Архив метки: День победы

Городские фонтаны запустили в тестовом режиме

Смотритель фонтана на Новособорной Андрей Толстопятов, стоя по колено в воде, проверяет, в каком состоянии находится сооружение.

Работы в чашах ведутся вторую неделю: их хорошенько вымыли, теперь меняют погнувшиеся форсунки, прочищают забившиеся трубы, запускают в тестовом режиме.

Приведение в порядок городских гейзеров обойдется томской казне в 1,5 млн рублей. Стоявшее на фонтанах оборудование порядком износилось. Поэтому заменить придется многое – от светильников до вентилей. Кроме того, гонять воду по фонтанным артериям будут новые «сердца». Двигатели для гидросооружений на набережной и в Буфф-саду уже пришли, для главного городского источника на Новособорной ожидается на днях.

– Все необходимое оборудование — а это 35 позиций — поступило, – рассказывает Сергей Каштыкин, директор компании, отвечающей за ремонт фонтанов, – поэтому, если не случится резкого похолодания, к Дню Победы фонтаны заработают во всю мощь.

Фото: Максим Кузьмин

В День Памяти и скорби состоялась торжественная передача альбома Памяти в Музей истории Томска

Трагическая дата – 22 июня – вот уже семь с лишним десятков лет неизменно волнует каждого из нас. Среди известных и безымянных солдат Великой Отечественной войны есть и томичи.

Чтобы священная память о событиях военных лет не угасала, в нашем городе ежегодно организуются специальные проекты. Один из них – «Альбом Памяти», который провела Дума города Томска совместно с городским советом ветеранов и Музеем истории Томска. Сбор материалов шел в апреле, в преддверии Дня Победы. В общей сложности около 500 томичей – потомков ветеранов войны и тружеников тыла – вклеили в альбом Памяти фото и биографии своих близких. 22 июня этот исторический документ депутаты передали на вечное хранение в Музей истории Томска. В альбоме свыше 200 страниц и около 500 фотографий тех, кем мы гордимся.

Пусть подвиг живет в веках

На торжественный митинг, который предварял момент передачи альбома, собрались представители разных поколений. Всех от мала до велика объединила в минуту молчания общая скорбь о людях, которых навсегда унесла от нас война.

– Ежегодно 22 июня мы встречаемся, чтобы почтить память павших в кровопролитных боях и пожелать здоровья ныне здравствующим фронтовикам, – сказал, открывая митинг, Сергей Ильиных, спикер Думы города Томска. – Для нас этот день является не только напоминанием о начале Великой Отечественной войны, но и серьезным уроком на будущее. Трагедия не должна повториться!

Передавая альбом Памяти директору музея Наталье Шостак, Сергей Ильиных от имени депутатов Думы города Томска поблагодарил горожан, которые внесли свой вклад в большое общее дело.

Депутат Леонид Голубев, старший по возрасту среди депутатов, подчеркнул высокую значимость проекта в честь подвига наших земляков, позволяющего сохранить связь между поколениями. Ни одна личная история, касающаяся темы войны, не должна остаться незамеченной. Он сообщил присутствующим о том, что скоро в Томске появится памятник труженикам тыла, женщине и подростку, который решено установить по предложению ветеранов войны и труда. Уже готов проект монумента, сейчас решаются организационные вопросы.

Кто, если не мы?

Хранить и передавать по наследству своим детям и внукам память о бессмертном подвиге героев, отстоявших мир на Земле, – естественная душевная потребность многих жителей нашего города. Например, томичка Евгения Медникова передала в альбом Памяти сразу несколько фотографий своих родственников.

– Моя мама – труженица тыла, – рассказала она. – В то, что пришлось пережить людям ее возраста, трудно поверить. К моменту окончания войны маме исполнилось только 16 лет, а она к тому моменту уже два года отработала на лесоповале. Разве можно это забыть!

Война не щадила никого. Римма Костромичева, председатель совета ветеранов завода измерительной аппаратуры, ребенком лишилась отца: 2 февраля 1945 года он погиб при взятии Кенигсберга. Ее старший брат вернулся с фронта, но порадоваться жизни не успел: умер от последствий тяжелых ранений. Сестра тоже получила в боях несколько тяжелых ранений. Их имена есть в альбоме Памяти.

На митинге 92-летняя Агриппина Александровна Кованцева, ветеран труда, в прошлом преподаватель русского языка и литературы школы № 19, мать пятерых детей, поблагодарила депутатов за действительно важный и нужный проект. В альбом Памяти вошли материалы о ней и ее муже-фронтовике. Не осталась в стороне и молодежь. Полина Каленова, праправнучка солдата, член детско-юношеского парламента Томска (она участвовала в обработке материалов для альбома), рассказала о том, как война коснулась ее семьи, и тоже сказала искреннее спасибо организаторам проекта.

«Уверен, что наш проект будет продолжаться, – передавая альбом, сказал спикер Думы города Томска Сергей Ильиных. – Альбом Памяти будет пополняться каждый год накануне 9 Мая.

Историческую правду особенно важно донести до молодежи, которой, к сожалению, не удалось услышать воспоминаний о войне от самих ее участников»

 

Сегодня пройдет акция «Свеча памяти»

Участники  акции  соберутся  сегодня, 21 июня, в 23.30 у Вечного огня, чтобы почтить память павших в Великой Отечественной войне.

Они  зажгут  1418  свечей,  каждая  из которых символизирует один день Великой Отечественной войны.
Для  удобства  томичей  в 23 часа с Черемошников, АРЗа и ОКБ в сторону Лагерного  сада  отправятся троллейбус №1, №6 и автобус №34. Уехать обратно участники  акции «Свеча памяти» смогут в 00.45. Отметим, что проезд на этих маршрутах будет бесплатный.

Также  в  связи с предстоящим мероприятием режим работы «маршруток» №№ 4,  19,  23,  30,  26,  32, 37 будет продлён до 1 ч. 30 мин. Автобусы будут двигаться с интервалом 15-20 минут.

Непокорённые: Своя война

В этом году бывшие узники фашистских лагерей впервые соберутся вместе

председатель областного совета ветеранов Николай Кобелев
председатель областного совета ветеранов Николай Кобелев

В течение года областной совет ветеранов проводит семь встреч участников войны и тружеников тыла с губернатором: 23 февраля, День защитника Отечества; 8 марта, Международный женский день; 9 мая, День Победы; 22 июня, День памяти и скорби; 2 сентября, День российской гвардии; 1 октября, День старшего поколения; 9 декабря, День героев Отечества

В отличие от ветеранов боевых действий и тружеников тыла, которых чествуют каждый год, об этих людях почти ничего не известно. Они никогда не собирались, не рассказывали о себе и вообще старались не вспоминать прошлое. Речь о тех, чьи детские годы прошли в застенках лагерей.

В годы войны в стране господствовала сталинская позиция «военнопленных нет, есть предатели». И понятно, что «лагерные» факты биографии старались скрывать. Лишь в начале 1990-х, когда Германия стала выплачивать компенсации жертвам нацизма, бывшие узники стали понемногу открываться.

– Враг наступал так быстро, что люди не успевали эвакуироваться и остались жить на оккупированной территории, – рассказывает председатель областного совета ветеранов Николай Кобелев. – А потом стариков и детей собирали вместе, чтобы использовать их как живой щит, и гнали между отступающими немецкими войсками и наступающими нашими. Но они сумели выжить.

Если психологический барьер люди, прошедшие в детстве через лагеря, еще преодолевали, то с доказательной базой было сложнее. Живых свидетелей тех событий почти не осталось, документы были утеряны. Хотя очень многое в судьбе этих людей играли не документы, а воля случая.

– Кому-то везло: сбежав из лагеря, находили человечных командиров, которые верили им и брали в свою войсковую часть. А кому-то не очень: нарывались на сволочных комиссаров, которые объявляли их предателями и снова гнали по лагерям, – говорит Николай Кобелев.

Сегодня в Томской области проживают более 100 бывших малолетних узников лагерей. Именно таких людей – в числе прочих участников войны – хочет собрать вместе совет ветеранов Томской области. Пригласить их 22 июня, в День памяти и скорби, на губернаторский прием, где ветеранам будут вручены медали «Непокоренные». Всех, кто по причине слабого здоровья не сможет приехать в Томск, поздравят работники местных отделений совета ветеранов.

Еще одной новой категорией, с которой в этом году предстоит работать областному совету ветеранов, стали дети – сироты войны, люди, которые во время Великой Отечественной потеряли одного или обоих родителей – это ведь тоже поломанные судьбы.

Справка «ТВ»

Всемирным днем узников фашистских лагерей считается 11 апреля. В этот день в 1945 году американские войска освободили пленников Бухенвальда, после чего в ООН было принято решение об учреждении памятной даты. Со временем во многих городах на территории бывшего СССР стали появляться союзы узников лагерей. Сегодня такие ассоциации есть в Курске, Петербурге, ряде городов Белоруссии.

Сегодня в Томской области проживает 177 457 ветеранов, 1 500 участников войны, 17 480 тружеников тыла, 6 126 ветеранов боевых действиях, которые воевали за пределами России, 1 130 ветеранов военной службы. Примерно половина всех ветеранов проживает в районах области, более 30 тыс. живет в Северске и 22 тыс. – в Томском районе.

 Совет ветеранов Томской области направил письмо архиепископу Томскому и Асиновскому Ростиславу с предложением провести 22 июня во всех районах области одновременную поминальную молитву в память о защитниках Отечества, погибших на разных войнах.

Непокорённые: Беженцы

Накануне Дня памяти и скорби в редакцию «ТВ» пришло письмо от женщины, более 70 лет назад волею судьбы ставшей томичкой

Во время Великой Отечественной население Томска увеличилось втрое. В подавляющем большинстве за счет работников эвакуированных заводов и их семей. Но была еще одна категория людей, объединенных непривычным для сибиряков словом «беженцы». Одна из них, Софья Брандт, поделилась своими воспоминаниями.

Дорога в огне

До 1941 года мы жили в Минске. 22 июня собирались поехать всей семьей на праздник открытия искусственного озера на реке Свислач, но грянула война. Уже на третий день бомбежек город представлял сплошной пожар, и мы вынуждены были бежать. Поначалу просто ушли в лес переждать бомбежки и не взяли с собой ни одежды, ни еды. А потом стало ясно, что вернуться не удастся, надо уходить дальше. Нас было семеро: родители, мы – три сестры, двое племянников – трех и полутора лет.

И вот в таком составе мы шли то по Минскому шоссе, то по лесу. По сторонам от дороги все горело. Помню, собирали какую-то траву и ели ее, из болотцев пили воду. Не только взрослые терпели голод, но и мы с сестрой. Только младший сын сестры, маленький Илья, хныкал: «Я – водный» («Я – голодный»). Эти слова рвут мне душу еще и сейчас.

Поезд на восток

Пройденный путь помню подробно. Под бомбежками мы прошли примерно100 кмдо станции Жодино, где сели в товарный поезд. Но его скоро разбили, и мы пошли дальше. На какой-то станции сели в поезд, идущий на восток. В нем было много военных, мама ходила по вагонам и просила что-нибудь поесть для детей. Они дали немного масла и хлеба – какой же вкусной показалась эта обычная до войны еда.

Однажды поезд остановился, и по вагонам прошел слух, что будут кормить. И действительно, местные жители, узнав, что едут голодные беженцы, принесли еду. Через какое-то время нас привезли в чувашский город Алатырь, разместили по квартирам. Местные жители тепло нас приняли, кормили, давали одежду. Возможно, мы бы и остались в Чувашии, но один мужчина, бывший томич, уговорил нас ехать в Сибирь. Так мы оказались в Томске. Поселились у этого человека в деревянном доме на ул. Фрунзе, около общежития пединститута. Кроме нас в квартире было еще три семьи. Спали на полу, постелей не было. Папа скоро ушел на фронт.

Единственное фото

Мы были очень бедными. Случалось, падали в голодные обмороки. Зимой руки от холода трескались до крови. Помню, когда я училась в пятом классе, а сестра в седьмом, в Томске были страшные морозы. Носить было нечего, и мы по очереди надевали папины сапоги сорок какого-то размера. Уже хотели бросить школу, но нас отговорили учителя.

Когда школы в 1943 году разделили на женские и мужские, мы с сестрой попали в школу № 4, я в 7-й класс, а Тамара – в 9-й. Постараюсь описать все, что помню из тех лет. Нашу директрису звали Фаина Мозес, у нее была коса вокруг головы. Завуч – Богданова. Преподавателя литературы звали Анна Александровна, физики – Мария Акимовна Мелихова (она была уже старенькая, ходила в пенсне и меховой жилетке из лоскутков). Потом к нам пришла молодая красивая преподавательница географии Тамара Афанасьевна, помню, что мы ею восхищались. К счастью, у меня сохранилась одна школьная фотография, на ней я узнала нескольких учителей и одноклассниц.

С особой любовью вспоминаю учительницу литературы. Мы часто у нее бывали дома, и на всю жизнь она привила мне любовь к книге. В школе она организовала литературный кружок, я была его председателем.

Если бы не томичи…

Если бы не школа, мы бы не выжили. Нам все старались помочь. Помню, что наливали немного керосина, чтоб мы могли при коптилке заниматься. В столовой давали мороженую капусту, из которой дома варили суп. Хорошо помню, что у многих учителей бывала дома. Нас там кормили, хотя у самих учителей тоже еды было не густо. Мне очень помогала семья моей подруги Веры Касаткиной. Ее родители были научными работниками в пединституте и получали продовольственные пайки. Они меня кормили и еще что-нибудь давали с собой для родных.

В год Победы моя сестра Тамара окончила школу и поступила в Томский медицинский институт, проработала многие годы в клинике Д. Яблокова. Я окончила школу в 1947 году и поступила в ТГУ на историко-филологический факультет. Окончив, 25 лет преподавала немецкий язык в Томском лесотехническом техникуме. Оттуда ушла на пенсию. У меня две дочери, три внука и уже четыре правнука.

Все у нас хорошо, и многим мы обязаны томичам, Томску, ставшему родным.

 

Хлебушек от «зайчика»

Т. С. Суховерхова (из книги воспоминаний детей погибших участников войны «Память сердца»)

– Одно из самых тяжелых воспоминаний детства – хочется хлеба! Хотя бы маленький кусочек! Пусть даже сухой, покрытый плесенью, но только бы – хлебушек. Его в доме давно уже не бывает, а мне, маленькой и несмышленой, все не верится. Каждый день я проверяла полочку над столом, где когда-то стояла хлебница. Вставала на цыпочки, еле дотягивалась до высокой полки, водила рукой, ощупывая уголки, не оставляла надежда, что вдруг где-нибудь да завалялся кусочек. Бабушка меня отгонит, я молча отойду, а назавтра опять шарю руками по всей полочке. И так каждый день…

Папа ушел на фронт в первые дни войны, я этого не помню – мне было всего три года.

Зато когда на войну уходил брат Миша, в 1944-м, помню уже отчетливо и то, что было незадолго до этого, тоже.

Как-то брат пришел радостный и сообщил, что будет работать на тракторе, ведь он уже взрослый – скоро исполнится 18 лет. И вот стал он трактористом и как-то вечером принес мне маленький, со спичечный коробок, кусочек черного хлеба. Протянул: «Это тебе гостинчик от зайчика!» Трудно передать, каким вкусным и ароматным показался мне этот хлеб! Мне до сих пор кажется, что никакая другая выпечка с ним не сравнится! С той поры брат каждый вечер баловал меня «гостинчиками от зайчика». Иногда я не могла дождаться его и, сгорая от нетерпения, выбегала на дорогу, по которой возвращались с полей колхозники. Со всех ног бежала навстречу, безошибочно в лучах вечерней зари узнавая его высокую фигуру. А он уже доставал из холщевой сумки бесценный кусочек. Я мечтала встретить доброго зайчика, поблагодарить.

Однажды утром я проснулась от шума в ограде, там собралось несколько женщин и молодых ребят. Мама сказала: «Попрощайся с Мишей, он уходит на войну». Я подбежала, брат взял меня на руки и говорит: «Вот скоро мы победим, я вернусь, и мы обязательно с тобой сходим вместе к зайчику, он даст тебе большой-пребольшой кусок хлеба». С тех пор я каждый день интересовалась у бабушки: «Наши еще не победили?»

А потом почтальон принес письмо-треугольник, мама прочитала его и заплакала: «Миша тяжело ранен», – сказала она сквозь слезы. Громко запричитала бабушка, вслед за нею от страха и я.

«Что вы нюните, врачи его вылечат!» – твердил другой мой брат. Но этим надеждам не суждено было исполниться – вскоре пришла похоронка. Миша умер в госпитале от ран. Только потом, когда я подросла, мама мне объяснила, что «гостинчик от зайчика» Миша отделял от своего скудного пайка, который в ту пору давали только трактористам.

Непокорённые: «Звук сирен помню до сих пор»

Валентина Демешко родилась в Житомирской области. Отца своего она не помнит, в 1937 году, когда она была еще крошкой, его, обычного работящего немца-крестьянина, признали врагом народа. Валя с матерью остались без кормильца. А впереди ждали еще более страшные испытания – началась война.

– Наш поселок бомбили днем и ночью. О приближающемся налете мы узнавали по звуку сирен, который я помню до сих пор. Первая сирена – надо приготовиться, вторая – самолеты уже близко, третья – пора бежать в бомбоубежище. Дождемся еще одной сирены – сигнал отбоя воздушной тревоги, выйдем на улицу, а кругом трупы лежат, дома разрушены. Таких ужасов мы, дети, насмотрелись, что никогда не забыть! – говорит Валентина Юлисовна.

Потом деревню заняли немцы. В 1942 году маму Валентины вместе с другими женщинами отправили в Германию на работы. Вместе с матерями пленниками стали и малолетние дети.

После долгой дороги в товарных вагонах привезли нас в Германию, местные жители тыкали в нас пальцами, кричали: «Русские свиньи приехали!» Наших мам гоняли каждый день на работу, а мы, малыши, и совсем немощные старики на весь день были заперты в бараке. Многие заболевали, умирали.

Долгожданное освобождение пришло в 1945-м.

Все ждали возвращения на Родину, и вот наконец приказ – собираться в дорогу. Людям пообещали, что они смогут вернуться на прежние места жительства. А потом погрузили в вагоны, в которых скот перевозят, и отправили прямиком в Сибирь. Три месяца шел эшелон, и оказались мы с мамой на томской земле, в Асиновском районе, в селе Большедорохово. Мужчин из числа бывших пленных отправили в республику Коми работать на шахтах, почти никто оттуда живым не вернулся. Привезли нас в декабре, стояли 50-градусные морозы, птицы на лету замерзали, а у нас никакой теплой одежды – обматывались какими-то тряпками. И снова пришлось услышать страшное теперь уже: «Немецкие свиньи приехали!»… Но дети есть дети. Со временем подружилась я с деревенскими ребятишками, вместе бегали в школу. Нам всем несладко жилось. Траву ели – я вкус ее до смерти не забуду! – признается Валентина Юлисовна.

Учеба давалась легко, но о дальнейшем образовании мечтать не приходилось: и анкета не та, и кормить некому. Окончив семилетку, пошла работать на ферму. В 18 лет вышла замуж, окончила курсы, больше 20 лет проработала счетоводом, потом заведующей деревенским магазином. Успевала и за тремя детьми присматривать, и большое домашнее хозяйство в образцовом порядке держать, и на работе в передовиках ходить. Встретившая так неласково Сибирь со временем стала родным домом.

 «Если описать всю мою жизнь, целый сериал бы получился – столько в ней всего было… И хорошего, конечно, но куда больше – тяжелого и страшного. Не у меня одной такая судьба, та проклятая война миллионам людей жизни исковеркала. Дай Бог, чтобы наши дети, внуки никогда не узнали, что это такое». 

Непокорённые: Первый комендант рейхстага

Федор Зинченко
Федор Зинченко

30 апреля 1945 года штурмом был взят рейхстаг – главный символ фашистской Германии. И первым его комендантом в тот же день был назначен полковник Федор Зинченко, наш земляк, уроженец Томской области. В дни Берлинской операции именно он командовал 756-м стрелковым полком, воины которого первыми ворвались на окраину Берлина, затем взяли центральный район немецкой столицы, форсировали Шпрее и приступили к штурму рейхстага. Каждое здание, подвал, лестницу в районе своего главного форпоста немцы превратили в очаг обороны, внутри самого рейхстага бои велись буквально за каждый сантиметр, нередко переходя в рукопашные схватки. И все же ожесточенное сопротивление отборных частей СС было сломлено. Рано утром 1 мая воины 756-го полка Алексей Берест, Михаил Егоров и Мелитон Кантария водрузили над рейхстагом штурмовой флаг своей дивизии, который впоследствии и стал Знаменем Победы.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года за умелое руководство полком, образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками полковнику Зинченко присвоено звание Героя Советского Союза. Среди его наград – ордена Кутузова, Суворова, два ордена Красного Знамени, орден Отечественной войны I степени.

В отставку Федор Матвеевич вышел в 1950 году и вплоть до своей кончины в 1991-м жил и работал на Украине, но, по воспоминаниям людей, близко его знавших, в душе себя всегда считал сибиряком. Он родился 6 сентября 1902 года в селе Ставсково ныне Кривошеинского района Томской области в многодетной крестьянской семье. В 1924-м начал службу в Красной Армии: окончил Владивостокскую военную пехотную школу, в 1938-м был назначен военным комиссаром батальона Ленинградского училища связи. В марте 1942 года был призван в действующую армию, воевал на 1-м Белорусском фронте. В марте 1944-го стал командиром легендарного 756-го стрелкового полка. Из четырех братьев Зинченко, ушедших в годы войны на фронт, домой вернулся только он один. И вернулся настоящим героем, навсегда вписавшим свое имя в историю Великой Победы и нашей страны.

«Наше детство: горе, голод и нужда»

А.Г. Семенова (из книги воспоминаний детей погибших участников войны «Память сердца»)

– Письма отцу на фронт писала я – мама умела только расписываться. До сих пор помню те заветные треугольнички, на которых я старательно чернилами из сажи выводила «Полевая почта 18939 «Н». Татьянкину Григорию Ивановичу». Последнее письмо от него пришло из Польши, где он и погиб 17 января 1945 года в районе деревни Шадки Сероцкого уезда Варшавской губернии. (Потом я писала туда, хотела найти и посетить его могилку, но мне сообщили, что в списках его фамилии нет – видно, похоронен в одной из безымянных братских могил. Немудрено, ведь 600 тыс. наших солдат погибли, освобождая Польшу.) В общем, не посчастливилось нам дождаться с войны своего кормильца, пришлось хлебнуть горя и нужды вдоволь.

Когда началась война, моему старшему брату было 13 лет, осенью вместо школы он пошел работать штурвальным на комбайн, а в 15 уже выучился на тракториста. Своей жизнью мы все обязаны ему, он спас нашу семью от голодной смерти.

Было это зимой 1945–1946 годов. Морозы стояли сорокаградусные. В доме больная мама и четверо детей. Есть нечего – испекли последнюю картофелину. Володя в тот день вернулся с поля, мы все, опухшие от голода, лежим, мама пытается встать, а сил уже нет. Он нам наказал, чтобы не вставали, берегли энергию, а сам успокаивает, уговаривает: «Потерпите, вот доживем до весны, трава пойдет…» Поднялся и ушел голодным на работу. Спустя какое-то время мама кое-как поднялась, вышла на кухню, обняла квашню, которая давно стояла пустой, и запричитала, зарыдала от отчаяния в голос. В это время открывается дверь, входит Володя, кричит: «Теперь мы точно с голоду не умрем!» – и бросает на пол сухую, замерзшую шкуру нашей коровы, которую мы зарезали еще год назад. Брат взял нож, отрезал кусок шкуры, опалил, мама положила ее в чугунок и сварила. Этим «бульоном» и спаслись, шкуры хватило надолго.

Лишь много лет спустя брат признался, как ему пришла в голову спасительная идея. «Пришел я домой: смотрю, вы слабые совсем, умрете скоро. Сел на крыльцо, заплакал, решил: чем хоронить самых родных, лучше самому повеситься. Пошел на чердак, сделал петлю, повернул голову в поисках крюка и вдруг увидел ту самую шкуру. Тут и осенило…»

Многие мои подружки также не дождались своих отцов, получили похоронки.

Вместе голодали, ходили весной в поле, выбирали мерзлую картошку, приносили домой, толкли, делали лепешки. Как чуть потеплело, собирали лебеду, крапиву, пекли на плите травяные оладьи. А вот из картофельной ботвы оладьи были горькими… Перепробовали все, лишь бы выжить!

Однажды мы с подружкой даже отправили письмо в райком партии. Написали на конверте «Райком партии – начальнику», а внутри листок с текстом: «Дядя, мы хотим кушать» и подписались. Мамам о нашем послании ничего не сказали, а через несколько дней вызвали в этот самый райком. Мамы очень испугались, но пошли (30 кмпешком). Вернулись и принесли по5 кгмуки и какой-то крупы. Так добрый «дядя» ответил на наше письмо. Как мы были счастливы, что можем поесть настоящей каши!

Непокорённые: «Людская доброта сильнее войны»

Своих родителей Юлия Ивановна Солдатова не помнит – умерли, когда она была совсем маленькой. Девочку воспитывала приемная семья. Однажды поехали из своего села в Новокузнецк, в гости. В пути отец заболел тифом, его сняли с парохода и положили в больницу, где он вскоре умер. А Юлю заведующая местным детдомом взяла к себе в дом.

– Перед войной люди в стране тоже не сыто жили, поэтому многие переезжали в Сибирь, где заработки были выше. Вот и по соседству поселилась семья из Белоруссии. Один из детей у них был инвалидом. По просьбе его мамы стала я при нем нянькой. Ухаживала за мальчиком, мыла, стирала, убирала в доме. Они меня удочерили, дали свою фамилию, – вспоминает Юлия Ивановна.

«Как-то за работой я обмолвилась, что у меня завтра день рождения. Прихожу на следующий день, протянула руку к станку, а там бумажный сверточек. Внутри кусочек пирога и маленькое яблочко. Глаза поднимаю: смотрит на меня немка-слесарь, палец приложила к губам. Комок в горле до сих пор, как вспомню этот подарок – один из самых дорогих и памятных в моей жизни».

За несколько лет до начала войны семья вернулась в Белоруссию, в деревню Селец Могилевской области.

– Приехали, а вскоре и война началась. Спустя несколько дней немцы уже бомбили Могилев. Мы стали беженцами. Помню, подошли к какому-то мосту, а возле него лежат наши солдаты: в спинах у них – немецкие штыки. Столько лет прошло, а эта жуткая картина так и стоит перед глазами.

Уйти от оккупации не удалось – немцы быстро продвигались вперед. Пришлось Юлии и ее семье остановиться в одной из деревень: вырыли землянку, поселились в ней. Осенью фашисты стали забирать в Германию молодежь: 15-летнюю Юлю местные полицаи схватили одной из первых: беженка, заступиться некому. Собрали колонну парней, девчат, подростков, погнали пешком в Могилев, загрузили в товарняки и отправили в Германию. Высадили в Берлине, отправили на пересыльный пункт.

– Кругом колючая проволока, вышки с часовыми. Каждому выдали табличку с номером, мой был 927-й. Вначале попала к крупному землевладельцу (вместе с другими пленными работала на его огромных полях), а затем на военный завод. Нас, советских, разместили в отдельном бараке, у каждого на одежде был особый нагрудный знак – ОСТ. Выдали обувку – деревянные «ступни», обтянутые брезентом. Гонят нас на работу – издалека слышен топот. Трудились с шести утра до шести вечера, раз в день давали миску баланды, хлеб выдавали два раза в неделю, пайку250 граммовмы растягивали на несколько дней. Есть хотелось постоянно, падали в обморок. Отлежишься – и снова к станку, иначе отправят в карцер. Многим из нас помогли выжить простые немки, работавшие на этом же заводе. Тайком от охранников совали нам за пазуху то картофелину, то морковку, иногда и хлеба кусок, а ведь их за это могли строго наказать.

Так прошло три долгих года. По канонаде пленные понимали: войне и рабству приходит конец. Узников стали отправлять на рытье окопов, участились бомбежки. Однажды конвой, утром отводивший их на рытье окопов, вечером не вернулся.

– Начался налет. Мы забились в угол окопа. Потом все затихло. Только на рассвете мы выглянули и увидели наших солдат – со слезами бросились им навстречу. Это было 29 апреля 1945 года. Для меня эта дата – как личный День Победы, – признается Юлия Ивановна.

После окончания войны она вернулась в Сибирь, вышла замуж, вырастила трех дочерей, подаривших ей четырех внуков и семерых правнуков.

– Наверное, за пережитые страдания Бог подарил мне такую долгую жизнь. Я до сих пор на ногах, радуюсь каждому дню, помню и молюсь за всех, кто помог мне выжить: и за русских, и за белорусов, и за тех немок с завода. Людская доброта сильнее любой войны.

 

Непокорённые: «Мы забыли, что такое хлеб»

Восемь с лишним десятков лет за плечами Валентины Семеновны Аникеевой, но радостных дней в ее долгой жизни, как сама признается, было по пальцам перечесть. Отец умер в 1935-м, оставив сиротами пятерых детей. С ранних лет пришлось Вале работать, помогая матери. Единственной отдушиной была школа – летом 1941-го она с отличием окончила второй класс средней школы села Борщево Воронежской области.

Благодатные земли на берегах Дона стали местом ожесточенных боев через полгода после начала войны – фашисты яростно пробивали себе дорогу на юг страны.

– Бомбили страшно. Вырыли мы себе глубокую землянку, в иные дни из нее не выходили – налеты не прекращались. В одну из летних ночей 1942 года фашисты ворвались в нашу деревню. Нас с мамой и сестрами выгнали из дома – в чем были, погнали по дороге вначале в соседнюю деревню, потом дальше и дальше. С каждой пройденной деревней колонна все разрасталась. Многие по дороге погибали – во время налетов фашисты прятаться нам не разрешали, раненых добивали, – рассказывает Валентина Семеновна.

В селе Семидесятное был создан перевалочный лагерь – огороженный колючей проволокой пустырь, вышки с автоматчиками. Вместо еды фашисты бросали пленным кости и клевер, воду наливали в лошадиное корыто. Иногда выливали ее прямо на землю, и тогда измученные люди сосали кусочки этой влажной земли. Каждый день немцы расстреливали очередную партию пленных в ближайшем овраге.

Полтора месяца пробыла Валентина со своими родными в этом лагере, а затем их погнали дальше – в Белгородскую область.

– Уже снег выпал, а мы, как были в летних платьицах, так и шли. Хорошо, если повезет тряпку найти на дороге или рогожку. На ноги пучки соломы подвязывали. Почти у всех были обмороженные пальцы и, конечно, вши…

Прибыли на место. Пленных загнали в конюшню без крыши, бросили под открытым небом, на мерзлом навозе. Только спустя несколько дней распределили по хатам местных жителей. Каждое утро всех выгоняли на работу: убирать свеклу, картошку.

Припасов не было никаких, спасались подножным кормом: желудями, боярышником, яблоками-дичкой, заячьей капустой…

– Картошку сырую погрызешь украдкой или свеклу – вот и вся еда. Хлеб нам даже во сне не снился – за три года войны мы просто забыли, что это такое.

Избавление пришло только год спустя, в 1943-м, когда советские войска, начавшие наступление на Курской дуге, выбили оккупантов с Белгородчины.

– Освобождали нас сибирские дивизии. Помню, один из командиров, увидев нас с сестрами, оборванных, грязных, прозрачных от голода, заплакал, бросился доставать еду из вещмешка. Он рассказал, какие бои шли в окрестностях Дона: вода стала красной от крови, реку можно было перейти вброд – по телам погибших…

Возвращение в родные места заняло несколько месяцев. Вернулись, а дома нет: кругом мины, сгоревшие танки. Валин дед сделал из веток шалаш, ящики из-под гранат заменили мебель. Хоронить убитых, тела которых так и лежали посреди улицы, в колодцах и садах, пришлось местным жителям. Из железных листов делали волокуши, тащили тела к окопам, блиндажам и там закапывали. Припасов на зиму никаких, спасались подножным кормом: желудями, боярышником, яблоками-дичкой, заячьей капустой. Несмотря ни на что, все жили ожиданием победы. И она пришла!

– 9 мая мы работали в поле, видим, из деревни мальчишка скачет. Подъехал и говорит: «Война замирилась!» Стали мы плакать, смеяться, и все вполголоса – от слабости и истощения, – вспоминает Валентина Семеновна.

После войны она работала в колхозе, потом вышла замуж, уехала с мужем в Томск. Воспитала троих сыновей, выросли внуки. Сейчас жить бы да радоваться, но не дают покоя болезни – страшное эхо пережитого голода, холода, непосильного труда. Дорогой ценой оплачена Великая Победа…

Непокорённые: Воздушный ас

В предвоенные годы советские летчики были настоящими кумирами для миллионов мальчишек. Вениамин Волков, в то время подросток из маленькой удмуртской деревни, тоже искренне восхищался героями, но даже и мечтать не мог, что однажды поднимется в небо. Самолеты видел только пару раз – в небе над родной деревней. Окончив семилетку, отправился в соседний город Воткинск, поступил в техникум, но однажды увидел объявление о наборе в аэроклуб и круто поменял свою судьбу. Навсегда запомнил первый полет на учебном кукурузнике, ни с чем не сравнимые ощущения страха и восторга.

Аэроклуб Волков успешно окончил перед самой войной. Бережно хранит фотографию, где курсанты-выпускники улыбаются в объектив на фоне маленького учебного самолета. На обороте дата – лето 1941 года. Большинство его друзей по аэроклубу навечно останутся молодыми, погибнув на фронтах Великой Отечественной…

Осенью 1941-го Вениамина Волкова отправили в Армавирскую военно-авиационную школу: учиться на пилота истребителя. Обучение длилось два года и казалось бесконечным – все как один рвались на фронт, чтобы лично сразиться с фашистскими асами. Желание исполнилось в начале 1944-го, когда Волков был командирован в 530-й истребительный авиаполк на 1-й Белорусский фронт. Первые боевые вылеты он совершил в ходе Люблинско-Брестской операции.

Частенько в бой действительно шли одни «старики». «Старику» Волкову в то время был 21 год…

– Главной нашей задачей было сопровождение штурмовиков «Ил-2», их защита от немецких истребителей. Сопровождение – очень сложное боевое задание: приходилось вести воздушные бои, будучи привязанным к своим подопечным. У тяжелых штурмовиков, летающих крепостей, скорость небольшая, поэтому нам приходилось летать «ножницами», чтобы и скорость боевую держать, и вести постоянный поиск самолетов противника. «Мессеры» могли появиться в любой момент, стремительно вынырнуть из облаков, чуть зазевался – и стал мишенью, – вспоминает Вениамин Васильевич. – Обычно «Ил-2» летали по 6–9 самолетов, а мы, истребители, рядом в два яруса: одна группа держится у штурмовиков на хвосте, обеспечивая непосредственное прикрытие, а другая летит чуть выше, чтобы отразить возможные атаки на дальних подступах. В этой второй группе я и летал вместе со своим ведущим, командиром эскадрильи Орловским. От меня, тогда еще малоопытного летчика, он жестко требовал одного – не отрываться от него в воздушном бою. Многие молодые летчики гибли именно потому, что отрывались от своих ведущих, а в одиночку – тем более без достаточного опыта – трудно отразить атаку вражеских истребителей. В нашем полку Орловский был самым опытным летчиком, на его счету было больше всех сбитых самолетов противника – 9. Стоит отметить, что нашу работу командование оценивало не по числу сбитых вражеских истребителей, а по тому, насколько успешно наши подопечные штурмовики выполнили свою миссию. Даже в ходе самых ожесточенных боев во время Будапештской операции наш полк не потерял ни одного штурмовика. А вот летчиков в полку после той памятной операции осталось из 40 всего 13, не считая необстрелянного пополнения. Так что частенько в бой действительно шли одни «старики».

День Победы Вениамин Волков встретил в Австрии, но и после 9 мая пришлось совершить еще не один боевой вылет – отдельные фашистские части упорно не хотели признать свое поражение.

За боевые подвиги Вениамин Васильевич был трижды удостоен ордена Красной Звезды. В авиации служил еще 20 лет после окончания войны – командовал эскадрильей «Миг-15». Ушел в запас в звании майора. Всего на его счету более 3 тыс. летных часов, 12 освоенных типов истребителей! Полвека прошло с тех пор, как он последний раз держал в руках штурвал, «на земле» прожита большая трудовая жизнь, но до сих пор любовь к небу не отпускает: снится тот самый первый в жизни полет, и снова замирает сердце от радости и восторга…

Аэроклуб Волков успешно окончил перед самой войной. Бережно хранит фотографию, где курсанты-выпускники улыбаются в объектив на фоне маленького учебного самолета

 

Непокорённые: Долгая дорога домой

Когда Анна Владимировна Купчинина вспоминает о своем довоенном детстве, прежде всего встает перед ее мысленным взором красочная открытка: море, солнце, мальчишки и девчонки бегут купаться. Это «Артек» летом 1938-го. Путевкой школьницу из маленького украинского городка наградили за хорошую учебу. А потом были письма от друзей со всех уголков страны, полные надежд, детских мечтаний о будущем. У многих из тех ребят они так и не сбылись, все перечеркнула война.

Городок Яготин, расположенный неподалеку от Киева, сразу стал мишенью для немецких бомбардировщиков. Дом, где жила Анна, разбомбили, они с матерью и братом во время налета укрылись в погребе. Приютили чужие люди, пустили ночевать на земляном полу своей хаты.

– Помню, находили уцелевшие бани, мылись, стирали одежду и сразу надевали на себя, другой ведь не было, – вспоминает Анна Владимировна. – Когда начинался очередной налет, только сирены завоют – все бежали прятаться к погребам: и люди, и собаки, и козы…

Спустя пару месяцев в городе уже хозяйничали немцы. Как-то Анна возвращалась домой через парк, услышала вороний гомон, подошла ближе, а из земли торчит человеческая кисть… Евреев и членов семей коммунистов расстреливали прямо здесь, в когда-то излюбленном месте отдыха горожан. Город постепенно пустел: немцы сотнями угоняли молодых парней и девушек в Германию. В конце 1942 года пришел черед Анны, захваченной прямо на улице патрулем. Собрали таких же, как она, погнали на вокзал.

Зимой 1945 года лагерь был освобожден войсками союзников. И началась долгая дорога с чужбины домой – через унизительные допросы и проверки

– Наши мамы бежали за колонной, а на перроне перед отправлением поезда поднялся такой крик, что паровозного гудка не было слышно. Никто не знал, вернется ли живым, мы прощались с родными навсегда, – голос Анны Владимировны дрожит от нахлынувших воспоминаний.

Почти на каждой станции подсаживали в «телятники» все новых подневольных пассажиров. Еды в дороге не давали, те, кто успел из дома захватить снеди, делились с остальными. Спустя пару недель прибыли в Польшу, где всех отправили на дезинфекцию, обрили наголо. Там же и покормили первый раз – похлебкой из картошки и брюквы.

– Картошка в том супе была нечищеная, грязная, варили, как скоту.

Будущих рабов пригоняли в сортировочный лагерь, а там уже их ждали «покупатели», отбиравшие людей на заводы и каменоломни.

– Вывели нас из бани и голыми погнали мимо этих покупателей, а те выглядывают, кто покрепче, выдергивают из толпы…

Так Анна оказалась на сталелитейном заводе близ города Дилингина. Возила уголь, рыла котлован на стройке. Рабочий день длился 12–14 часов. Раз в месяц, по воскресеньям, водили в баню. От непосильной работы, скудного пайка, отсутствия медицинской помощи многие умирали.

– Мы бы все там погибли, если бы не простые немцы: часто работники завода незаметно от охраны бросали пакеты с остатками своего обеда. Не все немцы были нацистами…

Зимой 1945 года пришел конец рабству – лагерь был освобожден войсками союзников. Родина встретила неласково. К тем, кто побывал в плену, относились, как к людям второго сорта: в институт не поступить, на хорошую работу не устроиться. Пришлось Анне идти на сахарный завод чернорабочей. Вышла замуж, вместе с супругом переехала в Сибирь. 13 лет заведовала продуктовой базой в Могочине, затем складом в колпашевском аэропорту. О том, что пришлось ей пережить в годы войны, знал только муж, от остальных хранила это в тайне, боялась людского осуждения. И основания для такого страха были. Хорошо, что эти времена остались позади…

 

Выбор памяти

Макеты памятников труженикам тыла будут выставлены на всеобщее обозрение в окнах здания городской администрации. С инициативой создания памятника женщинам, работавшим в тылу, и подросткам, заменившим у станков отцов, ушедших на фронт, в Думу города Томска обратились ветераны. И нашли поддержку: был объявлен конкурс, и вот на суд жюри представлены пять проектов.

Фамилии авторов проектов членам жюри неизвестны, конверты с именами будут вскрыты в день подведения итогов. В фойе мэрии будет установлена урна для голосования, куда можно будет опустить карточку с номером выбранного макета. Проголосовать можно будет и на сайте Думы города Томска.

В Томске прошел фестиваль патриотической песни

На базе школы №43 состоялся первый городской Фестиваль патриотической песни, посвященный 67 годовщине Победы в Великой Отечественной войне.

Он проводился в рамках городской программы воспитания и  дополнительного образования «Я — гражданин Томска! Обнимем юностью наш город». В Фестивале патриотической песни приняли участие творческие коллективы и исполнители в возрасте от 13 до 17 лет из шести образовательных учреждений Томска: гимназий №№ 13, 29, 55; средних общеобразовательных школ №№ 14, 16, 43. В программе Фестиваля прозвучали песни военных лет, песни о войне, песни об армии, долге и чести защитников Отечества.

В номинации «Лучшее вокальное исполнение» победил коллектив «Музыкальный лабиринт» гимназии №13; «Лучшее театрализированное выступление» показал коллектив школы №43. В номинации «Самое оригинальное выступление» — диплом победителя получил коллектив гимназии №29, в номинации «Самое эмоциональное исполнение» — солистка гимназии № 55.

Дополнительная информация: 8-960-976-55-26 (Ширякова Ирина, координатор ГЦП воспитания и дополнительного образования «Я  — гражданин Томска! Обнимем юностью наш город»).

Для сведения: Организаторами фестиваля выступили: департамент образования администрации города Томска, Центр «Планирование карьеры» и средняя общеобразовательная школа № 43.