Что ищет молодежь в митингах и кто ею манипулирует
Сначала было 23 января, потом наступило и 31-е, но митингующие не унимаются и многозначительно заявляют: «Мы еще вернемся!» Волна протестов в поддержку опального «берлинского пациента», самонадеянно уверовавшего, что его на родине встретят с фанфарами, но угодившего за прошлые прегрешения в «Матросскую Тишину», прокатилась по стране, дошла и до Томска. Что стоит за этими протестами? Кто в рядах протестующих? Чего хотят эти люди, какие ценности отстаивают?
Об этом мы беседуем с председателем Томской городской палаты общественности, профессором ТГУ, доктором политических наук Алексеем Щербининым.
Это другое
– Алексей Игнатьевич, как вам все это? По мне так пахнуло девяностыми. Страшно вспомнить – митинги, протесты, потом танки в центре Москвы, Беслан… Возможно, я драматизирую, но что нас ждет?
– Выскажу свою точку зрения человека, прошедшего через девяностые. На мой взгляд, нынешняя ситуация в принципе не похожа на ту, что была в то время, но мой диагноз не окончательный.
В девяностые годы мы были подсажены на идею свободы – отказаться от старого режима, от усталости людей, которые находятся у власти, возродить веру в то, что свобода приведет к изменению человека и человечества. Я вообще романтик в этом плане и убежден, что вера в идею может изменить многое.
Как выяснилось, этот постулат исповедую не я один. Два года назад мне довелось встретиться на Московском урбанистическом форуме с одним из видных французских деятелей науки и техники Домиником Фашем. Он, выступая перед студентами ведущих московских вузов, другими участниками встречи, начал с того, что желание перемен есть всегда, и рассказал о себе. В марте 1968 года в свой день рождения он отправился на концерт в пригород Парижа, где находится студенческий кампус. Хорошо провел время и на выходе случайно встретился с Даниэлем Кон-Бендитом, который до сих пор известен как представитель ультралевых, начавших студенческие волнения. «Мы сказали друг другу, – вспоминал Доминик Фаш, – что надо что-то делать». И это «надо что-то делать» встряхнуло всю Францию, привело к отставке президента де Голля, а потом всколыхнуло и всю Европу. Студенческие волнения прокатились по многим странам. Я пожал руку Доминику Фашу и сказал, что для меня большая честь познакомиться с легендой тех событий, которые остались в нашей памяти до сих пор, а еще подтверждение того, что идея встряхивания власти – не сегодняшняя. Наши девяностые лишь доказывают это.
Тогда был запрос на перемены не только у молодежи. Ожидания преобразований охватили тысячи людей. За этими волнениями, с которыми власть не могла уже справиться, стояли идея и вера. Вера в свободу человека, в частную собственность, в гражданскую активность. Но… Все это очень быстро закончилось.
И тогда протрезвели…
– По брусчатке в центре Москвы пошли танки…
– Да, все закончилось кровью. Противостоянием Бориса Ельцина и парламента, итогом которого стал расстрел парламентариев. В этом году мы будем «отмечать» две знаковые даты: в августе – ликвидацию ГКЧП, в декабре – 30-летие окончания советской эпохи. Тот непримиримый конфликт научил многому и открыл на многое глаза. Идею либерализма, как выяснилось, эксплуатировало меньшинство, причем подготовленное не в России. И действовало оно по сценарию, написанному за рубежом. Это я не из книжек вычитал. Есть ряд фактов, доказывающих идейное, экономическое и прочее вмешательство в развал страны. Люди старшего поколения знают политиков и ряд знаковых фигур, которые выполняли не российскую, не народную волю. К декабрю 1993 года, ко времени принятия Конституции, наступило отрезвление. И с того момента либералы практически никогда не выигрывали.
– И не выиграют?..
– Четыре года назад мы встречались в Томске с демократично настроенной Ириной Прохоровой, руководителем издательства «Новое литературное обозрение». Говорили об искусстве, издательском деле, музейных проблемах. А потом как-то зашел разговор сам собой о политике, и я сказал: «Вы никогда не победите. Вы идею гражданской свободы разменяли на твердую валюту. Вас народ не поддержит, с вами определенный класс, но не народ, шансов у вас никаких нет».
Я аргументировал свою позицию так. Тогда ночь с 4 на 5 августа я встретил на баррикадах Моссовета, защищая демократию, как казалось, от реакционных сил. Помню концерт на Красной площади, где выступал Ростропович. Помню молодого Жириновского, пламенного трибуна, обращавшегося к народу с ящика на площади Киевского вокзала. 5-го числа я прошел пешком практически всю центральную часть Москвы и видел, как к Белому дому проехали бэтээры, а потом началась стрельба. И я понял, что это не цена свободы. Это цена реализации чужих сценариев, упакованных в красивую обертку демократии. Этот обман заканчивается печально. Я не трус, я просто прагматик. Таких, думаю, много.
Политика поменяла лицо
– Но что происходит сегодня? Что общего, в чем различие?
– Сегодня ставка делается на молодежь, причем подготовленную опять же не по нашему сценарию. Я очень скептически отношусь к нашим школьным, а теперь и к вузовским программам. Глядя на новые изыски наших министерств, хочу вспомнить слова Сталина, на которые я натолкнулся, когда писал докторскую диссертацию: «Образование – это оружие. Вопрос в том, в чьих руках оно находится». Глядя на то, как выхолощены программы по обществознанию, где отсутствуют граждановедение, политология даже на профильных гуманитарных факультетах, я не удивляюсь, что наша молодежь политические знания и указания получает из других источников.
Сегодня в действии неполитическая политика. Политические идеи внушаются через TikTok, мессенджеры, музыку. «Воткни нашу музыку себе в уши и иди на митинг!» И, когда мы говорим, что это непорядок, это плохо, нас уже не слышат. Это другое поколение, которое моя коллега из Москвы, специалист по сетевому анализу, назвала поколением с мышлением аквариумной рыбки. Рыбка стукнулась о стекло, развернулась и уплыла, забыв, зачем сюда приплывала. Надежды представителей старшего поколения, особенно из числа госаппарата, что надо возрождать прежние истины, объяснять молодым настоящие ценности, беспочвенны, на эту часть молодежь они уже не распространяются.
Ей не нужны кумиры, они если и есть, то держатся недолго. Конечно, молодым необходимы лидеры, но это не те, кто строил Днепрогэс или даже наш Стрежевой, это, как правило, популярные в этом кругу фигуры из числа рэперов, артистов, спортсменов и даже демагоги из асоциальных сетей. Их позиция такова, что сегодня эти фигуры им нравятся, но это не значит, что они подписались на них на всю жизнь. Этими молодыми людьми, не имеющими базовых основ, все воспринимается на веру – и чужой дворец, приписанный другому лицу, и фейковые новости, обращенные против власти. Для меня нынешний повод молодых выйти на митинг мало что значит. Я не вижу за этим программы будущего, да, думаю, она им и не нужна. Есть повод потусоваться, собраться на флешмоб, высказать свое «фи» власти, почему бы и нет… А чтобы сделать осознанный выбор, в основе которого – свобода и порядок, нужна помощь школы, семьи и общества. Хотя бы в интересах уже будущего поколения.
– Не упрощаете ли ситуацию? На митинги выходит не только молодежь, но и люди более зрелого возраста. Их что гонит туда?
– Это проблема не только нашей страны, но и всего мира, когда на фоне коронавируса государственная власть просела, не смогла выполнить контракта, в полной мере обеспечить граждан экономическими, социальными и прочими благами. Человек оказался главным ответственным за собственную безопасность, не получив гарантий, что нечто подобное не произойдет с ним в будущем.
Люди хотят реальных дел, таких как предложила мэр Парижа Анн Идальго, чтобы любой житель города мог бы добраться пешком до городской магистратуры за 15 минут и чтобы отдать все офисы в центре города под социальное жилье. И 600 тысяч квадратных метров уже передано.
Идти в народ
– Здорово. Но нам Париж с его водометами, разгоняющими толпу, как-то не пример. Нам бы со своим разобраться. Осенью предстоят выборы в областную и государственную думы…
– Трудные будут выборы. Как специалист, занимающийся политической урбанистикой, могу сказать, что городские выборы мы проиграли потому, что на Томск смотрели как на нечто второстепенное, равное с другими муниципальными образованиями. А он должен быть на первом месте хотя бы потому, что именно здесь проживает большая часть молодежи. И если не будет пересмотрено это отношение, не будет качественного диалога не в целом со всей молодежью, а с конкретными группами, чтобы понять, что им надо, кроме исповедуемого принципа свободы для одного человека, мы проиграем.
Даже если молодежь не пойдет на выборы, как это было в 2019 году в Москве, когда не все молодые люди по возрасту имели право голосовать, но создавали такую атмосферу, которая находила отклик в регионах. Томские медиа тогда молчали, но 20–25% контента в региональных сетях были федеральными, и транслировались те темы, которые были важны для митингующих.
В том же 2019 году мы анализировали томскую молодежь с точки зрения сетевых групп. Так вот, ядро представляло довольно разрозненный ресурс. Половина была настроена на позитив, другая – на негатив. Что касается «окраин» нашей визуализации, то именно там расположились сетевые ресурсы молодежных комитетов. И я, выступая на одном из федеральных экспертных форумов, сказал, что молодежным руководителям надо снять галстуки и идти в молодежь, не заморачиваясь чиновничьими выдумками, а общаясь напрямую.
– Как быть с протестами и протестующими? Не наказывать тех, кто вопреки запретам выходит на митинги, – значит показать свою слабость. Наказывать – власть против народа.
– Моя позиция однозначная: закон надо выполнять, перед законом все равны. Если от мэра до президента общество требует соблюдения закона, то и гражданин должен его выполнять неукоснительно.
Автор: Нина Губская