Я сознательно пошел наблюдателем на УИК № 43, а коллегу Ирину Астафьеву намеренно попросил быть наблюдателем на УИК № 116. Дело в том, что эти два участка совершенно различны по социальному составу избирателей. 43-й в Кировском районе на ул. Вершинина, 46, – пять общежитий ТПУ, только студенты без примеси коренного населения. (Соседний УИК № 93 на Вершинина, 48, – шесть общежитий ТПУ.) А 116-й в Октябрьском районе на ул. Беринга, 4, – чисто спальный микрорайон без примеси сконцентрированного студенческого населения. Думаю, читателю задумка уже понятна: сравнить электоральное поведение и предпочтения разных аудиторий.

Итак, из табл. 2, во-первых, видно, что явка избирателей в спальном микрорайоне на 20,5% (!) ниже студенческой.

– Нас всегда обвиняют, что мы студентов из-под палки заставляем голосовать. Но вы же видите, что никто их не гонит, – несколько раз за день обращалась ко мне председатель УИК № 43 Светлана Эрдман.

Я отвечал утвердительно: и визуально, и по контрольным цифрам было видно, что аномального электорального поведения нет. Студенты не приходили стройными колоннами. Студенты, как им и положено, утром дрыхли – на 9.45 на УИК № 43 и 93 проголосовали 76 и 73 человека соответственно. На это же время на УИК

№ 50 и 51 (гимназия № 1 на ул. Нахимова – чисто городское население) проголосовало вдвое больше людей. А на 11.45 число проголосовавших на названных четырех УИК (равны числу избирателей – 1,8–2 тыс.) было одинаковым – 752–783 человека.

Расхождение проявилось после обеда: на чисто городских УИК наступило затишье, а студенты равномерно продолжали приходить. В итоге на 17.45 на УИК

№ 50 на Нахимова явка была 49,4%, а на УИК № 43 на Вершинина – 63%. И чем дальше, тем разрыв становился больше. Разумеется, это не аномальное поведение жильцов конкретных пяти общежитий. Подобное же зафиксировано, например, на всех трех УИК в студгородке на ул. Ф. Лыткина. Студентов действительно никто не гнал. Просто, выражаясь корректно и точно, работала особая электоральная культура поведения, сформированная в вузах за последнее десятилетие. Просто мотивация к участию в голосовании у людей, живущих в общежитиях, существенно выше. И на сей раз она сработала инстинктивно, как у собаки Павлова: проголосовать лучше, чем не проголосовать. Словом, это студенты обеспечили Кировскому району самую высокую по Томску явку – 60,25% (в других районах на 5–7% ниже).

Также из табл. 2 видна двойная разница между чисто студенческим УИК № 43 и чисто спально-городским УИК № 166 в голосовании за Геннадия Зюганова и Михаила Прохорова. То есть именно студенты обеспечили общее понижение результатов многолетнего лидера КПРФ и сильное повышение рейтинга политического новичка.

Но еще важнее сравнение предпочтений вузовской молодежи между Михаилом Прохоровым и Владимиром Путиным. Последний у студентов не прошел в первом туре. (Рекорд, кажется, поставил УИК № 57 на ул. Ф. Лыткина – 42,75% за Путина.) Причем, по данным опросов на улице

(ТВ-2 и моих), за будущего президента России голосовали в основном студенты первого и второго курсов, а старшекурсники – за Прохорова.

Выводы очевидны. Во-первых, Томск в целом (как и многие города России), отдавший Прохорову вдвое больше голосов, чем в среднем по России, хочет перемен в социально-экономической и политической жизни. А у образованной вузовской молодежи желание перемен еще вдвое выше.

Оправдание или разочарование в этих ожиданиях продиктует поведение этих людей, а также сегодняшних 15–16-летних на выборах через шесть лет.

Томск в целом (как и многие города России), отдавший Прохорову вдвое больше голосов, чем в среднем по России, хочет перемен в социально-экономической и политической жизни. Но у образованной вузовской молодежи желание перемен еще вдвое выше.