Территории, как и люди, зачастую имеют свои, не менее драматичные истории жизни со взлетами, падениями, славой и забвением, попаданием в опалу и повышением в ранге, неожиданными поцелуями судьбы и годами уныния. Весь набор случайных и намеренных коллизий сполна достался и нашей земле – Томской области, которой буквально на днях, 13 августа 2014 года, исполнилось 70 лет.
Поменяться местами
В начале XX века огромной Томской губернии, имеющей позиции крепкого, стабильного региона Российской империи и площадь чуть ли не под миллион квадратных верст, состоящей из нынешних Алтайского края, Кемеровской, Новосибирской и Томской областей, Восточно-Казахстанской области (Казахстан) и части Красноярского края, ничто не предвещало бурных перемен. Вполне неплохими темпами развивались местные промышленные отрасли, а сельское хозяйство кормило хлебом, маслом и медом чуть ли не пол-Европы. Во многом это состояние хозяйства было достигнуто благодаря грамотному функциональному управлению и Транссибу, который стал катализатором процессов рыночной экономики и интеграции в российское хозяйство.
Но, будто следуя злому року, неожиданно территория Томской губернии стала стремительно сокращаться как шагреневая кожа. Мировая война и революционные перипетии в стране привели к тому, что сначала самостоятельным в 1917 году стал Алтай, затем в 1919 году обзавелся губернским статусом Омск, в 1921 году появилась Новониколаевская губерния. И, наконец, печальный финал – закат судьбы детища императора АлександраI.
В 1925 году Томская губерния, просуществовавшая 120 лет, прекратила свое существование, войдя в состав Сибирского края, став ядром Томского округа, депрессивной, никому не интересной северной территории. Если перевести на современный образный язык, то, исходя из тогдашних интересов государства, росчерком пера дерзкий новичок, без году неделя, Новониколаевск (переименованный в Новосибирск) стал столицей обширного региона, а знаменитые Сибирские Афины превратились в заштатный райцентр с соответствующими полномочиями и весьма проблематичным будущим.
Не позвонить и не доехать
Потеря былого статуса и административного веса резко замедлила развитие таежной земли. Томск оказался на задворках мощнейших индустриальных процессов, захвативших Сибирь динамизмом строек. Судьба тупика, уготованная Томску еще при строительстве Транссиба, была пророчески неумолима. Новым областным властям в Новосибирске наш город был неинтересен, оттого без внимания и достаточного финансирования он на глазах захирел. Хотя бы даже потому, что, отнесенный к предпоследней группе продовольственного снабжения, он был вынужден кормить население самостоятельно, из своих возможностей, имея нормы выдачи муки, мяса, масла, которые были чуть ли не в половину меньше, чем у соседа.
В 1932 году «… Томск был беден, запущен, – писал известный писатель Илья Эренбург, – заборы разобраны на топливо, тротуаров не было. Люди побойчее уехали в Новосибирск, в Кузнецк… Чай пили без сахара. В буфете продавали «Славянскую» воду и картонные коробки для конфет. В Томске хлеб походил на глину. Я вспомнил двадцатый год».
Тяжелое положение города подтверждала газета «Красное знамя», которая писала: «По количеству разрушенных домов наш Томск занимает в Сибири одно из первых мест. Дома без окон, без крыш… встречаются чуть ли не на каждой улице». Оценивая уровень благоустройства Томска, газета «Советская Сибирь» была просто категоричной: «… Вопиюще запущен этот важнейший культурный центр края».
Исходя из каких-то побуждений, наиболее ретивые руководители из областного центра пытались лишить Томск былого авторитета. Удар наносился по его вузам и науке. Власти то и дело проводили революционные эксперименты по разукрупнению (из одного политеха создали чуть ли не с десяток новых институтов и часть из них забрали в Новокузнецк и Новосибирск), а самую знаменитую вузовскую библиотеку ТГУ намеревались перевести в другое место. Но чрезвычайно важный в судьбе Томска статус крупнейшего за Уралом вузовского научного центра удалось сохранить. Говорят, что этому поспособствовала в том числе позиция наркома просвещения Луначарского, который заявил, что «Томск не только не спел своей песенки, но именно является гигантским культурным очагом для Северной Азии».
А потому в горячечных годах форсированной индустриализации райцентр Томск превратился в признанный центр подготовки «красных специалистов», накопив весомый потенциал, – к 1939 году в Томске было восемь вузов, 19 техникумов и 11 НИИ.
И если внешне неторопливо и размеренно, сквозь пыль и грязь текла провинциальная жизнь с немощеными улочками, игрой в лапту у завалинок и в лото на скамеечках, со скучающими обывателями и духовым оркестром в Горсаду, руладами гармошек и пьяными компаниями на набережной Томи, то в аудиториях и на кафедрах шла скрытая, незаметная, но мощная научная и образовательная работа с проектами весьма высокого уровня.
Хотя справедливости ради надо сказать: некоторые изменения напоминали жителям, что они живут в городе. Вот городские власти изыскали средства и замостили центральную часть города, а в 1936 году появилось воздушное сообщение с Новосибирском и Колпашевом, в жизнь ворвались городское радио, звуковое кино, цирк на пл. Ленина (в нем выступал знаменитый борец Иван Поддубный), автобусы и грузовики для пассажирских перевозок, речной трамвай и даже три легковых такси. А в планах грезилась трамвайная сеть. Чем не крупный город?
Стройки на коленке
Но если в других городах Западной Сибири строились гиганты первых пятилеток и жизнь бурлила от рекордов и энтузиазма, то в Томске традиционно главными отраслями промышленности оставались деревообрабатывающая и пищевая – фабрика карандашной дощечки, спичечная фабрика «Сибирь», лесоперевалочная база на Черемошниках, швейная фабрика, электромеханический завод, мукомольный завод, хлебокомбинат, махорочная фабрика и разная «пищевка».
Правда в планах на вторую и третью пятилетки было построить ряд крупных предприятий: ТЭЦ мощностью 24 тыс. кВт, заводы электромоторов, трансформаторов, манометров, высоковольтной аппаратуры, брезентную и ниточную фабрику, элеватор на 40 тыс. тонн зерна, что позволило бы Томску вписаться в стройную парадигму развития советской индустриализации.
К тому же (что чрезвычайно благоприятствовало этой цели) в 1934 году маятник движения государственного административного строительства достиг своей крайней точки и устремился назад. С принятием новой Конституции пошел обратный процесс – разукрупнение территорий.
– Согласно документам, хранящимся в архивах, – утверждает Людмила Приль, замдиректора Центра документации новейшей истории Томской области, к.и.н., – в середине 1930-х годов вопрос о новом масштабном административном делении страны был решен. Об этом свидетельствует работа по серьезному обследованию социально-экономического состояния отдельных районов. Подробнейшие паспорта, в том числе и Томска, были изготовлены к 1940 году. На их основании, видимо, были разработаны нормативы и необходимые параметры ресурсов для новых областей. Кстати, в пользу этого довода говорит и то, что в одном и том же постановлении Правительства СССР об образовании новых регионов кроме Томской фигурирует еще ряд областей РСФСР.
Возможно, отмечать бы нам теперь юбилей области несколько раньше нынешнего срока, если бы не война.
Война не спишет
Великая Отечественная отодвинула создание Томской области, но не изменила политического вектора, направленного на развитие забытых регионов.
В пользу этого решения было несколько веских аргументов. Один из самых важных – предел управляемости. Решая глобальные задачи по созданию индустриальной базы и развитию своего города, новосибирцы мало обращали внимания на периферию. В итоге в некоторых районах, приданных Томску, представители областного центра никогда не были. Сельское хозяйство, отодвинутое на второй план, оказалось в жутком упадке. Практически не развивалась транспортная инфраструктура, а численность населения росла только за счет спецпереселенцев.
– Томск, все же сохранивший поддержку Москвы как центр образования, оказался неким анклавом, жившим своей жизнью, – рассказывает Людмила Николаевна. – Но у города не было устойчивой связи с районами и тем более влияния на них. Они ведь входили в Новосибирскую область и больше зависели от нее, хотя власти постоянно взимали свою дань, выискивая мало-мальски толковых специалистов среди томичей и посылая их в колхозы всей огромной Новосибирской области на укрепление.
Былые исторические связки Томской губернии были утрачены и искусственно переориентированы на Новосибирск, а как это управлялось, смотрите выше.
Указ как приказ
Политическое решение от Оргбюро ЦК ВКП (б) 26 июля 1944 года в составе крупных руководителей первого эшелона Андреева, Жданова, Маленкова, Шверника, Щербакова об образовании Томской области не было неожиданным. Сугубо управленческий вопрос созрел, даже невзирая на военные условия и возможные затраты на реорганизацию. Точнее, благодаря военному положению все взяли под козырек (никаких обсуждений, возражений, несогласий) и процесс выделения Томской области из Новосибирской пошел, не заняв сколько-нибудь значительного времени. Если указ Президиума Верховного Совета СССР был подписан уже в известный нам день, то за сентябрь – октябрь 1944 года областные органы управления уже были сформированы и начали полноценную работу. Последним документом был акт раздела бюджета между областями. Злые языки утверждали, что новосибирские финансисты очень неохотно расставались с деньгами, даже ссорились с томским облфинотделом, но делать нечего, и 19 октября процесс «областеобразования» завершился с получением своих собственных денег.
Первые шаги своей областью
Управлять жизнью и хозяйством области приехала команда во главе со вторыми лицами новосибирской номенклатуры Алексеем Семиным и Никифором Барабанщиковым (несколько месяцев спустя его сменил Василий Куперт, отец будущего известного томского ученого, профессора Юрия Куперта). На первом же заседании Томского обкома в сентябре были утверждены кадры: от заместителей руководителей отделов до редактора областной газеты. Новые структуры разместились где придется: на Соляной площади – НКГБ, НКВД, военный трибунал; областной суд – по Р.Люксембург, 38, заготзерно – на Фрунзе, 24, ряд организаций подселили к городским аналогичным службам. Обком же поселился на Нахановича, 5, а облисполком на первом этаже школы №6. Отдельно решался сложный вопрос о жилье для приехавших ответственных работников. Вначале семьи прибывших расселили куда придется, а затем предоставили несколько десятков отремонтированных квартир.
Первая практическая задача, которую принялось решать руководство новой области, – обеспечение сдачи хлеба государству. В отличие от города Томска, который за годы войны сильно развился благодаря десяткам эвакуированных сюда предприятий и выглядел вполне самодостаточным, сельское хозяйство и местная промышленность находились в тяжелом положении. Некоторым исключением из общей ситуации, пожалуй, выглядела рыбная отрасль, которая хорошо держалась на плаву за счет ударной работы переселенных на Обский Север репрессированных российских немцев из Кузбасса. Неплохо также томские охотники выполняли государственный план по сдаче пушнины, добыче которой придавали огромное значение, так как она шла в оплату за ленд-лиз. Вот, пожалуй, и все.
Из 21 района только в семи была телефонная связь, да и то только с Новосибирском. Ни дорог, ни переправ, ни транспорта. Но проблемы были и с организацией работ.
В конце августа 1944 года колхозы области сдали государству хлеба меньше 10% от плана, так как значительная часть тружеников, включая механизаторов, была ранее отправлена в другие районы, теперь уже соседствующей области. И тогда все томские областные управленцы поехали в районы. На лошадях, лодках, пешком, чтобы с особым напряжением исправить сложившееся положение. Пожалуй, с этого дела и стала формироваться уже своя система руководства областью.
Окончательное формирование органов управления завершилось уже в мирное время, но задача превращения области в крепкий, системный хозяйственный механизм решалась еще долгие десятилетия.
От трений к делу
Сам же Томск в лице городской власти (очень сильной в профессиональном плане), поначалу настороженно отнесшийся к возникшей структуре из-за того, что в новые органы городских не брали, и, более того, чужаки сразу принялись указывать, как работать томичам, со временем стал достойным партнером и наиболее важным элементом нового регионального образования. Совместной работы требовали новые вызовы и проекты, ставшие реальным делом: ГРЭС-2 и километры городских тепломагистралей, массовое строительство жилья, водопровод, телефонизация, асфальтирование улиц, благоустройство и решение транспортной проблемы. Да что там, начиная со скромной покупки музыкальных инструментов для школы искусств в 1944 году и особенно в начале 1950-х годов областной статус буквально на глазах преобразил культурную жизнь Томска – открылась филармония, заработали еще два театра, 2-й областной и кукольный, и (настоящее чудо!) появился собственный телецентр.
Все опрошенные мною в нашем дворе ветераны-пенсионеры, работавшие на предприятиях и в госпиталях, про это событие не помнят. Думаю, немудрено, если образование Томской области в 1944 году даже не отложилось в документах городской власти. Видимо, момент передачи полномочий областным властям не был наиболее важным тогда и прошел совершенно без помпы. Война, трудности, думы о победе и хлебе насущном.
Но у Томской области все было впереди – чудесное преобразование из инертной, наспех сколоченной системы в единый организм, состоящий из современных сегментов экономики – от лесопромышленного, оборонного и нефтегазового комплекса до востребованного временем уровня науки, образования и космических высот, и превращение в значимый субъект РФ – регион 70, дела и достижения которого хорошо известны в стране и за рубежом.
