Смерть певицы Жанны Фриске, которая полтора года боролась с раком головного мозга, вновь подняла в обществе дискуссию о проблемах лечения онкологических заболеваний. Дополнительную остроту обсуждению добавил тот факт, что несколько месяцев назад медики признали Жанну безнадежной и отказались от борьбы за ее жизнь.

Елена Макарова, председатель правления детского благотворительного фонда «Обыкновенное чудо»

-Я не считаю себя большим экспертом в области благотворительной помощи онкологическим больным, так как в наш фонд обращаются люди с другими тяжелыми диагнозами. Но систему лечения онкологических заболеваний в нашей стране я знаю хорошо, так как для меня это очень личная история – с раком уже два десятка лет борется мой отец. Столкнулись с этой страшной проблемой и некоторые другие семьи моих друзей и знакомых.

Всем известно, что лечение онкозаболеваний, особенно тяжелых форм, стоит очень дорого и не дает гарантированного результата. Но есть одна проблема, о которой говорят очень мало. Те больные, которые, как Жанна Фриске, нашли средства на лечение за границей и которым смогли там подобрать более-менее эффективные лекарства, после возвращения в Россию не могут продолжать лечение по этой методике.

Дело в том, что в ряде зарубежных стран фармацевтика и наука в области онкологии развивается сейчас чрезвычайно энергично. Множество иностранных фармацевтических компаний разработали довольно эффективные средства лечения онкобольных. Но эти средства еще не прошли все процедуры, необходимые для получения официального сертификата. Поэтому применяются они очень ограниченно, в тестовом режиме. И стоят, разумеется, очень дорого.

И вот родственники и знакомые онкобольного собирают большие деньги для поездки в немецкую, американскую или другую иностранную клинику, где испытываются эти новейшие средства лечения. Там, например, российскому пациенту везет, врачи подбирают лекарства, которые ему помогают. Но лечение длится очень долго, а у человека нет столько денег, чтобы месяцами и годами жить в Европе или США и оплачивать услуги дорогой клиники. В лучшем случае средств хватает на покупку этих лекарств с намерением воспользоваться ими после возвращения домой.

Но беда в том, что эти экспериментальные препараты, не имеющие сертификации, запрещено ввозить в Россию. Даже если кто-то и умудрится провезти их тайком, то дома он сталкивается с тем, что врачи отказываются лечить с помощью этих незаконно ввезенных несертифицированных средств. Ни одно государственное медицинское учреждение не возьмется лечить не зарегистрированными на территории России лекарствами. Официальный путь добиться такого разрешения теоретически есть, но он очень сложен и долог, больной за это время уже умрет. Поэтому все ищут какие-то подпольные пути.

Несколько лет назад актриса Чулпан Хаматова обращалась к Владимиру Путину с просьбой разрешить ввозить подобные препараты в Россию. Возможно, ей удалось решить эту проблему для своего фонда, но в масштабе всей страны ситуация не улучшилась.

Но при этом лично я благодарна нашему государству за создание ныне существующей системы онкологической помощи. Пусть она и не идеальна, но я понимаю, что всех налогов нашей семьи не хватило бы на покупку того количества лекарств, которые потребовались на лечение моего отца в течение 20 лет и требуются ему сейчас.