Фото: Юрий Цветков
Он мечтал стать военным, но службе предпочел служение искусству. Он воплощает на экране образы настоящих мужиков, но не отказался бы от роли демонической личности. Он работал в театре, а потом бросил сцену и стал возить на войну гуманитарные грузы. Все это – об известном актере театра и кино, кинорежиссере, авторе и исполнителе собственных песен, сценаристе Сергее Маховикове, госте редакции «ТН».
Провоцировать надумали?
– Сергей, возможность встретиться с вами за чашкой чая нам подарил детско-юношеский фестиваль доброго кино «Бронзовый витязь». Вы становитесь его звездным гостем уже во второй раз. Чем вас заинтересовал этот проект?
– Меня пригласил Николай Бурляев. От предложений народного артиста, как вы понимаете, не отказываются (смеется). А если серьезно, то Николай Петрович (не побоюсь этих громких слов) – легендарный человек и гениальный артист. Работать с ним в одной команде – большое счастье. Принимать участие в плохих, недостойных внимания проектах он точно не стал бы.
И потом, меня очень заинтересовал «Бронзовый витязь» как культурное явление. Я неплохо знаком с детским кино, знаю, что сегодня при многих школах, лицеях, дворцах творчества работают студии, где ребята с удовольствием учатся делать ролики, мультфильмы, короткометражки. Но я не знаю в нашей стране ни одного подобного мощного объединения людей, увлеченных идей продвижения доброго кино.
Нам, взрослым, есть чему поучиться у детей в этом смысле. Когда ты вынужден в режиме нон-стоп выдавать кинопродукт, хочешь не хочешь, а взгляд замыливается, голова перестает работать творчески. У детей есть та самая живинка, как я ее называю. Нам не помешало бы ее позаимствовать.
Я давно говорю: детям нашей страны нужно отдать как минимум один федеральный канал. И крутить по нему с утра до вечера детское кино. А еще обязательно по ночам – для продвинутых нормальных взрослых. Сегодня же телевизионные эфиры забиты какой-то чудовищной ерундой. И показывают ее, что самое непонятное, по центральным каналам.
И еще один принципиальный момент: мне близки идеи и ценности, которые продвигает фестиваль «Бронзовый витязь». Это добро, патриотизм, вера. Вы только послушайте, какие темы поднимают ребята в своих фильмах: «Разговор с отцом», «Победа не продается», «Мир и гармония». Да таких названий в театральных афишах не увидишь! Там сейчас все больше приветствуются другие названия: «Кто убил старшего брата», «Кто изнасиловал младшую сестру»…
– Кто-то из известных деятелей искусства сказал, что для кино и спектакля есть только одна градация. Или хороший, или плохой. А все остальные критерии – от лукавого.
– Этот, как вы его назвали, деятель искусства, сказал, уж извините, полную ерунду. Что значит «нет других критериев»? А как же, например, православная вера, тысячелетиями учившая нас, как нужно относиться к жизни, к старикам, к детям, к добру и злу? Или совесть, человеческая гордость – они должны быть нашими внутренними цензорами! C критерием «хороший – плохой» и до вкусовщины докатиться недолго. Знаете, по принципу «нравится – не нравится». Хочу я, чтобы Христос с проститутками ходил. Или хочу, чтобы Великую Отечественную войну выиграл Гитлер, а не Сталин, потому что последний – кровавый диктатор. Потому что я – творец и это мое художественное видение. Мне в таких случаях всегда хочется сказать: какое ты имеешь право менять, интерпретировать, коверкать историю! «Я вижу, что эта роза не красная, а белая». Ну поздравляю: значит, ты дальтоник. Ни один Художник с большой буквы не имеет права выдавать неправду и заведомую ложь за свое видение. Это называется провокацией. И эгоизмом: я работаю на себя любимого. Меня никто не знает, но я сейчас поставлю та-а-акие «Три сестры», не как у всех, и сразу стану узнаваем, будут мне аплодировать. Может, еще и «Маску» дадут за оригинальное видение темы. Только это всегда проще. А вот докопаться до сути жизненных явлений и великих классических произведений еще постараться надо. Для этого нужны мозги, воспитание, образование и душевные затраты.
…а личности где?
– В одном из давних интервью вы не смогли ответить, почему оставили мечту стать военным, ушли из института и сделали выбор в пользу актерской профессии. Этот вопрос до сих пор ставит вас в тупик?
– Мне так часто его задавали, что я решил придумать какой-то оригинальный ответ. Говорить, что актерская профессия – моя судьба, банально и скучно. Хотя, наверное, так оно и есть… В детстве я, как любой нормальный мальчишка моего поколения, мечтал стать сначала милиционером, потом – пожарным, потом – военным. Чтобы защищать свою родину и приносить ей пользу. Почему не доучился и ушел в актерскую профессию? Мне кажется, только по прошествии времени человек может подвести черту под своим выбором и четко ответить самому себе на вопрос, для чего все это было нужно. Я пока к такому подведению итогов не готов. Но сегодня абсолютно точно могу сказать: я – счастливый человек. Меня моя работа не только кормит, она приносит большую радость. Приходя вечером домой, я, в отличие от многих людей, не перекрещиваюсь, что наконец-то очередной рабочий день закончился, и не стараюсь забыть его как страшный сон.
Пока я даже сам для себя не могу ответить на вопрос, почему пришел в актерскую профессию. Я – не потомственный артист, хотя к театру был приучен с детства: мама водила меня на спектакли. Но никогда я не испытывал внутреннего трепета от сцены, как это вдруг случилось потом.
– Если ваша дочь Александра захочет пойти в артистки, одобрите такой выбор? Многие актеры говорят: костьми лягу, но своего ребенка не пущу – ни к чему ему эта адская профессия.
– А какая профессия легкая? Журналистам разве проще? Или врачам? Или учителям? Где оно, то счастье? Саша – чистый воды гуманитарий, выигрывает огромное количество конкурсов чтецов. Читает стихи и прозу так, что взрослые плачут. Еще дочь обожает конный спорт, готова дни напролет проводить на конюшне, здорово сидит в седле. А насчет актерской профессии… Посмотрел я недавно в очередной раз шоу «Голос. Дети». Эти чудесные мальчишки и девчонки, чтобы показать свой вокал, вопят, орут, пытаясь подражать взрослой манере исполнения. Вот и все творчество. А ведь самое ценное в детях – их непосредственность, искренность. Если профессия артиста и дальше будет строиться на принципе «Кто громче спел, тот и талантлив», это уже не профессия. Тогда я бы своей дочери такого выбора не пожелал.
– Сегодня, на ваш взгляд, есть интересная молодежь в отечественном кинематографе?
– Она была всегда и всегда будет. И сейчас есть. Но называть конкретные фамилии я не стану. Талантливые ребята есть – интересных актерских работ в последнее время не встречается. Нет ощущения, что в кинематографе появляются личности. Такие, как Олег Янковский, Евгений Леонов, Владимир Высоцкий. Отчасти это связано с тем, что сейчас в большинстве своем делают не кино – продукт.
Я не приемлю компьютерные технологии при производстве фильмов. Не потому, что против них категорически. Но если есть возможность их не использовать – не надо. Особенно это касается военных фильмов, в них важна «рукотворность». Еще не люблю батальных сцен. Я за спецназ: локально зашли, быстро убрали врага, потихоньку вышли. Все! А когда впереди поехал военачальник на белом коне, за ним медленно потянулась конница… Нет, такая монотонность не для меня.
Когда автомата не хватает
– Российское кино может занять достойное место в мировом кинематографе?
– Нет. До тех пор, пока мы будем существовать в тех условиях, в которых сейчас существуем. Об этом не принято говорить вслух, но все прекрасно понимают: за границей награждают российское кино только в том случае, если оно против нас же самих направлено. По большому счету, так было всегда. Из Берлина, Венеции, Канн привозят призы те, кто работает с оглядкой на Запад.
Зато внутри страны есть очень качественные, добротные фильмы. И фестивали, подтягивающие настоящее кино, тоже проводятся. Правда, таким фильмам путь в телевизионный прайм-тайм почему-то заказан. Их показывают только по ночам. Либо, считая, извините за выражение, отстоем, сливают на канал «Культура». Я, кстати, в последнее время телевизор смотрю по ночам, когда показывают хорошее документальное кино и игровые фильмы.
Есть в России сильные картины. Только у них голос тише, чем у кассовых фильмов. Зато они глубже. И я уверен, что эта мода на поверхностное, шумное скоро пройдет.
Толковый молодой режиссер – это исключение из правил. Человек, который взялся снимать фильм, все-таки должен пожить, многое повидать, пороха понюхать. Если молодой режиссер затеял кинокартину, хорошо бы, чтобы рядом с ним был опытный понимающий сценарист.
– В списке ваших киноработ в основном парни с безупречной репутацией, настоящие герои. Нет у вас профессионального интереса сыграть мерзавца, негодяя или еще какого-нибудь злыдня?
– Я отношусь к актерскому мастерству и судьбе актера достаточно внимательно и жестко. У меня есть свои принципы в профессии, от которых я не отступлю никогда. И мои зрители должны меня в этом понять. После того как сыграл героя Великой Отечественной войны, офицера спецназа, сотрудника МВД, я просто не имею права играть предателя. Таким своим поступком я просто-напросто плюну в душу представителям этих доблестных профессий, образы которых еще недавно воплощал на экране. Да, возможно, я в чем-то обкрадываю себя: все-таки негодяи – более яркие и запоминающиеся персонажи, и голос у них громче. Но если уж ты взялся играть героев – это должно стать твоей актерской судьбой. Я всегда говорю: герои – удел избранных. Не каждый артист способен убедительно их играть. Для этого нужны и природа, и фактура, и дарование, и владение мастерством. Да и неинтересно мне, если честно, играть подлецов. Для меня подонок – не предмет искусства.
Я бы с удовольствием сыграл булгаковского персонажа. Или демоническую личность. Сальери, например. Было бы любопытно поисследовать с актерской точки зрения, что это за склад человеческой натуры такой. Почему он готов был разрушить все вокруг только лишь потому, что считал: рядом с ним – выскочка.
Но это только на экране я доблестный герой. В антрепризных спектаклях играю исключительно комедийные роли. Первые пять минут зрители привыкают, что я без автомата или пистолета. Потом начинают хохотать.
Шифроваться умеем!
– Среди ваших героев были журналисты, бизнесмены, врачи, сотрудники правоохранительных органов. Вы как-то изучаете профессию своего персонажа до старта съемочного процесса?
– Обязательно. Причем изучать ее нужно на физическом уровне. Прежде чем сыграть свою роль в «Слепом», я занимался рукопашным боем. Для роли врача скорой помощи ходил в больницу, где доктора показывали мне, как оказывать первую медицинскую помощь, как простукивать сердце. На съемочной площадке всегда есть консультант. Но главное в другом: поступив в театральный институт, ты понимаешь – актерская профессия заключается в том, чтобы каждодневно, 24 часа в сутки изучать людей. Наблюдать, как человек двигается, как смотрит, как оценивает события вокруг. Потому что в одной и той же жизненной ситуации врач поведет себя не так, как директор музея, или руководитель компании, или адвокат. Эти наблюдения и этот накопленный опыт – бесценный материал для работы актера.
Из театра я ушел после того, как однажды понял, что начинаю сидеть на пятой точке в буфете, пить кофе, разговаривать за жизнь, а потом выходить на сцену и красиво произносить текст Чехова или Шекспира. Но у меня нет жизни в сердце. Потому что я не знаю, что происходит за стенами театра. Тогда и решил: надо собирать манатки и уезжать куда угодно, хоть на край света, начинать работать в любой другой профессии. Что я и сделал: был журналистом, вел телевизионные программы, возил гуманитарную помощь в зону военных конфликтов.
– Прочитала в одном интервью, что вы с супругой не любите юбилеи, дни рождения и всячески стараетесь праздников в жизни избегать.
– Видимо, в тот момент у меня настроение было такое, вот и ляпнул (улыбается). На самом деле и выпить мы любим, и покушать как следует. Другое дело, что в актерской среде часто бывают фуршеты по случаю премьеры, окончания съемочного процесса, еще какие-то связанные с работой застолья. А вот настоящие, глубокие, искренние праздники – это как нечаянная радость. Даже дни рождения не всегда задаются. Ты готовился весь день, салаты строгал, потом пришли гости, посидели, выпили, закусили, разошлись – и не получилось праздника. Другое дело – неподготовленные посиделки: порезанная на газете простенькая закусочка, принесенная кем-то бутылка чего-нибудь вкусного. И дорогие тебе люди вокруг. Вот такие спонтанные встречи – настоящий праздник жизни.
– Практически обо всех известных людях можно найти в Интернете сведения – с кем он развелся, на ком женился, где отдохнул, в каком ресторане засветился. О вас есть только информация, связанная с вашим творчеством. Как вам удается избегать праздного интереса к себе?
– Не забывайте, что я – почти профессиональный военный: у меня в смысле шифровок и маскировок все схвачено (смеется). А если серьезно, то звезды несколько кокетничают, когда говорят: «Ах, как нам не нравится, что нас полощет желтая пресса». Не нравится – не давай поводов, и писать не будут. Перед выходом на экраны одного фильма продюсеры предлагали мне: «Давай, Серега, какую-нибудь утку про тебя запустим, скандальчик организуем. Надо же как-то проект раскручивать». Я отказался. Потому что все эти слухи, сплетни, досужие разговоры превращаются в ненужную бутафорию. Зачем они? Пришел в актерскую профессию, вот ею и занимайся.
Николай Бурляев и Сергей Маховиков отложат на пару дней свои дела, чтобы приехать в Томск. Московские артисты станут почетными гостями детско-юношеского фестиваля доброго кино «Бронзовый витязь». Интерес столичных актеров к томскому конкурсу не праздный. Фестиваль юных кинематографистов по праву считается младшим братом кинофорума «Золотой витязь», председателем которого является Николай Бурляев. 
