В российской экономике происходят большие перемены. Правительство запускает процессы по восстановлению экономической самостоятельности – импортозамещение, создание отечественной платежной системы, перевод расчетов с доллара на евро, рубль и другие валюты, национализацию финансовой системы и восстановление промышленной базы.

На страницах рубрики «Новая экономическая политика 2.0» ученые, эксперты и практики простым и понятным языком помогают нашим читателям разобраться в современных экономических реалиях.

Импортозамещение

В зависимость от импорта товаров Россия попала в 1990-е годы. Отечественная промышленность после развала СССР была в значительной мере уничтожена, и российский рынок заполонила зарубежная продукция, за которую наша страна расплачивалась доходами от продажи природных ресурсов.

Сейчас Россия пытается восстановить утраченные позиции и реализует программу импортозамещения, пытаясь вытеснить с внутреннего рынка иностранные товары и заменить их отечественными. Но для решения этой задачи нужно провести реиндустриализацию, то есть восстановить российскую промышленность.

Насколько эта задача выполнима? Какими способами это можно сделать? Единого мнения на этот счет среди экономистов нет. На страницах «ТН» о возможности реиндустриализации рассуждают и спорят профессор кафедры мировой экономики и налогообложения ТГУ Владимир Цитленок, экономический обозреватель телеканала «Россия 24» управляющий партнер консалтинговой фирмы Medelle SA Григорий Бегларян и российский экономист, президент компании «Неокон» Михаил Хазин.

Спасибо дефолту

В период президентства Бориса Ельцина российское правительство считало, что помогать оте­чественной промышленности не надо, рынок сам все расставит по местам, в конкурентной борьбе должен победить сильнейший. Поэтому всерьез вопрос об импортозамещении никто не ставил. Хотя, конечно, все понимали, что рост импорта – это сокращение количества рабочих мест в стране, падение доходов населения и государства, общий спад собственной экономики.

В 1998 году в России произошел дефолт, курс рубля упал в 4–5 раз, и заграничные товары, за которые приходилось платить валютой, стали неизмеримо дороже отечественных. Российские производители получили большое конкурентное преимущество в виде более низких цен на свою продукцию.

И законы рынка действительно сработали. Российская промышленность начала восстанавливать производственные мощности, увеличила выпуск продукции и отвоевала значительную долю внутреннего рынка. В 1998 году объем импорта в Россию сократился на 20%, в 1999 году – еще на 28%. Частично опустевшие прилавки очень быстро заполнились российскими товарами.

Стоит отметить, что такие успехи стали возможны благодаря не только подорожанию импорта, но и тому, что российские производители быстро воспользовались этой ситуацией. Дело в том, что им не надо было строить новые линии или создавать производство с нуля. В России на тот момент еще сохранились остатки советской промышленности, просто производственные мощности не были загружены ввиду неконкурентоспособности российской продукции. И когда спрос на более дешевые отечественные товары появился, пустые цеха вновь заполнились рабочими и начали производить продукцию.

Кроме того, предприятия тогда еще могли быстро решить кадровый вопрос за счет возвращения прежних специалистов, которые ушли на вольные хлеба всего 5–7 лет назад и не растеряли былые навыки.

В начале 2000-х годов рубль благодаря росту цен на нефть окреп, потенциал советской промышленности был исчерпан, и процесс импортозамещения существенно замедлился.

Гром грянул

В «сытые» 2000-е годы страна спокойно жила за счет продажи ресурсов, и правительство вопросом импортозамещения особо не озадачивалось. Хотя уже тогда многие экономисты призывали инвестировать дополнительные доходы в реиндустриализацию, утверждая, что благоприятная конъюнктура вечно длиться не может.

В 2008 году грянул кризис, и правительству вновь пришлось задуматься об импортозамещении. Но оно решило развивать производство только в отдельных, стратегических отраслях промышленности (оборона, энергетика, лекарственное обеспечение и тому подобное).

«Импортозамещение не является самоцелью, и иногда выгоднее эффективно функционировать в рамках международного разделения труда, получать дешевый качественный продукт от наших партнеров за границей, – заявил Владимир Путин на заседании правительства 27 мая 2009 года. – Но в некоторых случаях мы, конечно, должны уделять внимание импортозамещению. Потому что даже там, где, на первый взгляд, не пахнет, скажем, обороной и безопасностью, в конечном итоге многие вещи, связанные с «оборонкой», лежат в сфере гражданского производства. То же самое относится к обеспечению населения дешевыми и современными качественными лекарственными препаратами. Да и в некоторых других отраслях это тоже справедливо».

В 2014 году события на Украине обострили политическую обстановку. Угроза экономических санкций со стороны США и Евросоюза заставила российское правительство изменить программу импортозамещения, сделать ее намного более интенсивной и глобальной. Новую программу импортозамещения Минпромторг должен представить осенью этого года.

Где взять технологии?

Несмотря на общее мнение, что проводить реиндустриализацию нужно, экономисты пока видят больше препятствий, чем возможностей.

– Россия стоит перед глобальной проблемой: каким образом денежные доходы, которые достаточно велики (у нас третьи по объему золотовалютные резервы после США и Китая), конвертировать в развитие высокотехнологичной обрабатывающей промышленности, – говорит Владимир Цитленок. – Например, чтобы построить завод по производству компьютерной техники, нужно соответствующее станочное оборудование и подготовленный персонал. А в России оборудование такого уровня не производят, его надо закупать. При этом американцы уже заявили, что не будут продавать нам чипы, необходимые в космической и авиационной технике. То есть даже стратегические отрасли промышленности мы не можем обеспечить отечественными комплектующими.

– Продажу высо­ко­техно­ло­гичного обо­­ру­­до­вания рос­­сий­ским пред­приятиям западные корпорации не прекратят, – возражает Григорий Бегларян. – Жадность побеждает страх и политическую лояльность. Даже во времена СССР, когда западные правительства вводили запрет на поставку в Союз технологий и оборудования, представители бизнес-элиты заставляли свои правительства эти запреты отменять, потому что торговать с Советским Союзом им было выгодно. Тем более сейчас, когда спрос сокращается и продажи падают, добровольно с большого российского рынка они не уйдут.

Дефицит кадров и времени

– На создание собственных нау­коемких производств помимо денег нужны также кадры и время. То есть именно то, чего нам не хватает, – продолжает перечислять проблемы Владимир Цитленок. – За один-два года мы не сможем создать собственное высокотехнологичное станкостроение – главную основу промышленного производства.

– Действительно, дефицит кад­ров – большая проблема, – соглашается Григорий Бегларян. – Чтобы увеличивать промышленные мощности, нужно большое количество работников инженерно-технических специальностей. У нас тут огромный провал, который образовался в 1990-е годы, когда эти специальности не были востребованы. Те инженеры, что получили образование еще в советское время, ушли либо в другую профессию, либо на пенсию. А у молодых эти специальности популярностью не пользуются.

– Реальные сроки реиндустриализации предсказать сложно, процесс этот не быстрый, рассчитан примерно на 5–10 лет, – говорит Владимир Цитленок. – Но эти временные рамки были актуальны до украинского кризиса. Сейчас столько времени у России нет.

Где взять деньги?

– Надо четко понимать, что за восстановление своей экономики нам придется заплатить временным понижением уровня жизни, – предупреждает Владимир Цитленок. – Это та цена, которую приходится платить всем странам за модернизацию экономики. Но если эту цену не заплатить сейчас, то понижение уровня жизни все равно произойдет, только уже без надежд на скорое восстановление.

Еще одно препятствие – девальвация национальной валюты. Из-за ослабления рубля импорт, который приходится закупать за доллары, становится для России дороже, в том числе высокотехнологичное оборудование. Это еще больше замедлит создание наукоемкого ядра обрабатывающей промышленности.

– А что мешает обеспечить внутренний источник денег? – удивляется Михаил Хазин. – У нас крайне низкий уровень монетизации экономики. Мы можем увеличить денежную массу в стране в 2–2,5 раза без инфляции. В Министерстве экономики я возглавлял департамент по кредитной политике (в 1990-е годы. – Прим. ред.). И страшно разругался с нашими либералами в правительстве, которые настойчиво проводили монетарную политику и сокращали денежную массу. А я обнаружил, что в нашей стране уменьшение количества денег в экономике приводило не к снижению инфляции, как нас учат западные экономисты, а, наоборот, к ее росту. Просто вместо классической монетарной инфляции мы получаем инфляцию издержек. Но с точки зрения потребителя это одно и то же.

Проблема состоит в том, что при норме денежной массы по отношению к ВВП в 90–110% мы к 1996 году сократили денежную массу до 4% к ВВП. В результате – кризис неплатежей, переход на бартерные сделки (натуральный обмен товарами), невыплата зарплаты, уничтожение промышленности и финансово-экономическая катастрофа.

Виктор Геращенко, будучи главой Центробанка с 1998 по 2002 год, увеличил денежную массу по отношению к ВВП в 10 раз – до 40%. А промышленная инфляция все это время снижалась и дошла до 14%. Потом на должность председателя Центробанка пришел Сергей Игнатьев. Он перестал наращивать денежную массу, и промышленная инфляция снова подскочила, в 2004 году она уже составила 28%. Так что сейчас надо снова увеличивать денежную массу.

Центральная близорукость

– Решение об импортозамещении и реиндустриализации никогда не пройдет. Его выполнению помешают централизация власти и лоббизм финансово-промышленных групп, – утверждает Григорий Бегларян. – Несмотря на некоторое движение в сторону децентрализации, в рамках которой немного увеличиваются полномочия регионов, глобальные решения принимаются все-таки в Москве и цент­ральной части России. Там же сосредоточены крупные российские компании и корпорации, а лоббистские возможности регионов очень ограничены. Это очень плохо повлияет на программу импортозамещения, которая сейчас готовится.

Например, с точки зрения логистики какое-то новое производство надо создавать в одном из регионов Сибири. Но будет принято решение разместить эти мощности в европейской части России, поближе к центральным офисам крупных компаний, даже несмотря на то что логистика при этом станет значительно хуже.

Чтобы эффективно проводить политику импортозамещения и реиндустриализации, нужно давать серьезные полномочия регионам. Новые производства надо создавать по всей стране, тогда они действительно дадут новый импульс развитию экономики. Бессмысленно концентрировать все новые и новые предприятия в центре, и без того промышленно развитом. Это приводит к тому, что доходы центра увеличиваются, а регионы становятся все беднее и беднее.

Регионам на месте виднее, что им строить и чего не строить. Например, в Томской области имеет смысл вкладывать средства в развитие научно-образовательного комплекса, который приносит хороший доход. А развитие малого и среднего бизнеса стоит сконцентрировать в отрасли сбора и переработки дикоросов. Для жителей Томской области это очевидные вещи, а для Москвы – нет.

Задача импортозамещения актуальна, например, для сельского хозяйства, потому что нам надо обеспечивать продовольственную безопасность страны, снижая ее зависимость от импорта продуктов питания. Но это можно делать только в регионах, так как в Москве и Питере пшеница не растет, скот там выращивать тоже негде.

Наконец, сосредоточение в цент­ре банковских конгломератов приводит к тому, что кредитные ресурсы для промышленности в регионах дороже, чем в центре. Поэтому и тут нужна децентрализация, в регионах должны располагаться не банковские филиалы, которые самостоятельно ничего не решают, а крупные финансовые конгломераты, нацеленные на работу с местной промышленностью.

Китай нам поможет

– Сейчас у России есть только один выход – идти на кооперацию с Китаем, у которого есть технологическая база для современной промышленности, – считает Владимир Цитленок. – Кроме Китая никто России такие технологии продавать не будет. Китайцы заинтересованы сотрудничать с нами. Они понимают, что американцы считают их основным конкурентом, и в борьбе с США Китаю нужны стратегические союзники. Россия для этой роли подходит почти идеально.

– Процесс создания единого экономического пространства с Китаем на первом этапе будет достаточно успешен, – соглашается Григорий Бегларян. – Потому что все понимают, что кризис на Западе неминуем, и стремятся расширить внутренние и региональные рынки сбыта. Несмотря на заявления множества экспертов, особенно западных, заключение большого пакета контрактов России с Китаем для китайцев было даже важнее, чем для нас. Потому что у них экспорт продукции в Европу падает, и они отчаянно нуждаются в новых рынках сбыта. А у нас рынок довольно большой, потому что туда входит не только Россия, но и все страны Таможенного союза. Поэтому 3–4 года сотрудничество с Китаем будет развиваться очень успешно.

План для рынка

Все экономисты соглашаются, что необходимо разработать программу развития наукоемкой промышленности, увеличивать и перераспределять капитало­вложения в эту отрасль. Для плановой экономики Советского Союза подобная задача больших проблем не представляла, но как это сделать в условиях рыночной экономики?

– Главным механизмом восстановления промышленности должно стать государственно-частное партнерство во главе с госкорпорациями – и теми, что уже созданы, и теми, которые еще только предстоит создать, – считает Владимир Цитленок.

– Увеличивать денежную массу для проведения реиндустриализации можно только при одном условии: нужно следить за тем, чтобы деньги шли на инвестиции в промышленность, а не на валютные спекуляции, – говорит Михаил Хазин. – Поэтому деньги в экономику надо закачивать не через банки, а создавать публичные институты развития, которые, получая инвестиционные деньги, могут тратить их очень ограниченно по жестким правилам. Их баланс при этом должен быть прозрачным, открытым для всех. Подобный опыт в истории есть, но нынешнее российское правительство и нынешний Центробанк делать этого не будут.

Либо пан, либо пропал

Так сможет ли Россия создать конкурентоспособную промышленность и занять одну из ведущих позиций в мировой экономической системе?

– Обострение политической ситуации несет в себе и положительный момент: ухудшение ситуации заставляет российское правительство действовать быстро и решительно, откладывать структурные реформы экономики на будущее уже нельзя, лишнего времени у нас нет, – уверен Владимир Цитленок.

Если мы сможем воспользоваться благоприятными обстоятельствами, проведем структурные реформы и поднимем производительность труда, то сможем противостоять натиску США, – уточнил Григорий Бегларян. – А если мы ничего не сделаем, то шанса выиграть конкурентную борьбу у нас нет.

 

«Уверен, что за счет модернизации промышленности, строительства новых предприятий, локализации конкурентного производства в России мы сможем — особо подчеркну, не нарушая норм международной торговли, не вводя каких-либо ограничений и барьеров, — существенно сократить импорт по многим позициям, вернуть собственный рынок национальным производителям. Это, в том числе, производство программного обеспечения, радиоэлектронного оборудования, энергетического оборудования, это текстильная промышленность и это, конечно, рынок продовольствия.

Владимир Путин»

Динамика выпуска продукции в Томской области (по данным Томскстата)