Фото: Сергей Захаров
Легка ли банкирская доля, каковы особенности национального кризиса, кто и зачем закрывает банки, чем грозит реформа Набиуллиной и есть ли преимущества у региональных банков – обо всем этом мы беседовали с Анатолием Озеровым, томским банкиром, председателем правления ПАО «Томскпромстройбанк», отметившим в прошлом году 40-летие профессиональной деятельности. Пожалуй, в Томске только он один – по крайней мере из «играющих тренеров» – и может рассказать, как это было. Советская система профильных банков и ее крах, начало новой эры, невероятные 90-е, дефолт, восстановление, кризис 2008-го и его преодоление, гибридная война, санкции, падение рубля… Целая эпоха! Жаль, про себя самого Анатолий Иванович рассказывать категорически не любит. «Что обо мне говорить-то? На одном месте отработал всю жизнь!» Как это, у нас всей современной банковской системе всего 27 лет? Ну да, ну да. Анатолий Озеров в банке с момента его акционирования, а скоро Томскпромстройбанку как акционерному обществу исполнится 25 лет. Но еще раньше он трудился в советском кредитном учреждении со сходным названием.
Этапы большого пути
– Анатолий Иванович, многие люди, даже из числа рожденных в СССР, уже забыли, а большинство и не знали, что такое советский банк.
– В то время это был чисто контрольный орган государства. Мы, Стройбанк, финансировали и кредитовали строительство и производство стройматериалов. За банком кроме операционного обслуживания были закреплены функции проверки наличия проектно-сметной документации, комплексного оформления документации, экспертизы и прочее. Работать на этих участках могли только инженеры-строители. Если мы не давали заключение, стройка не начиналась. Потому что был так называемый план капитальных вложений. А затем над каждой стройкой банк осуществлял контроль. Каждый квартал. Подрядчик оценивает выполнение объема работ, как говорили, «выписывает процентовки», а представитель банка приходит и проверяет, действительно ли заявленный объем выполнен. Практически всегда были приписки. Материалы отправлялись в прокуратуру. Потом, естественно, все это рухнуло. Но не сразу. Постепенно начинала выстраиваться новая система, появлялись государственно-коммерческие, акционерные банки, общества с ограниченной ответственностью…
– Признайтесь, унаследовали кусочек золота партии?
– Смеетесь? У нас отобрали все до последнего стула. Начинали в арендованном помещении с двумя компьютерами. Вот это здание (головная организация, пр. Фрунзе, 90. – Прим. ред.) мы построили за полтора года. Потом был первый филиал, второй, третий… Мы ничего не переделывали – мы строили новое. Это было решение акционеров – направлять прибыль в капитализацию банка.
– Расскажите о каких-нибудь ярких моментах.
– Какие в банковском деле яркие моменты? Купить деньги, выгодно их продать и успешно управлять рисками – вот вся наша работа.
– Но были же лихие 90-е!
– Были. И фальшивые авизо, и бандитские наезды… Много работали и выжили.
– Вас грабили?
– Пока будут банки, будут и желающие прибрать к рукам чужие деньги. У нас случилось это два раза. Нападения были в Стрежевом и Кедровом. Каждый такой инцидент побуждает банк усиливать постоянную работу по безопасности, оценивать безопасность с новых ракурсов.
– Сейчас, оглядываясь на прошлое, что вы можете сказать о тех годах в целом?
– Мы за четверть века прошли путь, по которому западные страны двигались больше сотни лет. У нас не было никаких продвинутых технологий, о досье клиентов и речи не шло, жестких регулятивных требований тоже не было. Работали по наитию. Но мы быстро учились и сегодня по анализу клиентов, по внедрению банковских технологий ничуть не отстаем от США или даже Швейцарии.
– Говорят, у нас много банков.
– Много по сравнению с чем? Если с Соединенными Штатами, нет, немного. У нас их раза в три-четыре меньше. С Россией 90-х – тоже немного. Другое дело, что появилось множество микрофинансовых организаций, работающих по принципу «паспорт, 300% и кредит через 5 минут». Поэтому я понимаю Центробанк, который каждый год ужесточает требования к работе финансовых учреждений, добиваясь полной прозрачности деятельности организации и структуры ее собственников.
Если банки закрывают…
– Последние известия об отзыве лицензий у банков многих настораживают.
– Если спокойно начать анализировать ситуацию, то понимаешь, что у ЦБ назрела потребность в санации банковского сектора. Так, в прошлом году отозвано 93 лицензии, из них 71% – московские банки. Нынче – 52 отзыва, из них 37 – московские. Опять 71%! Если говорить о регионах и конкретно Томской области, то немного истории: в начале 1990-х было 22 банка, учрежденных на территории Томской области, после кризиса 1998-го осталось пять. Совсем недавно – убыль на 50%. Было два региональных банка, стал один.
– Почему это произошло?
– Не хочется комментировать именно эту ситуацию. Но, думаю, все идет своим чередом и не стоит драматизировать… Я бы назвал три основные причины отзыва банковских лицензий. Первая – желание быстро заработать. Больше половины прогорают на обналичивании средств и нарушении Закона 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма». Так, несвоевременно отправленное банком сообщение о проведении клиентом сомнительных операций – серьезное нарушение. Вторая – потеря ликвидности. Когда утрачен капитал и не выполняются обязательные нормативы банковской деятельности. Порой это делается сознательно. Ну, надоело владельцу, хочется в Англии пожить… И третья – это, конечно, паника. Сплетни из так называемых первых рук могут привести к потере ликвидности банка.
– А как с этим у вас?
– После кризиса 1998 года банк не имел и не имеет ни одного неисполненного в срок денежного документа. Кроме того, банк на все отчетные даты выполняет обязательные нормативы ликвидности. Сегодня мгновенная ликвидность превышена в несколько раз. Нормативы текущей ликвидности и долгосрочной ликвидности выполняются с большим запасом и дают хороший запас прочности банка.
– Что это значит?
– Любые возможные оттоки можем компенсировать мгновенно. Каждый вкладчик обслуживается в день посещения. У нас, чтобы получить даже крупную сумму, не нужно никакой предварительной записи, это выполняется неукоснительно.
– И вывод для клиентов?
– Как минимум познакомиться с публикуемой частью отчетности, а ее ежеквартально размещают в открытом доступе все банки. То есть иметь информацию о том, что представляет банк, какова структура капитала, чистые активы, где размещаются средства – вкладываются деньги в кредитование региона или неизвестно куда… Мы, допустим, свои активы размещаем только в Томской области. Прямые вложения в экономику региона – более 5 млрд рублей, а если посмотреть совокупные – около 9 млрд во всех отраслях экономики: в строительстве, сельском хозяйстве, малом бизнесе и т.д. Вообще, мы работаем по всем видам кредитования.
– По всем?
– Кроме «быстрых денег». «Экспресс-кредиты», «Деньги за час» – очень рискованные операции, которые могут привести к весьма печальным последствиям. Мы даем обеспеченные кредиты с высокой степенью гарантии, в этом и заключается залог сохранности денег наших инвесторов в лице вкладчиков. Ведь откуда у банка деньги? У него есть собственные средства, привлеченные, то есть вклады, и часть депозитов инвесторов.
– Анатолий Иванович, все понятно, но тем не менее какие-то конспирологические версии периодически возникают. Скажите, если кто-то захочет угробить нормальный, устойчивый банк, он сможет это сделать? Это реально?
– Это возможно. Когда зарождалась банковская система Америки и на каждой улице был свой банк, стоило трем соседям договориться, утром встать в очередь к закрытым дверям, спровоцировать панику – и все! Когда банк привлекает средства, он их привлекает на определенный срок. Для того чтобы они прибавили в цене для вкладчика и обеспечили доход банку, мы должны их продать на тот же срок, чтобы в итоге клиент получил проценты и свой вклад. А если банк привлек много средств, разместил их в кредиты, а деньги тут же востребуют, это плохо, получается диспропорция. Поэтому и говорят – деньги любят… что?
– Тишину.
– Во-от. Но все-таки просто так – сегодня банк работает, а завтра нет – не бывает. Но чтобы подстраховаться, лучше все же иметь дело с классическим акционерным банком, а не с тем, где два-три собственника, которые теоретически могут принять решение не в пользу клиентов банка.
– А у вас?
– У нас их более 1 300. Один из самых крупных – администрация Томской области в лице департамента управления госсобственностью, который владеет пакетом 9,7%.
– А если администрация… гм… обанкротится?
– Не имеет значения. Она не может, грубо говоря, залезть в кассу банка. Она владеет пакетом как акционер: получает свои дивиденды и все. Но как член совета директоров, конечно, имеет влияние.
– Анатолий Иванович, но если этот загадочный «кто-то» – не некое лицо, а само государство?
– А ему зачем?
– Ну мало ли. Вот ожидаемая реформа, о которой недавно говорила Набиуллина: все банки будут поделены на три сегмента…
– …системно значимые, федеральные и региональные.
– Какого подвоха нам от этого ждать?
– Почему обязательно подвоха? На самом деле это не ново. В СССР было четкое разделение: строительный банк, аграрный банк, социальный… Так же работают сегодня и в некоторых развитых странах.
– Да, и куда вы попадете?
– Нас об этом часто спрашивают. В двух словах не скажешь. Мы, безусловно, региональный банк. Это наш осознанный выбор и наше преимущество. Известно, что в филиалах процедура принятия решений достаточно длительная. Мы не только знаем всех клиентов в лицо, но и можем сами все посмотреть, даже потрогать и принять решение в кратчайшие сроки, ведь все органы управления банка находятся на территории Томской области.
– Это плюс. А минус?
– Подождите, сначала еще о плюсах. Мы – региональный банк, но при этом выполняем все виды операций, в том числе трансграничные. Всего в России на 1 января 2016 года было 733 банка, из них только 232 имеют генеральную лицензию на осуществление всех видов банковских операций. Мы в том числе. Но сегодня генеральную лицензию могут получить только те, кто имеет капитал не менее 300 млн рублей. Предполагается поднять эту планку до миллиарда. А это уже серьезно.
– Удар под дых?
– Не то чтобы… Во-первых, ранее 2018 года эти планы в любом случае реализованы быть не могут. Пока это не более чем обсуждения. Мы приближаемся к капиталу в 1 млрд рублей. Во-вторых, в любом случае это не повлияет ни на клиентов, ни на инвесторов. Это касается скорее надзорных вопросов.
Между прошлым и будущим
– Анатолий Иванович, вас, наверное, часто спрашивают: сейчас кризис или нет?
– Обычно считается, что кризис начался после санкций, когда изменилась политика регулятора, то есть резко выросла стоимость денег и произошло ослабление рубля почти в два раза. Мы уже проходили кризисы – 1998-й, 2008-й… Тогда сама экономика очень быстро восстанавливалась. Но текущий кризис, если его так называть, он какой-то непонятный. Денег в обороте не стало меньше. Хотя был момент, когда ЦБ резко поднял ключевую ставку, и началось… Знаете, были курьезы: приходит пенсионер, покупает тысячу долларов, на следующий день курс падает, а он приходит и хочет сдать свою тысячу по той же цене, что купил. Но мы же их не печатаем! Конечно, это было не очень приятно, но на той стадии пришлось всем банкам поднимать стоимость депозитов. Просто чтобы успокоить людей. Так что фактически весь 2015 год банковская система, за исключением главного банка страны, работала с минусовой маржой.
– Это связано с санкциями?
– В определенной степени. На самом деле просто пропал источник дешевых денег. Все-таки цена ресурсов в России и в западных странах различается. Сегодня я знаю некоторых жителей Германии, бывших наших томичей, которые конвертируют евро в рубли, покупают квартиры в Томске и сдают их в аренду. Это выгоднее, чем держать деньги в западных банках. А вообще, есть страны, в которых банки привлекают деньги с отрицательным процентом.
– Смысл?
– Сохранить денежные средства.
– А дна, как вы считаете, мы достигли?
– Это не ко мне, это к Улюкаеву.
– Ну тогда давайте уже непосредственно про вас.
– Мы полгода закончили с прибылью, все обязательные нормативы, как я уже говорил, выполняем и перевыполняем. Как в динамике, так и на отчетные даты, причем с большим запасом.
– Недавно прошло общегодовое собрание акционеров. Эта какая-то веха? Что она означает?
– Собрание акционеров – значимое событие в жизни каждого акционерного общества. Наше собрание прошло конструктивно, был утвержден годовой отчет, финансовая отчетность, изменения в устав, избран новый совет директоров банка. Банк себя чувствует устойчиво, нормально, работает согласно стратегическому плану. Замечу: наш банк является одним из значимых налогоплательщиков региона. Портал банковского аналитика «Анализ банков» в 2016 году высоко оценивает нашу надежность и называет в числе лучших региональных банков по качеству корпоративного и розничного кредитных портфелей.
– Анатолий Иванович, извините, но это не один из тех рейтингов, где чем больше заплатишь организаторам, тем выше место?
– Это не рейтинг. Это нормальный аналитический обзор, который делается для каждого банка по данным открытых источников. Ежеквартально публикуется финансовая отчетность, на основании которой делается анализ. И, конечно, за это мы ничего не платим.
– Если говорить об итогах полугодия, какие изменения со знаком плюс вы бы назвали в первую очередь?
– Сегодня увеличивается спрос на кредитные ресурсы. Это свидетельствует о том, что оживление в экономике наступает. За последние два месяца мы увеличили кредитный портфель на 200 млн рублей. Это касается всех отраслей, а также ипотеки. Кстати, мы единственный из банков, работающий по социальной ипотеке в Стрежевом. Пожалуй, это главный позитивный итог полугодия.
– Ну что ж, желаем вам успехов, много денег и клиентов – хороших и разных.
– В обрезании социальных льгот, например.
