Непокорённые: «Людская доброта сильнее войны»

Своих родителей Юлия Ивановна Солдатова не помнит – умерли, когда она была совсем маленькой. Девочку воспитывала приемная семья. Однажды поехали из своего села в Новокузнецк, в гости. В пути отец заболел тифом, его сняли с парохода и положили в больницу, где он вскоре умер. А Юлю заведующая местным детдомом взяла к себе в дом.

– Перед войной люди в стране тоже не сыто жили, поэтому многие переезжали в Сибирь, где заработки были выше. Вот и по соседству поселилась семья из Белоруссии. Один из детей у них был инвалидом. По просьбе его мамы стала я при нем нянькой. Ухаживала за мальчиком, мыла, стирала, убирала в доме. Они меня удочерили, дали свою фамилию, – вспоминает Юлия Ивановна.

«Как-то за работой я обмолвилась, что у меня завтра день рождения. Прихожу на следующий день, протянула руку к станку, а там бумажный сверточек. Внутри кусочек пирога и маленькое яблочко. Глаза поднимаю: смотрит на меня немка-слесарь, палец приложила к губам. Комок в горле до сих пор, как вспомню этот подарок – один из самых дорогих и памятных в моей жизни».

За несколько лет до начала войны семья вернулась в Белоруссию, в деревню Селец Могилевской области.

– Приехали, а вскоре и война началась. Спустя несколько дней немцы уже бомбили Могилев. Мы стали беженцами. Помню, подошли к какому-то мосту, а возле него лежат наши солдаты: в спинах у них – немецкие штыки. Столько лет прошло, а эта жуткая картина так и стоит перед глазами.

Уйти от оккупации не удалось – немцы быстро продвигались вперед. Пришлось Юлии и ее семье остановиться в одной из деревень: вырыли землянку, поселились в ней. Осенью фашисты стали забирать в Германию молодежь: 15-летнюю Юлю местные полицаи схватили одной из первых: беженка, заступиться некому. Собрали колонну парней, девчат, подростков, погнали пешком в Могилев, загрузили в товарняки и отправили в Германию. Высадили в Берлине, отправили на пересыльный пункт.

– Кругом колючая проволока, вышки с часовыми. Каждому выдали табличку с номером, мой был 927-й. Вначале попала к крупному землевладельцу (вместе с другими пленными работала на его огромных полях), а затем на военный завод. Нас, советских, разместили в отдельном бараке, у каждого на одежде был особый нагрудный знак – ОСТ. Выдали обувку – деревянные «ступни», обтянутые брезентом. Гонят нас на работу – издалека слышен топот. Трудились с шести утра до шести вечера, раз в день давали миску баланды, хлеб выдавали два раза в неделю, пайку250 граммовмы растягивали на несколько дней. Есть хотелось постоянно, падали в обморок. Отлежишься – и снова к станку, иначе отправят в карцер. Многим из нас помогли выжить простые немки, работавшие на этом же заводе. Тайком от охранников совали нам за пазуху то картофелину, то морковку, иногда и хлеба кусок, а ведь их за это могли строго наказать.

Так прошло три долгих года. По канонаде пленные понимали: войне и рабству приходит конец. Узников стали отправлять на рытье окопов, участились бомбежки. Однажды конвой, утром отводивший их на рытье окопов, вечером не вернулся.

– Начался налет. Мы забились в угол окопа. Потом все затихло. Только на рассвете мы выглянули и увидели наших солдат – со слезами бросились им навстречу. Это было 29 апреля 1945 года. Для меня эта дата – как личный День Победы, – признается Юлия Ивановна.

После окончания войны она вернулась в Сибирь, вышла замуж, вырастила трех дочерей, подаривших ей четырех внуков и семерых правнуков.

– Наверное, за пережитые страдания Бог подарил мне такую долгую жизнь. Я до сих пор на ногах, радуюсь каждому дню, помню и молюсь за всех, кто помог мне выжить: и за русских, и за белорусов, и за тех немок с завода. Людская доброта сильнее любой войны.

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

четыре + пятнадцать =