На этой неделе ТЮЗ празднует юбилей. Любимица томской публики заслуженная артистка России Ольга Рябова выходит на его подмостки вот уже 35 лет. И эта цифра совпадает с юбилейной датой театра. В интервью корреспонденту «ТН» Ольга Рябова рассказала о самом отчаянном поступке в своей жизни, о ролях, которые не поддаются ее пониманию, и о главном самообмане артистов ТЮЗа.

Провал – тоже важный опыт

– Ольга Николаевна, так случилось, что ваш роман с томским ТЮЗом длится уже три десятка лет. Завидное постоянство для артиста. А в жизни вам тоже свойственны такая стабильность и устойчивость?

– Пожалуй, да. Я не то что бы боюсь перемен… В молодости я их, скажем так, опасалась. И всегда старалась просчитать на несколько шагов вперед: как они скажутся на жизни моих родных. Сегодня я принимаю все, что дает судьба, как подарок или как урок. Не скажу, что стала ярым приверженцем фразы «Все, что ни делается, все к лучшему». Но я прекрасно понимаю, что стоячая вода бывает только в болоте. А она должна быть проточной и чистой. Поэтому с некоторых пор все метаморфозы судьбы я воспринимаю как необходимость жить и развиваться дальше.

– Юбилей – пора подведения промежуточных итогов. Как, на ваш взгляд, изменился ТЮЗ за 35 лет своей жизни? Что он приобрел и что утратил за эти годы?

– Ветер перемен уж точно не обошел его стороной. Причем перемен разительных. Кто-то может вздыхать и ворчать, что в прежние времена театр был о-го-го, а вот теперь… Но всякие изменения – естественный и правильный процесс. Кому нужен театр, который законсервировался однажды и остается неизменным на протяжении десятилетий? Наш ТЮЗ все время экспериментирует, ищет новые формы контакта со зрителями. Да, порой ошибается. Да, у нас бывают взлеты и падения. Но это и есть живая жизнь!

Сегодня у нас собралась хорошая мобильная труппа, в которой много молодых талантливых ребят. Сейчас наступает время, когда они переходят в класс лидеров. И это тоже естественный процесс. Лично я отношусь к нему спокойно. Мы, старшее поколение актеров, не должны диктовать театру, каким ему быть. Молодежь и так очень долго ходила в учениках. Пора уже выходить из детского возраста, и наша задача – им в этом помочь.

Ну и потом, важно, что наши директор и главный режиссер открыты новым веяниям и не боятся идти на риск.

– А в жизни тоже важно уметь рисковать?

– Нужно уметь рисковать! Но в жизни я, скорее, трус. Правда умею уговорить себя пойти ва-банк, если чувствую, что это необходимо. А вот в творчестве страх мне не знаком. Я не боюсь актерского провала, потому что провал – тоже важный урок. И потом, в большой команде даже провалиться с треском не страшно.

– В таком случае какой самый бесшабашный поступок вы совершили в своей жизни?

– Когда, будучи на шестом месяце беременности, рванула в творческую командировку в Москву. Очень хотела встретиться с подругой. Прилетела в столицу и в тот же день попала в больницу. А через три дня родила Сабину. Но здесь тоже палка о двух концах. С одной стороны, откажись я от этой авантюрной затеи, возможно, выносила бы дочку до срока. Но, с другой стороны, риск преждевременных родов был, и помощь опытных столичных врачей оказалась весьма кстати.

– Не каждая актриса решается завести детей: мешает страх выпасть из репертуара, потерять творческую форму… Принимая решение стать мамой, вы шли на компромисс с собой?

– Ни единой минуты. Дети делают нашу жизнь осмысленной и дают расширенные эмоции. Скажу больше: актриса, которая не может ощутить радость материнства, с возрастом становится не просто одинокой, а выхолощенной и невыразительной. Потому что неизбежно наступает время перехода на возрастные роли, когда артистка воплощает образ уже не девочки, не девушки и даже не молодой женщины, а чьей-то мамы, потом – бабушки. Сыграть умозрительно любовь матери к ребенку можно, но это будет неубедительно.

Уроки от Раневской

– Накануне Международного дня театра наша газета составила народный рейтинг томских театров. Кроме того, в опроснике мы попросили томичей назвать трех самых ярких актрис. Вы оказались в числе любимиц томской публики. А что для вас входит в понятие актерское признание? И по каким критериям вы сами оцениваете свою работу?

– Отдача зрительного зала говорит о главном: то, что артист делает на сцене, он делает не зря. А что касается критериев оценки своей работы… Не скажу, что актер должен бесконечно сомневаться в себе. Но когда артист говорит: «Я сделал роль гениально!» и ставит на этом точку, он заканчивается как артист. В жизни многие из нас грешат тем, что, встречая новых людей, сразу же навешивают им ярлыки. То же самое иногда делают артисты со своими персонажами.

У меня есть героини, понимание которых расширяется и углубляется с каждым сыгранным спектаклем. Роли, в которых для меня все время происходят такие мини-открытия, – удачные актерские работы.

– Актер – адвокат своей роли. Какие человеческие качества, поступки и проявления характера вам сложнее всего оправдать?

– Глупость. Жестокость. Нетерпимость к себе и к окружающему миру. И все они проистекают от человеческого невежества и душевной глухоты. Мне сложно понять и оправдать героев, в которых нет любви к кому-либо.

– А любовь к себе считается?

– Нет. Потому что это проявление эгоизма. Хотя говорил же Христос: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя»… Но полюбить себя нужно не горделивой любовью, а как творение Бога. То есть принять себя таким, какой ты есть. Не гнобить и не мучить себя рассуждениями типа «я плохой, а все остальные – хорошие».

– Ольга Николаевна, были в вашей творческой биографии героини, у которых вы чему-то учились?

– Это происходит всегда. Например, в спектакле «Калека с острова Инишмаан» я играла 70-летнюю мать-алкоголичку одного из героев. Она, как и другие жители этого богом забытого острова, обладала удивительным и редким качеством – была открыта миру и готова бесконечно ему удивляться.

Или Аркадина в «Чайке». У нее я училась умению ценить себя и твердо стоять на ногах. Мне свойственно самоедство. Долгие годы я даже неудачи близких принимала на свой счет: значит, что-то им недодала, чего-то не сделала… Пока однажды не осознала: виня себя во всех грехах, ты загоняешь себя в рамки, из которых потом очень сложно вырваться.

А у Раневской из «Вишневого сада» полезно было поучиться жить сердцем и умению защищать и оберегать то, что ты любишь и чем дорожишь.

Ромашка, Белочка, Офелия…

– В театральных кругах бытует мнение о том, что актер любого ТЮЗа мечтает работать в драматическом театре, пусть даже самом плохеньком…

– Знаете, я работала в «Красном факеле» в тот период, когда там была очень мощная команда молодых артистов, у руля стояли интересные режиссеры и вообще творческая жизнь кипела. Но даже там я не знала такой пахоты, как в ТЮЗе. Скажу вам больше: если актер хочет состояться как профессионал и что-то понять в лицедействе, он должен идти работать только в театр юного зрителя. Поиграть растения, животных, червячков, бабушек, когда тебе самой 20 лет. Это развивает умение мгновенно перевоплощаться. И не позволяет артисту забронзоветь. Актер не должен очень уж серьезно к себе относиться. И это чистой воды самообман, когда артист говорит себе: «Я сегодня работаю в плохом театре, в ТЮЗе. А вот когда меня возьмут в драму, я стану хорошим актером». Не станет никогда!

– Как вы оцениваете театральную жизнь Томска и темы, на которые местные храмы Мельпомены предлагают сегодня поговорить зрителям?

– Мне кажется, что в репертуаре местных театров катастрофически не хватает спектаклей по пьесам молодых авторов. К сожалению, многие возрастные актеры и режиссеры считают, что современная драматургия легковесная и поверхностная. А на самом деле она просто более динамичная и жесткая, как и современная жизнь. Перед человеком встала задача успевать впитывать как можно больше информации. Артистам моего поколения было интересно порассуждать, пострадать, вникнуть в глубь явлений. Но сейчас настало другое время. Ускорился ритм жизни, зритель стал соображать быстрее. И актер на сцене тоже должен соображать быстрее. Если артист еще только открыл рот, а зритель уже после первых его слов догадался, чем закончится спектакль, это провал. Такой театр никому не интересен.

– Если бы к вам за советом обратился вчерашний школьник, который мечтает стать артистом, что бы вы ему сказали?

– То же самое, что в свое время сказал нам в Новосибирском театральном училище мастер нашего курса: отмети все эмоции, сядь, еще раз хорошо подумай и откровенно ответь себе: что будет, если в твоей жизни не станет театра? Если ты сможешь относительно комфортно жить без него – не ходи в актерскую профессию. Ступай на этот путь только в одном случае: если поймешь, что жить не можешь без сцены.

Справка «ТН»

Ольга Рябова окончила Новосибирское театральное училище. Работала в Новосибирском драматическом театре «Красный факел», с 1980 года – актриса томского ТЮЗа. В ее репертуарном листе роли Екатерины Михайловны в спектакле «Музыка ночью», Арины Пантелеймоновны в «Женитьбе», настоятельницы в «Пьемонтском звере», Настасьи Тимофеевны в «Руководстве для желающих жениться», Натальи в «Язычниках», королевы в «Странном принце» и другие. Лауреат фестивалей «Маска» и ­«Сибирский транзит». Замужем за актером ­ТЮЗа Вячеславом Оствальдом. Есть сын, дочь и четверо внуков.