Андрей Поздняков, делегат съезда «Правого дела», покинувший ряды партии вместе с бывшим ее лидером Михаилом Прохоровым
– Я очень уважаю Евгения Ройзмана, которого Прохоров привлек в свою команду, и на съезд направлялся с мыслью, что для Прохорова Ройзман будет своеобразной «проверкой на вшивость». А получилось так, что вся эта история с «Правым делом» стала «проверкой на вшивость» всей нашей политической системы. Нам внятно дали понять, что политические партии в нашей стране никакого смысла не имеют, потому что они попадают в парламент только, когда ими руководит один человек…
В бизнесе есть такая процедура – дью-дилидженс – комплексная проверка предприятия перед его покупкой, проверка достоверности информации, предоставляемой руководством компании, с которой планируется сделка. Это довольно дорогое дело: в вопросе на один миллион долларов дью-дилидженс может стоить вам 20-40 тыс. долларов. Практически всегда проверка выявляет несоответствие того, что говорят владельцы бизнеса, тому, что есть на самом деле, и довольно часто в результате становится понятно, что вкладываться в этот бизнес не нужно. Потраченные Прохоровым 25 млн долларов из его 14 млрд – это вложение в дью-дилидженс всей страны, в результате которого он должен был понять, нужно ли вкладывать свои 14 млрд в эту страну.
Ответ он получил. И вместе с ним я и еще сотни тысяч сторонников «Правого дела». Ведь 15–18% праволиберальных людей на деле контролируют 90% реальной экономики страны (имею в виду не всевозможные распилы, а настоящее производство). Ответ был: чешите отсюда со своим бизнесом…
Хотя изначально среди задач проекта «Правого дела», напротив, было доказать нам, что в Россию можно вкладываться. И чтобы мы то же самое убедительно говорили, доказывали своим зарубежным партнерам. Вместо этого получился очень серьезный удар по экономике страны.
Конечно, покидать партию обидно было: ведь за лето мы в Томске собрали гораздо больше сторонников – в десятки раз больше, чем их было у «Правого дела» прежде (было 1–2%, стало порядка 18%, так что мы легко могли пройти 15-процентный порог).
Только заявлений о вступлении в партию за лето было подано более сотни. Сколько из них теперь останется? Не знаю.