В декабре Томск посетил с «Духовными беседами» один из самых обсуждаемых, ярких и эпатажных деятелей современной киноиндустрии Иван Охлобыстин. Журналисты и поклонники в один голос называют его героем нашего времени. Накануне любимого праздника Иван Иванович поделился с журналистами «ТН» своим самым сокровенным новогодним желанием, развенчал миф о мужской полигамности и рассказал о том, зачем современные молодые люди ходят в церковь.
– Иван Иванович, вы и актер, и режиссер, и драматург, и сценарист, и священник. Спустя годы вы бы хотели, чтобы о вас говорили прежде всего как о представителе какой из этих сфер деятельности? И вообще такая многоплановость и разнопрофильность – попытка найти себя или жажда жизни, когда хочется узнать все ее грани?
– Я не знаю, честно говоря. Не люблю строить планы на много-много лет вперед. Уж очень технично и без души тогда получается. Действую, что называется, по обстоятельствам. Отдаюсь работе в той сфере деятельности, которая выходит на первый план в данный момент жизни. А что касается моей многогранности… Мне кажется, что именно в ней я себя нашел. Кино, например. До истории с запретом на Украине картин с моим участием я даже и не знал, что в моей творческой биографии есть 71 фильм. Церковная деятельность… Ее нельзя оценивать в обычных светских категориях. Семейная жизнь… У меня шестеро детей. Мало, конечно, но все-таки ничего. А вообще я люблю доводить до логического конца любое начатое дело.
– К разговору о семейной жизни… В одном интервью вы признались, что моногамны. От мужчин редко доводится такое слышать. Стало быть, вы исключение из правил? Или же это проблемы у тех мужчин, которые утверждают, что они полигамны по своей природе?
– Не слушайте их. Они брешут. Считается, что в любовных отношениях женщины трепетнее и тоньше. На самом деле мужики гораздо уязвимее. Поэтому все разговоры про полигамность не более чем психологическая защита. Любой мужчина ищет свою любимую и единственную, так же как любая женщина ищет своего любимого и единственного. Представление о классическом семейном счастье заложено даже в наших сказках, где встречаются, женятся и живут в своем уютном замке принц и принцесса. Заметьте, не два принца и три принцессы. И не две принцессы и один принц. Для нас, русских людей, свойственно жить по-волчьи – моногамно. Встретить однажды своего человека, отдаться семейной жизни и уже больше не искать счастья вне брака.
Точка «пи» в помощь
– После прихода в религию ваше представление о счастье как-то изменилось?
– По большому счету, нет. Более того, в свое время я пришел в церковь, руководствуясь желанием сохранить семью. Мы тогда с Оксанкой еще только познакомились. Характеры у обоих – мама не горюй. Чтобы наша семейная жизнь уже на третий день не закончилась поножовщиной, мы с супругой приняли решение пойти в церковь и обратиться за помощью к духовному наставнику. Нашли его, кстати, довольно быстро. И не ошиблись. Участие в нашей жизни отца Владимира (Волгина) помогло нам избежать многих крупных скандалов. Чаще всего поводом для ссоры становятся какие-то мелочи, на них и внимание-то обращать не стоит. Но, что называется, зацепились – и понеслось. А в итоге высказали другу другу обидные вещи, когда можно было и промолчать. И вместо того чтобы идти на компромисс и прощать друг друга (это естественно для семейной жизни), люди предпочитают расставаться. Заблуждаются, что по отдельности им будет легче, чем вместе. Поэтому всегда важен взгляд со стороны человека, которому ты доверяешь. Духовный отец мирил нас с Оксаной, помогал улаживать конфликты, раскладывая их по полочкам. Так что для нас религиозная жизнь началась после семейной, а не наоборот.
– А ваши представления о жизни с обращением к вере тоже остались неизменными?
– Да. «Добро остается добром в прошлом, будущем и настоящем», – пел Владимир Высоцкий. Так оно и есть. Для меня всегда было очевидным, что есть хорошо в этой жизни, а что – плохо. Впрочем, я допускаю мысль о том, что могу заблуждаться. И, если у человека находятся аргументы, которые убеждают меня в ошибочности моих суждений, я с ним соглашаюсь. Есть какая-то объективная инстанция внутри, некая точка «пи», которая дает мне возможность заново начать отсчет больших величин.
А вообще люди редко меняются. Они могут совершенствоваться, развиваться. Но радикальные перемены – явление редкое. В каждом человеке есть что-то, что остается в нем неизменным, какие бы события ни происходили в его жизни.
– Что в таком случае осталось неизменным в вас?
– Я шалун. (Смеется.)
– В каком это смысле?
– Во всех. (Улыбается.) Мне, например, по-прежнему интересно жить и интересны люди. Каждая встреча с неординарным человеком делает меня чуть-чуть иным, я волей-неволей корректируюсь под него. Я никогда не оцениваю свои взгляды и убеждения как истину в последней инстанции и всегда даю человеку возможность аргументированно мне оппонировать. Прежде всего для того, чтобы совершенствовать свое собственное мнение. В этом есть доля не эгоизма, но практицизма.
Крестное знамение и гаванская сигара
– Существует распространенное выражение: «Если я каюсь в грехах перед Богом, зачем мне священник». Как вы относитесь к такой позиции?
– Это глупая позиция. Мало верить в гигиену, необходимо еще после посещения туалета смывать за собой воду в унитазе и мыть руки. Вера без дела мертва. Это как отношения между людьми. Недостаточно сказать человеку: «Я тебя люблю». Нужно еще что-то сделать, доказать ему истинность своих чувств, пойти на какую-то жертву со своей стороны. Но не воспринимать ее как ущемление своих прав, это должен быть искренний и бескорыстный порыв. И так во всех сферах жизни. В том числе и в религии.
– Что вы можете сказать об уровне духовности в современном обществе?
– Мне кажется, что мы приходим к той самой духовности, сколь много ее должно быть в нас, чтобы она руководила нами и присутствовала в жизни. Причем приходим естественным путем, а не по принуждению. Об этом я говорю, основываясь на опыте общения с молодыми людьми, которые сегодня посещают церковь. В 1990-е годы, когда мир перевернулся, все кинулись к иконам – за спасением. Церковь люди воспринимали как оазис спокойствия. Сегодня молодежь приходит сюда не от беды. Они хотят найти ответы на главные вопросы жизни, которые зачастую даже сформулировать толком не могут, определяют их интуитивно, на подсознательном уровне. Сейчас уже никого не смущает, что человек регулярно ходит в церковь. Никто не считает его чудаковатым, если у него есть духовник. Венчание перестало восприниматься как просто красивая церемония и возможность сделать красивые фотографии в подвенечном платье на фоне золота. Люди стали духовнее в своем отношении к жизни. При принятии решений они все чаще руководствуются не материальными соображениями, а морально-нравственными ценностями.
В нулевые годы мне довелось побывать на греческом острове Корфу. И там я наблюдал потрясающую картину. В открытом двухместном кабриолете явно из ночного клуба возвращается красавица-гречанка: с ярким макияжем, гаванской сигарой во рту и оглушительно гремящей музыкой. Метров за двести до монастыря она делает тише звук магнитолы, убирает сигару, перекрещивается и, проехав мимо храма, снова врубает музыку и достает сигару. Или еще одна забавная картинка, когда панк с огромным ирокезом наложил крестное знамение, проходя мимо церкви. Причем и для него, и для барышни в кабриолете это был совершенно естественный, само собой разумеющийся жест. В тот момент они даже не задумывались, как выглядят со стороны и что про них могут подумать люди. Мне кажется, что сегодня мы приближаемся к такому же отношению к вере.
– Какой из смертных грехов, на ваш взгляд, заслуживает наибольшего снисхождения?
– Богу возможно все, это нам невозможно… Сложно рассуждать на такую тему. Вот убийство, предположим. В условиях войны грех ли это? Вопрос спорный. Существует, например, чин освещения оружия. Но ведь оружие создано не для того, чтобы салюты устраивать, а чтобы людей убивать. Получается, что церковь допускает возможность ситуации, когда конфликт достигает критической величины и гибнут люди. Из всех грехов убийство, наверное, ближе всего к оправданию… Потому что в ряде случаев оно таковым не является. Если, скажем, ты с оружием в руках защищаешь своих близких и родных или попадаешь в ситуацию, когда, жертвуя собой, ты спасаешь десятки других жизней (да пусть даже одну жизнь!), сам факт твоего участия в кровопролитии становится самоубийством. Нет общих случаев, нужно каждый из них рассматривать индивидуально.
– Иван Иванович, а вы легко прощаете людей?
– А я ни с кем не ссорюсь. Для меня существует два варианта отношений с людьми: контакт или не контакт. Когда начинаешь общаться с человеком, нужно четко осознавать, что он – не ты, у него могут быть противоположные взгляды на жизнь. Это важно понимать и принимать. И есть еще что-то общее, человеческое, что объединяет вас и составляет основу ваших взаимоотношений. Правда, иногда попадаются люди, страдающие умственной непроходимостью: то ли они так защищаются, то ли у них психика нарушена, то ли гордыня обуяла настолько, что они не видят мир дальше собственного носа. С такими людьми я стараюсь просто не общаться.
От любви до клавиши – один шаг
– Несколько лет назад в одном из интервью вы сказали, что в тот момент России необходим был такой герой своего времени, как Печорин. Изменилось ли ваше мнение сегодня? Каким должен быть герой сейчас? И нужен ли он вообще?
– Печорин – герой промежуточный, не утверждающий. Он актуален для той исторической фазы, когда наступает период затишья и покоя. Потому что в этом обществе и в этой жизни нужно сомневаться. Я сторонник теории «Москва – третий Рим». У каждого народа есть своя национальная идея. На своем болезненном пике, который она переживает как любой растущий организм, это мировое господство. Так вот задача нашей нации – быть сдерживающим элементом для всего мира, не позволять никакому народу поддаться искушению облагородить своим я весь остальной мир и подавить его своим влиянием. Поэтому как только возникает опасность в лице Наполеона, Гитлера или Речи Посполитой, мы встаем из своих болот, тут же исцеляемся от всякого рода печоривщины и мгновенно привыкаем к вынужденным ограничениям. Еще и воспринимаем их в плюс, потому что в ситуации лишений начинаем ценить малое. Кстати, эта наша черта проявляется и в менее глобальных вещах. Я, например, как человек, служивший в армии и испытавший там разные лишения, раз и навсегда уяснил, что самая вкусная еда – черный хлеб, самое лучшее лакомство – сливочное масло, а самый полезный напиток – чистая вода.
– Не можем обойти стороной украинский вопрос. Советская империя распалась почти четверть века назад, а болезненная реакция наступила только сейчас. Несколько десятилетий все бывшие республики жили как в каком-то сне, а сегодня вдруг спохватились и стали выяснять отношения. С вашей точки зрения, почему это случилось именно сейчас?
– Ответить конструктивно и в течение короткого времени на ваш вопрос я не смогу. Пока на это не способны даже крупные ученые и общественные деятели. Думаю, что одна из причин – в существовании определенного рода различий между нами и Украиной. Мы находимся на разных этапах развития. Сейчас они только-только входят в ситуацию стресса, которую Россия пережила в 1990-е годы, открывают для себя вещи, связанные с войной, агрессией, опасностью террористического акта. Им кажется, что они ближе к Европе, и потому – европейцы. Но это не так.
И потом, следует обратить внимание на то, как относилась к нам все это время Америка. США планово развивали свое влияние на мир в надежде всех привести к своей великой национальной мечте – господству доллара. Америка думала, что мы и дальше будем расползаться, как по гнилой нитке. Но этого не происходит. Потому что мы по-другому смотрим на мир и национальная мечта у нас другая. Если она есть вообще…
Думаю, что большинство русских людей при попытке сформулировать свое самое сокровенное желание скажут, подобно герою романа Стругацких «Пикник на обочине»: «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!» Потому что мы все переполнены ответственностью и обязательствами перед другими людьми. Отсутствие дальнейшего нашего распада привело к тому, что Америка стала более активна, начала навязывать нам свое видение демократии. Вот только наши с ними взгляды сильно разнятся. Сексуальные извращения, которые они считают проявлением свободы, для нас – зависимость от греха и дьявольщины. Мы до сих пор воспринимаем как абсурд брачный договор: как можно вести в ЗАГС любимую женщину и одновременно делить с ней, кому при разводе достанутся от пианино белые клавиши, а кому черные? И так по многим пунктам.
Русские люди – люди крайностей в хорошем смысле этого слова, склонные к жертвенности. Мы можем мирно сосуществовать со всеми, если они не будут к нам лезть. Но это выше их сил.
Никакой «клубнички»!
– Грядущий 2015 год объявлен Годом литературы. Какие произведения кажутся вам сегодня переоцененными, а какие недооцененными?
– Из современных авторов мы точно переоцениваем Пелевина. Есть такое понятие, как мера ответственности художника перед бытием. Пелевин – литератор очень высокого уровня, у него острый взгляд и хороший интеллектуальный багаж. Но он никак не может преодолеть желание быть популярным и ограничивает себя склонностью к фельетонизму. Исключение составляют его ранние произведения «Желтая стрела» и «Жизнь насекомых». Чего не скажешь о Михаиле Елизарове, который не лукавит, не заигрывает с читателем, а старается прежде всего реализовать свой дар. Это правильная позиция: художника не должно интересовать, прославится он сегодня или через 100 лет. Очень рекомендую всем его роман «Библиотекарь». Или книги замечательного писателя Владимира Шарова – «Возвращение в Египет» и «Репетиция». Еще меня восхитил новый роман Захара Прилепина «Обитель».
Если говорить о классической литературе, то мне кажется, что базовая школа советского периода отобрала все лучшее. Жаль только, что в список не попали Маркес и Гюнтер Грасс. Но они и появились позже.
– Иван Иванович, существует ли творческий материал или роль, от которых вы принципиально откажетесь?
– В моем договоре есть один пункт, над которым похихикивают все продюсеры. В нем указано, что меня нельзя использовать в сценах неоправданного насилия и в эротических сценах. Думаю, последний пункт пояснять не нужно. Снимите «Эммануэль-4» со мной в главной роли, и мы будем наблюдать демографический спад. Люди просто потеряют интерес к этому делу. Я меньше всего пригоден для «клубнички». (Смеется.)
– Вы тысячу и один раз давали интервью. Отвечали на несметное количество вопросов во время своих «Духовных бесед». Есть ли вопрос, который вам задают регулярно и который вас уже утомил?
– Что-то я не припомню такого… На заре «Духовных бесед» я думал, что меня засыпят вопросами про сериал «Интерны». И был к этому готов. Я понимаю, что, если ты натыкался лицом в телевизор и примелькался в каком-то проекте, интерес к нему неизбежен. Но в 70 городах, которые я объехал с «Духовными беседами», мне задали всего лишь 8–10 вопросов про «Интернов». И то все они касались не закулисной кухни и «кто, где, с кем», а занятых в фильме артистов. Как чувствует себя Света Пермякова после родов? Настоящий ли американец снимается в сериале? Но чаще всего из зала звучат философские вопросы. Прощать или не прощать? Продолжать реализовываться в той сфере, которую выбрал когда-то, или пойти по зову сердца и в 30 лет начать жизнь с нуля? Продолжать надеяться или принять ситуацию такой, какая она есть?
Мое убеждение: нет плохих народов, есть его плохие представители. Я поездил по разным странам и могу с уверенностью сказать: по количеству хороших людей и по их процентному соотношению с плохими Россия даст фору всему миру. Это приятно.
– Через несколько дней наступит Новый год. Была ли у вас новогодняя мечта, которая сбылась?
– Да. Еще в детстве я загадал, чтобы у меня была большая дружная семья. Так оно и случилось. В свою очередь, хочу пожелать всем вам в новом году любви, терпения и исполнения самого деликатного желания.
Из всех грехов убийство, наверное, ближе всего к оправданию…
Снимите «Эммануэль-4» со мной в главной роли, и мы будем наблюдать демографический спад.
Справка «ТН»
Иван Охлобыстин родился 22 июля 1966 года в Тульской области. Его отец был 60-летним врачом, мать – 20-летняя студентка. Российский актер, сценарист, режиссер, писатель, журналист и драматург. Является священником РПЦ, которому временно запрещено служить. Окончил ВГИК. Его актерским дебютом стала картина «Нога», он получил приз за лучшую роль на фестивале «Молодость-91». Одна из самых известных ролей на сегодняшний день – доктора Быкова в сериале «Интерны». В 2011 году шокировал страну заявлением о своем решении баллотироваться на пост президента России. Женат на актрисе Оксане Охлобыстиной (до замужества – Арбузовой). Отец шестерых детей.
Когда приходит время ставить елку, в нашей семье начинаются споры. Оксана предлагает купить живую ель, я – нарядить искусственную. В итоге побеждает жена, и в последний момент я бегу на елочный базар. А потом она у нас стоит до весны. И в мае наши дети под смех соседей выносят на помойку елку, которая уже зацвела и дала шишки
