот решение Томского гор-исполкома: «В целях усиления питания эвакуированных детей из Ленинграда руководителям пищевых производств отпустить следующие продукты: шиповника 500 кг, отходов мясокомбината – 200 кг, кондитерской фабрике «Звезда» – кондитерских изделий 100 кг. Из фондов Томторга – лапши 300 кг».

Около 200 эвакуированных детей из Ленинграда были размещены в детских домах Томской области, в селах Ягодном, Новокускове, Вороно-Пашня, Бакчаре, Тарбееве. Большинству детей было всего по пять-шесть лет.

Трудно было неимоверно. При полном отсутствии одежды, обу-ви, учебников как-то выкручивались (один из заведующих детдомом умолял начальство отпустить ценнейший продукт – 100 кг ваты для пошива зимней одежды, другой просил выделить хоть сколько-нибудь кожи для подошв) – одевали, обували, учили.

Спасительная капуста

Многие ленинградцы добирались в Сибирь самостоятельно, уезжая в неизвестность, но с надеждой вернуться.

– Счастье какое, – вспоминает Галина Сергеевна, – что мы с мамой, живые, преодолев таявшую ледовую дорогу и чудом не попав под бомбы, 1 апреля в городе Тихвине получили по булке хлеба, сели в битком набитую теплушку и поехали в эвакуацию. До Сибири из нашего вагона добрались шесть человек. В Томске вышли только мы с мамой. Опять повезло при встрече с очередной жестокостью войны. Состав часто стоял по три-четыре дня в чистом поле. Ни деревни рядом, ни воды, ни еды, ни врачей. Умерших от дистрофии и водянки просто выкидывали из вагона. Символично, но 9 мая 1942 года, пораженные деревянным обликом города после каменного Лениграда, мы уже ехали на телеге по Томску. На следующий день, чтобы получить рабочую карточку, устроились в первый цех завода «Сибмотор». 500 граммов хлеба в сутки. Да еще как прибывшим блокадникам нам выдали ведро капусты и немного крупы. Мама варила суп из редьки. Горькая, но настоящая еда. Уже можно было жить, даже в тесноте комнаты, разделенной на четыре семьи.

Томские часы

В бумагах Центра документации новейшей истории Томской области хранится информация об уникальном предприятии – Государственном институте мер и измерительных приборов (ГИМИП). Его работники были эвакуированы в Томск в августе 1942 года. Сотрудники архива предполагают, что у этой организации в Томске находилось секретное оборудование высочайшей государственной важности – эталоны длины (платино-иридиевый метр), массы (платино-иридиевый килограмм), времени (группа из четырех астрономических часов), эталон частоты электрического тока, индуктивности, напряженности магнитного поля и магнитного потока, светового потока, силы света. Чрезвычайная значимость эталонов для промышленности в том, чтобы физические параметры и размеры везде были одни и те же, иначе, например, калибр снаряда и пушки, изготавливаемых в разных частях страны, не совпадут. По мнению архивиста ЦДНИ Людмилы Приль, есть косвенные свидетельства того, что именно из здания ГИМИП по радио передавались сигналы точного времени. Каждый час – шесть коротких сигналов жизни!

Эвакуированное ленинградское артиллерийско-техническое училище зенитной артиллерии готовило для фронта зенитчиков. В Лагерном саду они оборудовали огневые позиции с орудиями и действующими приборами зенитной артиллерии. Курсанты не только учились стрельбе и управлению огнем, но и активно участвовали в сельскохозяйственных работах, строительстве и прокладке железнодорожных линий, на торфо- и лесозаготовках, погрузке и разгрузке угля. Именно они строили железнодорожные ветки со станции Томск-ІІ на Черемошники и от Томска-І до инструментального завода на улице Нахимова.

И до конца войны из Томска на фронт шла и шла продукция – миноискатели, противогазы, прицелы для орудий, двигатели поворота танковых башен, радиооборудование, источники тока, инструмент, самолетные лампы.

Вторая родина

После окончания войны многие блокадники уехали в родной город. Некоторые, наоборот, связали свою судьбу с Томском. Как Ольга Никифорова, обмотчица электромоторного завода, заслужившая за мирный труд звезду Героя Социалистического Труда, и другие бывшие блокадники, ставшие уважаемыми томичами. Трудились, растили детей, внуков, но всегда помнили о блокаде. Галине Зеленковой уехать в Ленинград не удалось.

Возвращению воспротивился директор завода: «А кто будет работать? Это такой пример подает секретарь комсомольской организации цеха?! »

Так и осталась в Томске, проработав на заводе 13 лет. Потом выучилась на медсестру. Рабочий стаж Галины Зеленковой, блокадницы, замечательной женщины-труженицы, яркой представительницы своего поколения, награжденной правительственными наградами, – 65 лет.

Томичи, награжденные знаком «Жителю блокадного Ленинграда», в рамках празднования 70-летия освобождения Ленинграда в сытой России получат по тысяче рублей. Много это или мало по сравнению с блокадным 125-граммовым  пайком?

Что оставили после себя ленинградцы? Работающие заводы: «Манометр», «Сибэлектромотор», Томский завод измерительной аппаратуры, «Томкабель», ТЭМЗ. Индустриальные мощности, ставшие основой экономики мирного Томска. А главное – веру и силу непокоренного духа.

 В конце 1944 года в Ленинград в подарок от сибиряков из не очень сытого Томска ушел эшелон с продуктами – сибирскими пельменями, мясом, рыбой, медом.