Архив метки: Литература

Юный томич побывал в гостях у Гарри Поттера

Вера Мазай

поттер02

Захар Матвеев как только узнал в марте 2012 года, что в Лондоне открылся музей Гарри Поттера, родителям все уши прожужжал – хочу! Уже тогда, в восемь лет, парень наизусть знал биографии не только волшебника «с молнией на лбу», но и всех героев поттерианы и даже автора этой истории – английской писательницы Джоан Роулинг.

– Сын просто бредит книгами и фильмами о Гарри Поттере, до мелочей знает детали работы кинокомпании Warner Bros, которая сняла киноэпопею об учениках Хогвартса. И мы с мужем решили во что бы то ни стало свозить его в Лондон. Тем более что он из кожи вон лез: хорошо учился, добился успехов в спорте, дома во всем помогал, – рассказывает Марина, мама Захара.

– Была маленькая надежда, что, повзрослев, сын поостынет, – улыбается глава семейства, – будет к Поттеру относиться спокойнее. Тем не менее мы собирали деньги на поездку. А тут счастье привалило – бабушка Захара, она живет в Новосибирске, выиграла в лотерею приличную сумму денег и все до копейки отдала нам со словами «на Лондон».

К Поттеру полетели мама с сыном, папа остался в Томске присматривать за близняшками-четырехлетками.

Томичи попали на рождественский ужин, который раз в год проходит в музее Гарри Поттера.

– Я привез домой «Молнию», летающую метлу, как у Поттера! – захлебывается от эмоций Захар. – Думал, что друзья смеяться будут надо мной, когда расскажу про все там происходящее, а они столько вопросов задают! Мы даже и не знали, что за последние восемь лет в мире продано 400 млн книг о Гарри, переведенных на 67 языков!

А самым ценным трофеем Захар считает все же волшебную ­палочку.

поттер01

Томск может потерять свой книжный рынок

Книжный магазин

Прошедший Год литературы в России запомнился открытием памятников, новых литературных музеев, проведением юбилеев писателей и изданий книг. Но, вероятно, главной его целью было усилить интерес людей к чтению, теснее приобщить их к культурному пространству и наследию новых почитателей писательского слова. Скорее всего, главным инструментарием этой актуальной акции должно было стать улучшение условий доступности читателя к книге. Однако если в год задуманного всепобеждающего шествия литературы по стране вместо привычного книжного магазина по пути на работу обнаруживаешь новый мебельный бутик, то невольно закрадываются сомнения в смысле происходящих празднеств.

Пир кризису вопреки

Причина посвящения целого года литературе понятна: неотвратимо снижается интерес к чтению. Это всеобщий тренд, обусловленный глобализацией СМИ и бурным развитием информационной индустрии. Слово и бумажная книга, главенствовавшие в духовной жизни предыдущих поколений, на наших глазах утрачивают свое традиционное значение. Медленно, но верно они отступают под натиском культуры образа, которую специалисты называют клиповым мышлением.

Педагоги бьют тревогу: дети не хотят читать, витринные технологии просты и доступны, видеоряд легко заменяет тексты. А в результате, по данным Роспечати, доля систематически читающей молодежи в стране за 25 лет снизилась вдвое. Усугубляют ситуацию и системные проблемы российского книжного рынка: в магазины большинства средних и малых городов не попадает до 90% издаваемых в стране бумажных книг.

Зато Интернет предложит все в удобно упакованном электронном формате. Утешает поклонников традиции то, что альтернативный рынок электронных книг пока не так велик: если в США он занимает четверть объемов изданий, то в России это не больше 3–5%. Кстати, разные страны экспериментируют над переходными формами и в разработке специальных электронных устройств для чтения (ридеров), и в создании книг из сверхтонкой бумаги на тысячи страниц.

Статистика не в пользу культуры

Несмотря на броскость технологических новинок и то, что в виртуальном мире давно можно найти практически любую информацию, люди продолжают ходить в книжные магазины и покупать произведения печати. Ведь какое наслаждение взять в руки книжку, листать не торопясь, разглядывая рисунки в уютной тишине и ароматах полиграфии… Но за последние годы сложилась тенденция: книжные магазины умирают.

Еще 20–30 лет назад, как правило, все крупные села Томской области имели свои книжные магазины, а в городах их было даже по нескольку штук на квартал. Конечно, трудно сравнить ассортимент выпускаемых книг тогда и сейчас, но книжный магазин был очагом культуры и исправно эту функцию выполнял. Ныне сохранились лишь небольшие книжные отделы в соседстве с «канцеляркой» в Колпашеве, Асине, Первомайском… Хотите купить новинку – пожалуйте в Томск или делайте заказ. Хорошо хоть учебники централизованно закупает школа, а то в областной центр не наездишься.

Только и в Томске скоро не разбежишься: от былого количества книжных прилавков, похоже, останутся считаные единицы. Нет книжных лавок на Южной, Каштаке, опустели Иркутский тракт, Академгородок, до минимума сократилось их количество в центре города. Совсем недавно закрылся магазин на улице Вершинина. Исчезла в одночасье целая сеть. Репродукция, как говорится, маслом. Причем вполне в соответствии с тенденциями: в развитых странах мира на 100 тыс. жителей приходится 5–10 книжных магазинов, в России – 1,5–2. А магазинов, где продается более 50 тыс. книг, раз-два и обчелся даже в столицах. Ассортимент большинства книжных точек не превышает 2–3 тыс. Если так пойдет дальше, то в Томске все книжные закрома могут быть локализованы в пределах Губернаторского квартала. Недавно жительница Красноярска, бывшая томичка, прошла пешком от Южной до пл. Батенькова в тщетных попытках найти книжный магазин…

Невыгодный бизнес?

В знаменитом «Букинисте Суздальском», одном из знаковых символов Сибирских Афин, уверены, что книготорговля – замечательное дело. Что бы ни говорили футурологи, книга никогда не исчезнет, как и люди не перестанут считать ее лучшим подарком. В «Букинист» не зарастает тропа для желающих купить или продать печатные раритеты. Не до особого жиру (книга – товар особый, может лежать годами, дожидаясь своего покупателя), но прибыль получать можно. Магазины этого сегмента способны процветать, но только если будут иметь собственные помещения. Если площади в аренде, то плата становится непомерной обузой. Десять дней в месяц магазин работает на зарплату сотрудников, коммунальные платежи, а двадцать – на выплату аренды. Как выкроить на оборотные средства? Такая же проблема в знаменитых томских магазинах «Искра», «Петр Макушин». Хорошо, что эти очаги культуры с именами находятся в центре города, а как себя чувствуют другие собратья по бизнесу? В «Водолее», что на улице Советской, своя изюминка – детская литература. Покупатели берут «детство» охотно, несмотря на дороговизну (от 300 до 1?000 рублей за экземпляр). Концы с концами здесь сводят за счет школьных раздаточных материалов. А вот размер аренды, даже несмотря на то что площади принадлежат муниципалитету, убивает любую возможность развития. В крошечном магазинчике на ул. Усова у хозяйки и продавца в одном лице тоже мало оптимизма. По ее словам, покупатели недовольны ценами на книги и со скрипом переходят на электронные носители. Работу такого магазина даже трудно назвать бизнесом, скорее, это хобби, основанное на любви к книге и обязательствах перед постоянными клиентами.

Может, книгам уютнее под сенью вуза, ведь там магазины выполняют и представительскую функцию… В знаменитой Научной библиотеке ТГУ былые площади любимого многими преподавателями магазина значительно сократились. Да и ассортимент не богат, полки зияют пустотой. Причем здесь стараются следить за книжными новинками. Но проблема в небольшом обороте и повышенных требованиях издательств, если магазин берет у них товар под реализацию. Студенты покупают мало, только рекомендованные преподавателями сборники для сдачи зачета. В основном они тоже пользуются электронными версиями, которые в той же Научке можно скачать бесплатно.

Льготы для книги

Крупные книгоиздатели считают, что книжный рынок в России и его инфраструктура неразвиты из-за невысоких цен на их продукцию.

– Если книга стоит дорого, то на кого это рассчитано и чем руководствуются издатели? – недоумевает глава Союза томских писателей Владимир Крюков.

Россия входит в пятерку развитых стран мира по числу выпускаемых изданий. Анализ книжного бизнеса ведущих фирм говорит о том, что количество переизданий составляет в среднем около 50%, благодаря чему страна уверенно входит в десятку лучших в мире. Наиболее востребованными по-прежнему являются развлекательные жанры литературы: детективы, фантастика и сентиментальная литература. Но в течение 2015 года офсетная бумага российских производителей выросла в цене на 45%. Рост стоимости полиграфии продолжится.

Пиратство, переход на электронные форматы, рост цен на бумагу и краску – это только часть проблем из того множества, с которым сталкиваются российские издательства. Из-за курса доллара взлетела стоимость услуг типографии, выросли суммы контрактов с зарубежными авторами. Все это ведет к неминуемому росту цен на книги на прилавках магазинов, которые участники рынка стараются всеми силами удержать на уровне 5–10% в год.

Некоторые представители издательств полагают, что кризис пойдет российскому рынку только на пользу, он станет гибче. Но, учитывая, что книжная отрасль – социально значимая для общества, книгоизданию нужна государственная поддержка. Для издателей это могли быть налоговые преференции (ставка НДС и налог на прибыль). Для магазинов, чтобы они стали рентабельными, необходимо создать систему льгот по аренде торговых помещений. Поддержка должна быть на всех уровнях власти.

Перефразируя Марка Твена, слухи о смерти книги сильно преувеличены, хотя видимые невооруженным глазом тенденции говорят о том, что страна подошла к пределу пренебрежения чтением. Подтверждением этому служат слова одного из скромных работников книжного прилавка: «Год литературы прошел, а о нас не вспомнили».

Отсутствие перспективной культурной политики чревато серьезными последствиями, поскольку чтение – важнейший способ освоения и поддержания профессиональных знаний, ценностей и норм нашего прошлого и настоящего.

Завтра в библиотеке «Сибирская» состоится презентация нового сборника томского поэта А.И. Панова под названием «Дыхание жизни»

01130115 января в 15-00 в муниципальной библиотеке«Сибирская» состоится презентация нового сборника томского поэта А.И. Панова под названием «Дыхание жизни».

Александр Иванович Панов поэт, член Союза писателей России, педагог. Родился в Сибири. Не зря говорят, что талантливый человек талантлив во всем. Так и Александр Иванович, закончив ФМФ ТГПУ, никогда не прекращал писать. Занимался в литературном объединении «Томь» (руководитель А. Казанцев).

Является лауреатом литературных конкурсов на приз Г. Николаевой (1984, 1985, 1986). Автор сборников стихов «Русло» (1989), «Брага любви» (1998), «Сердцебиение» (2002), «Сон и Явь» (2002), «Мгновения чувств» (2003), «Мелодия тревоги» (2003), «Разноцветье» (2003), «Знаки судьбы» (2004), «Благодарение» (2005), «Притяжение жизни» (2007), «Бесправие души» (2008).

10 января Александру Ивановичу исполнилось 60 лет. В рамках своего творческого вечера А. Панов порадует гостей вечера презентацией нового поэтического сборника «Дыхание жизни». Почитатели его таланта услышат не только новые стихи, вошедшие в книгу, но и другие, уже давно полюбившиеся произведения.
Приглашаем всех желающих на творческом вечере
в муниципальной библиотеке «Сибирская»
По адресу: ул. Колхозная, 9/1, тел.45-48-00

Судебные приставы наложили арест на экстремистскую литературу

1_201512291016Судебные приставы арестовали для последующей передачи на уничтожение 9 книг с экстремистскими материалами.

Напомним, что летом Стрежевской суд оштрафовал религиозную организацию Махалля (общину) за хранение литературы, внесенной в федеральный список экстремистских материалов. Данная литература находилась в свободном доступе, а, значит, с ней мог ознакомиться неограниченный круг лиц. В ходе проведения осмотра помещения полицией в присутствии сотрудников прокуратуры книги в качестве вещественного доказательства были изъяты.

Штраф размером в 150 тысяч рублей стал не единственным наказанием. Суд постановил конфисковать изъятые книги в количестве 9 штук.

Сотрудники отдела судебных приставов по г. Стрежевому наложили арест на конфискованную литературу и передали ее в «Росимущество» на уничтожение.

Пресс-служба УФССП России по Томской области

Ирина Байгулова: О Прилепине и томских общественниках

TNews806_09Ирина Байгулова, координатор общественного движения «Томичи помогают Новороссии»

Мне было очень интересно, как отреагирует либеральная томская интеллигенция на приезд писателя Захара Прилепина. Ведь для них он явно не формат, так как русский патриот, по мнению томских либералов, – это косоворотка с хороводом или фрик с какой-нибудь безумной инициативой и идеологией фашизма, нацизма и прочего гитлеризма.

И вдруг Прилепин. Писатель, чуть ли не живой классик. А еще национал-большевик, омоновец, участник войны в Чечне, рэп-исполнитель, организатор гуманитарной помощи Донбассу. Вдобавок входит в десятку перспективных политиков по версии Института социально-экономических и политических исследований. Все в порядке с образованием, чувством юмора и самоиронией. В общем, с образом дремучего и страшного патриота никак не стыкуется.

Может, поэтому для широкого информационного освещения было выбрано только две темы – мнение Прилепина о награждении Нобелевской премией по литературе Светланы Алексиевич и его позиция по русскому вопросу. По Нобелевской премии томская «прогрессивная общественность» привычно и слаженно Захара отпинала в соцсетях – мол, завидует чужой славе и популярности. И при этом либералам совершенно не важно, что на встречах с Прилепиным аншлаг был не только в Томске, но и во всех других городах и весях нашей страны, а об Алексиевич до Нобелевки мало говорили. Тут ведь, чтобы не выпасть из общей либеральной тусовки, главное, правильно среагировать и попасть в указанный «лидерами общественного мнения» тренд.

Что касается русского вопроса, то томская интеллигенция привыкла его как бы не замечать. А если и приходилось нашим экспертам касаться этой скользкой темы, то они старались свести все к хороводам с песнями. Прилепин этой томской особенности не знал и совершенно спокойно говорил о национальной идентичности русских и прочих столь же деликатных вещах. Чем поверг многих представителей томской общественности в шок. Окончательно он добил их тем, что оказался умницей, изъяснялся на отличном русском языке и очень хорошо знал предмет, о котором шла речь. В общем, полностью развеял представление о глупом смешном патриоте в косовортке.

Большинство пришедших на встречи с Прилепиным томичей о таких нюансах не догадывались. Они реагировали с такой открытостью, дружелюбием и интересом, что это стало для меня откровением. Значит, запрос на ярких политиков в обществе есть. И в Томске эта ниша свободна, но почему-то под запретом. А может, и не под запретом? Мы ведь сами создали тут формат «удобных» оппонентов и междусобойчиков – как бы кого не обидеть. Может, пора выходить из тепличных условий?

Профессор Тамке в Томске наводит мосты

IMG_4120

На исторический факультет НИ ТГУ для знакомства и установления научных связей приехал крупный европейский ученый – доктор Мартин Тамке. Он профессор экуменического богословия и восточной истории знаменитого Геттингенского университета, 40 профессоров которого удостоены Нобелевской премии. Этот университет упомянут в романе Александра Пушкина «Евгений Онегин» как место, где учился Владимир Ленский. Широкому кругу читателей в Европе и России Мартин Тамке прежде всего известен как крупнейший специа­лист по творчеству Толстого. Российские читатели знают его книгу «Духовная биография Толстого», в которой ученый интересно показал влияние религиозного учения писателя на духовную и нравственную сторону человеческой жизни.

Немецкий профессор возглавляет программу Евросоюза «Европейская культура», имеющую весьма значимый рейтинг на континенте. Узнав, что в Томске тоже есть специалисты, изучающие европейскую культуру, он решил обязательно с ними познакомиться. Профессор надеется встретить людей, которые любят Германию так же, как он любит Россию.

Результаты визита уже есть: в ходе встреч с томскими историками возникла идея уже в будущем году создать летнюю школу, где бы собирались заинтересованные в теме студенты, а также организовать постоянные академические обмены преподавателями.

Прогулка с привкусом тайны

Фото: Юрий Цветков

_DSC7019

Томские писатели раскрывают городские легенды

Такими путями уж точно не водил гостей Томска ни один экскурсовод и не прогуливался ни один даже отчаянно влюбленный в свой город томич. Оригинальные литературные маршруты по старинным городским улочкам, полным тайн и пикантных историй и связанным с биографией известных людей, были проложены только в нынешнем году. Они возникли в рамках проекта «Прогулка с писателем» – совместной акции Томской областной писательской организации и Дома искусств.

Богемная вечеринка с пирогами

– Эта идея родилась из удивительного парадокса, – рассказывает директор Дома искусств Ольга Ильина. – Томск подарил миру литературы крупнейших писателей. В их числе, например, Виль Липатов, по повести которого был снят фильм «Анискин и Фантомас». Или русский Брэдбери Виктор Колупаев, который вошел в сотню лучших фантастов мира. Но вот что удивительно: слава о многих наших писателях шагнула далеко за пределы региона, а сами томичи почти ничего про них не знают. Поэтому мы решили навести мосты между местными литераторами и жителями города. Год литературы – отличный повод для проведения таких акций.

Каждое воскресенье писатели приглашают томичей заново открыть такие привычные улицы. За полтора часа пешей прогулки литераторы знакомят своих попутчиков с домами, переулочками и городскими пейзажами, описанными в их произведениях. Александр Казаркин, например, проводит увлекательную экскурсию по местам, связанным с именем поэта Николая Клюева. Того самого, которого считал своим учителем Сергей Есенин и про которого литературоведы говорят: будь у Клюева пиар получше, еще не известно, кто бы из них двоих – он или Есенин – был более знаменит. Владимир Костин водит томичей по Болоту – историческому району города, расположенному между Воскресенской горой и Ушайкой. А Дмитрий Барчук делится удивительными эпизодами из жизни легендарного старца Федора.

На десерт участников литературных экскурсий ждет чаепитие на террасе Дома искусств. Угощение, как и водится, литературное – шишковские пироги. В деревянном тереме, где расположился сегодня Дом искусств, по соседству с писателем Вячеславом Шишковым жили две богатые семьи. Их имена не дошли до наших дней. Но точно известно, что в их гостеприимных стенах собирался артистический и литературный бомонд Томска. Захаживал на беседы о прекрасном и на знатные пироги с капустой и автор «Угрюм-реки».

Тенор в тюремной робе

Писатель Сергей Максимов – автор исторических романов «След грифона», «Путь грифона», «Цепь грифона» о судьбе русского офицерства и золоте Колчака. История эта примечательна вдвойне. Во-первых, трилогия томского писателя вышла в московском издательстве приличным тиражом. А во-вторых, главные герои романа, которым зачитывается вся страна, – томичи. В том числе Анатолий Пепеляев, навсегда вошедший в историю Гражданской войны.

– Гражданская война закончилась в июле 1923 года, когда дружина Пепеляева, последнее подразделение в погонах, сложила оружие, – отмечает Сергей Максимов.

В маршрут своей литературной прогулки он включил три томские улицы. Первое место назначения – перекресток улиц Карташова и Белинского. Здесь уютно расположился дом, где жила семья Пепеляевых.

– Должен признаться, что в романе я допустил вольность – поместил на первом этаже камин, рядом с которым разворачивается ключевая любовная сцена. Камина здесь отродясь не было, – рассказывает Сергей Григорьевич. – Впрочем, жизнь гораздо богаче воображения и сама дарит фантастические сюжеты. Например, в храме Святого Александра Невского пел церковный хор, состоявший из ссыльнокаторжных, которых из соседнего дома заключения на службу приводил конвой. Или еще один готовый сюжет из истории Томска. В 1930-е годы в городе был тюремный оперный театр с «Аидой» Верди и с «Фаустом» Гуно в репертуаре. Можете себе представить культурный уровень тогдашних сидельцев томской пересыльной тюрьмы… Если и оркестр театра звучал без фальши, и партии исполнялись на языке оригинала без акцента. Не упомянуть о таких ярких фактах в своем романе я просто не мог.

_DSC7102

Муза из Сибири

Прямо напротив дома Пепеляевых – еще один примечательный деревянный терем. Здесь до 11 лет жила Лидия Делекторская – муза знаменитого Матисса. К французскому художнику Лидия Николаевна, которая была моложе его на 40 лет, попала случайно. Прочитала на автобусной остановке в Ницце объявление: какой-то художник искал себе помощника.

Деревянный терем по улице Карташова будет фигурировать в новом романе Сергея Максимова «Снег Матисса», работа над которым идет полным ходом.

– А еще в этой истории имел место пикантный любовный треугольник, – интригует писатель. – Когда заказ известного коллекционера (для выполнения которого Матиссу и потребовалась помощница) был выполнен, пути французского художника и русской эмигрантки, казалось бы, навсегда разошлись. Но жене Матисса, Амели, прикованной к постели, срочно потребовалась сиделка. Никого, кроме Лидии Николаевны, семья в этой роли не видела. Пересказывать все не буду. Скажу лишь, что художник, который прежде выбирал в натурщицы знойных южанок, вдруг начинает рисовать русскую красавицу. В результате Амели встает на ноги, а Лидия до самой кончины живописца остается рядом с ним.

Не город, а проходной двор

– В Томске впервые я оказался в 15 лет, – вспоминает писатель-экскурсовод. – Тогда же впервые увидел этот терем по адресу: Белинского, 19. А через несколько десятков лет на втором этаже этого дома я «поселил» своего Сергея Мирка-Суровцева вместе с его тетушками и няней. По этому адресу я «приводил к ним гостей»: редактора «Сибирской жизни» Александра Адрианова, представителя генерала Корнилова – генерала Флуга, организаторов офицерского заговора полковника Сумарокова и подполковника Пепеляева. А еще в «Цепи грифона» и «Пути грифона» нашлось место историческому факту. В революционные, военные зимы деревья в городе изрядно вырубались. На дрова шли даже заборы, из-за чего все городские дворы становились проходными. Досталось от таких «лесозаготовок» и скверам, и Буфф-саду, и Лагерному саду, и Михайловской роще. Только Университетскую рощу эта беда миновала. Почему, томичам, думается, объяснять не надо…

* * *

Завершается прогулка с писателем Максимовым на площади Новособорной. Здесь стоял Троицкий храм, из которого выходят после утренней рождественской службы кадет Пепеляев и его товарищ по корпусу Мирк-Суровцев. Тогда еще молодые, счастливые и не попавшие в молох событий Гражданской войны.

Площадь Новособорная появится и в романе про Лидию Делекторскую. В каком контексте – узнаем, когда увидит свет новая книга Сергея Максимова.

_DSC6947

Супруги Ариадна и Денис Колмаковы из Новосибирска сели в автомобиль и отправились на выходные в Томск. Про город они слышали много, но никогда прежде здесь не бывали. Побродив два дня по его улочкам, подметили: Томск – уютный и очень домашний город. После прогулки с Сергеем Максимовым решили заглянуть в книжный магазин – купить трилогию про генерала Пепеляева

 

23 августа в 11.00 Николай Хоничев проведет томичей маршрутом «Екатерина Долгорукова и Абрам Ганнибал в истории Томска и творчестве автора».

30 августа в 11.00 Татьяна Назаренко приглашает на прогулку «Томский литературный некрополь».

Поэт в России больше не поэт? Именитые мастера услышали начинающих

Владимир Крюков

К Крюкову

Пишут ли нынче молодые люди стихи? Читают ли? На оба вопроса отвечаю уверенным да. И амплитуда стихотворчества велика. Впору растеряться: что же по большому счету поэзия, а что – нет? Масса толкователей к вашим услугам. Или не к вашим, скорее, они свои задачи справляют. Они нам предлагают «имена на новой литературной карте России».

Вот Мария Степанова. В книжке под названием «Тут-свет» найдете много забавного. Например:

Чайки вы чайки, молнии и гуси,
Что с нами делать,
чем потолковать?
Не проснуся. Перевернуся.
Никогда от вас не вернуся.
Заберуся
Под небесну кровать.
Под которой кроватью ли буду,
Как в шатер удаляется шах,
Обезглавливать каждую букву
Из в не тех позвучавших ушах?

Питерский литератор Елена Невзглядова откликнулась на эту книжицу: «Хочется и дальше демонстрировать этот «Тут-свет» Марии Степановой. (Я это делаю иногда, развлекая гостей за чаем: смеются до упаду!)». Так вот, стоило ей написать это, как московский критик тотчас за Марию вступился, сурово посоветовал найти «другой способ развлечения гостей». Значит, Невзглядова виновата в оглашении реакции слушателей. Надо, мол, беспристрастно, не отвлекаясь… А беспристрастно – как это? Вне читателя?

Я привел этот пример для того, чтобы показать, как непросто сегодня составить свое мнение о том, что печатается в главных журналах страны – рифмованные забавы, стёб, некая «новая» поэзия? Даже трезвые голоса (вроде Невзглядовой) могут быть не услышаны. Для кого-то журнальные публикации вполне сохраняют свою авторитетность. А как они появляются – для нас остается загадкой.

Я не хочу и не могу сказать себе, что мои представления о сути поэзии устарели. Разве люди стали меньше радоваться и страдать? Нет, наверное. Но почему стихи потеряли тот любимый мною нерв, сгусток чувств и переживаний? Может, время такое, что требует быть рациональнее?

Я просто сохраняю верность юношеским идеалам. А те, кто начал писать сегодня, оказались перед непростым выбором. Относительность всего и вся, безоценочность творений с точки зрения нравственной, моральной. Вопрос «Что такое хорошо и что такое плохо» стали адресовать только качеству текста.

* * *

Думаю, молодым в начальную пору нужны какие-то ориентиры, нужны советы умных, искушенных наставников. Слава богу, есть возможность такие оценки получить, такие советы выслушать. И благодарить все-таки будем не божий промысел, а вполне конкретный Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ, в интеллигентском просторечии называемый фондом Сергея Филатова. В подмосковных Липках постоянно проводятся семинары для молодых. Дошла очередь и до глубинки. И вот в санатории «Томь» под Томском завершился первый творческий форум для стихотворцев и прозаиков Сибири, Урала и Дальнего Востока.

Надо сказать, фонд не всемогущ. Он берет на себя проживание и организацию питания участников. Фонд не оплачивает дорогу, направляя просьбы об этом администрациям краев и областей. Приходится с сожалением констатировать: несмотря на объявленный Год литературы, ни якутским, ни хабаровским ребятам дорогу не оплатили. И все-таки они приехали!

Здесь, в Томске, гостей надо было принять, дождаться всех прибывающих из разных мест, чтобы потом двинуть автобусом в пригородный санаторий. Всех нужно было собрать в одном месте, и такой точкой стал университет. Эти заботы взяла на себя доцент кафедры русской литературы ХХ века Томского госуниверситета Анастасия Губайдуллина.

Приехавшие пораньше отправлялись гулять по городу. Они нашли его изящным, зеленым, компактным. Увидели и реку, и памятники Пушкину и Чехову. Был погожий день. А поздним вечером уже в Калтае они пережили тот самый шторм, ураган, который обрушился на город и окрестности. Погас свет, но это не помешало вечеру знакомств.

Томичи, ребята из Екатеринбурга, Барнаула, Новосибирска, Омска, Красноярска, Иркутска. Всего более сорока человек.

* * *

Наутро началась работа семинара, в котором приняла участие Анастасия Губайдуллина.

– Первый рабочий день открыл Дмитрий Бак, – с удовольствием рассказала Анастасия. – Те, кто смотрят телеканал «Культура» и читают литературные журналы, поймут, как нам повезло. Дмитрий Петрович Бак – литературный критик, кандидат филологических наук, профессор Российского гуманитарного университета, директор Государственного литературного музея. Он провел двухчасовой круглый стол по проблемам современной литературы. Поднял актуальные вопросы. Нужна ли литературе государственная поддержка? Нужны ли союзы писателей? Что будет с толстыми журналами? Кто сегодня властитель умов? Почему критик ныне – это только менеджер, продвигающий близкие ему тексты? И обнародовал собственный печальный афоризм «Поэт в России больше не больше чем поэт» и предложил поразмышлять об этом, а также о независимости автора, о судьбе бумажной литературы.

Губайдуллина прочла лекцию «Русский язык современной литературы». Хотелось говорить о том, что практически необходимо молодому сочинителю. О том, что злоупотребление общением в социальных сетях с заменой полноценной фразы смайликами приводит к опрощению языка, к тому, что автор теряет умение работать со словом.

Наставниками начинающих прозаиков выступили именитые литераторы Евгений Попов и Анатолий Курчаткин. Они, кстати, показали разные стили ведения этих мастер-классов: Попов больше опирался на свой творческий опыт, а Курчаткин активнее обращался к теории литературы.

Поэтические опыты разбирали известный публицист Александр Казинцев и прекрасный поэт Елена Исаева из Москвы.

– Она стала для меня открытием, – призналась Анастасия Губайдуллина. – Ее стихов я не знала. И это лишний раз заставляет подумать о разрозненности литературных слоев. Как мы мало знаем! Как будто существуют параллельные потоки в одном пространстве. Читаем иногда необязательное и не замечаем того, кого стоит читать.

* * *

А еще к разговору о прозе и поэзии молодых подключались приехавшие представить свои издания работники литературных журналов. И немало полезного услышали «семинаристы» от Сергея Белякова (журнал «Урал»), от Александры Николашиной («Дальний Восток»), от Дмитрия Рябова («Сибирские огни»).

Я попросил Анастасию Губайдуллину назвать имена, на которые стоит обратить внимание тем, кто следит за молодой литературой.

– Начнем с наших. Выпускник специальности «литературное творчество» Дима Витрук (мастерская Андрея Олеара), который пишет прозу в духе концептуализма, дискредитируя ложные стереотипы. Еще томичи – Оля Дюженко, Лиза Мисюра, Соня Долгих, Алексей Куцевич, Лариса Мареева.

Опыт и возраст участников различны: кто-то уже лауреат премии «Дебют», кто-то окончил литинститут, есть и совсем молодые, причем не обязательно гуманитарии. Уже обрели некоторую известность Константин Комаров из Екатеринбурга, Кристина Кармалита из Новосибирска… Хочу обратить внимание еще на одного молодого талантливого прозаика. Это Дмитрий Райц из Новосибирска. Перечень достойных может занять слишком много места. Тут и Артем Морс из Иркутска, и Зинаида Архипова из Якутии, и Антон Метельков из Новосибирска, Игорь Хохлов и Елена Щетинина из Омска…

Вообще уровень рукописей высок. О многом говорит и то, как внимательно с вечера читали ребята произведения друг друга, чтобы утром высказаться. Мне показалось, что в поэзии наблюдается поворот к традиции: много стихов исполнено в классической метрике. В прозе больше стилевых разночтений…

И мне постоянно хотелось сказать молодым: пользуйтесь тем, что с вами занимаются, слушают, учат. Да они и без моих слов это прекрасно поняли.

Константин Мельников – о том, зачем читать биографии выдающихся людей

Фото: Юрий Цветков

Мельников

«Вера в истинное служение нам поможет». Чья автобиография может заканчиваться такими словами? Может быть, философа Ошо, чьей книгой «Индия – любовь моя» зачитывался недавно руководитель компании Zita-Gita Константин Мельников?

-На самом деле это последние строчки книги Генри Форда «Моя жизнь, мои достижения», – говорит Константин. – Он вытащил Америку из Великой депрессии и вошел в историю как один из самых честных миллионеров. Описывает, например, такой эпизод: «Однажды, когда наша прибыль немного превысила все наши самые смелые ожидания, мы добровольно вернули по пятьдесят долларов всем покупателям. Нам казалось, что мы взяли с покупателей лишнее, сами того не желая». Фордовские методы организации «бережливого производства» внедрены тысячами предприятий и заслуживают внимания каждого человека, организующего свой бизнес.

Будущее, я тебя вижу

– Казалось бы, где Ошо и где Форд. Но у них есть одно общее качество – обоих современники считали визионерами, то есть людьми, которые могут предвидеть будущее и влиять на него. И таковы, наверное, все выдающиеся бизнесмены. Как-то я читал биографию Стива Джобса под названием «iКона», она была написана в 2005 году, еще до того, как появился айфон. Джобс сумел увидеть перспективу в персональных компьютерах, в то время как IBM считала его привилегией большого бизнеса. Точно так же, как Генри Форд вопреки убеждению «Кадиллака» и GM об элитарности автомобиля смог сделать его не роскошью, а средством передвижения. Он первым придумал конвейеры, которые позволили в 5–10 раз увеличить скорость сборки автомобилей. Додумался поднять их до уровня пояса, чем сильно облегчил труд рабочих. Запомнился момент, который Форд описывает в автобиографии: отец подарил карманные часы, и мальчик, уже тогда пытавшийся все улучшить и облегчить, разобрал их. Его поразила сложность и в то же время целесообразность механизма. «Разглядывая его, я думал, что мир – это тоже сложная конструкция, – вспоминает он, – и воздействие на рычаги и элементы механизма вызывает его работу, правильную или нет, в зависимости от характера воздействия. И нужно лишь воздействовать на нужные рычаги – тогда успех неминуем».

Делай как я

– Еще в школе я прочитал первую часть трилогии Теодора Драйзера об американском магнате Фрэнке Каупервуде – «Финансист». Ничего тогда не понял! Какие-то игры на биржах, акции, облигации, банкротства… Сейчас, уже сам будучи предпринимателем, я ее по-настоящему оценил: очень хорошо позволяет понять мир финансов! Даже подарил экземпляр своему другу-бизнесмену, и по ходу прочтения мы активно обсуждаем повороты сюжета. Запал в душу один момент, как в начале Гражданской войны главный герой идет по улице и встречает добровольца. И начинает рассуждать примерно так: «Вот человек, который поверил в глупые идеи свободы и равенства и с радостью идет умирать, выполняя чьи-то приказы. У меня, Фрэнка Каупервуда, другое предназначение. Я сам хозяин своей жизни». Его несгибаемость и вера в свою счастливую звезду не может не вдохновлять.

Трилогия Лесли Уоллера о чикагском банкире Вудсе Палмере показывает изнанку крупного бизнеса другого времени – ­1960-х годов. В центре сюжета история о том, как преуспевающий американский банкир оказался в центре международной махинации, которую затеяли политики, мафия, спецслужбы США и Европы. Но за всем этим читаются и вполне бытовые вещи. Так, однажды Палмер видит в витрине магазина дорогих платьев объявление: «Можно купить в кредит». И удивляется, до какого абсурда доводит людей общество потреб­ления: зачем человеку, которому не по карману эта покупка, залезать в долги ради какой-то бесполезной вещи? Лично меня этот пример заставил задуматься о собственной модели финансового поведения.

Эффект присутствия

– Через истории выдающихся людей лучше всего получается представить реалии их времени. Тот же Драйзер, помимо всего прочего, великолепно передает атмосферу Америки XIX века. И, кстати, ненавязчиво заставляет запомнить исторические даты: период Гражданской войны, начало строительства Чикаго и т.д. Помню, в школьные годы мне было скучно учить даты из учебников, но, как и всякий мальчишка, я обожал художественную литературу о знаменитых полководцах – Суворове, Наполеоне, Петре I. С огромным интересом читал «Петра Великого» польского публициста Казимира Валишевского и с еще большим удовольствием – Алексея Толстого, который создал увлекательнейший исторический экшен о пет­ровской эпохе. Пытался познать историю Рима через книгу Эдуарда Гиббона «История упадка и разрушение Римской империи», но фундаментальный труд ученого оказалось не так-то просто осилить… Зато полный эффект присутствия ощутил от «Спартака» Рафаэлло Джованьоли. Это один из лучших исторических романов мировой литературы. Он охватывает самый блистательный период в истории Рима – расширение империи, триумвират, битвы гладиаторов, наконец, восстание Спартака и его поражение от Марка Красса… Герои и злодеи, любовь и ненависть, верность и предательство – там есть все! Как было написано в одном из отзывов в Интернете, «эту книгу необходимо читать в семьях, нацеленных на воспитание сильных, ответственных и самостоятельных мальчиков». При этом она, как и вся литература подобного плана, все же на 70–80% состоит из реальных фактов и может стать ключом к пониманию той или иной эпохи.

Ошо превратился в довольно попсовую фигуру из-за постоянного появления его цитат в соцсетях. Но мало кто задумывается о масштабе его писательского дара. Например, после прочтения книги «Индия – любовь моя» невозможно не влюбиться в эту страну. Ошо сумел показать главное: как Восток живет сердцем…

Биографии знаменитых бизнесменов – это не просто вдохновляющие истории успеха, а настоящие учебники по бизнесу. Например, Сэм Уолтон в книге «Сделано в Америке: как я создал Wal-Mart» рассказывает, как он превратил маленький магазин в провинциальном городке в крупнейшую в мире сеть розничной торговли Wal-Mart. Просто Библия по ведению торгового бизнеса!

Что вы читали

Виктор Мисник, генеральный директор ООО «Газпромнефть-Восток»:

– Я очень люблю историческую литературу. В свое время даже составлял родословную русских князей, чтобы при изучении какого-либо события не запутаться в Ярославах. Последнее, что держал в руках из такого рода изданий, – исторические романы Валентина Пикуля. Также люблю все, что связано со спортом: с большим удовольствием прочитал книгу про Олега Блохина – когда-то болел за киевское «Динамо».

Леонид Дворников, совладелец барбершопа Chop-Chop:

– Недавно прочитал «Анну Каренину». Долго осмысливал и восторгался! Когда-то давно, классе в 10-м, я начинал этот роман, но дошел страницы до 50-й и бросил. А сейчас почему-то захотелось к ней вернуться. Думал, будет скучно, а там такие баталии развернулись! Современные детективы отдыхают.

ТОП книг в мае

По данным интернет-магазинов «Озон» и «Лабиринт», самой популярной писательницей в жанре фикшн стала Александра Маринина с книгой «Казнь без злого умысла». Среди не художественной литературы популярностью пользовалась книга Евгения Примакова «Встречи на перекрестках». Для детей чаще всего покупали «Гарри Поттера» Джоан Роулинг. Наконец, читатели электронных книг выбирали сборник «Планета Вода» Бориса Акунина.

У библиотек своя специфика. «Разобрали всю школьную программу! Экзамены ведь у детей…» – рассказали «ТН» в областной библиотеке им. Пушкина.

«Что за манера – читать жесть!»

Евжик
Иван Евжик, выпускник ФилФ ТГУ и отделения международных отношений ИФ ТГУ. Учитель литературы, русского языка и истории в школе-интернате «Басандайская жемчужина». Преподаватель английского и немецкого языков в колонии №3. Бармен в баре ­«Бородач». Мечтает открыть собственный бар

Когда Ивану Евжику было 16 лет, мама-учительница подсадила его на Достоевского. Сделала это хитро – сначала дала почитать тяжелых «Братьев Карамазовых». После нескольких страниц сын-подросток ожидаемо сказал: «Ерунда какая-то!»

– Тогда она подсунула мне «Идиота», «Преступление и наказание» и «Бесов». Я как сел с ними, так и не встал, пока не перелистнул последнюю страницу, – вспоминает Иван. – Даже в том возрасте они не показались мне сложными. Если уж на то пошло, то самое сложное произведение, которое я читал собственными глазами, это «Улисс» Джеймса Джойса. После него любой филолог может сказать: «Вот теперь я точно видел все».

Кто убийца?

– В школьный период меня интересовали в основном детские детективы. Была такая серия «Черный котенок» (она до сих переиздается), я буквально проглотил полтора десятка книг! Очень нравилось вместе с автором пытаться понять, кто преступник. Мама, заметив мое увлечение, незаметно подложила мне Конан Дойла и угадала: я увлекся Шерлоком Холмсом, даже пытался читать в оригинале (благо учился во второй классической гимназии, и с английским проблем не было). С тех пор мама начала давать мне «тяжеловесов» в этом жанре – Рекса Стаута, Агату Кристи. Так началось мое плотное знакомство с литературой.

В старших классах мне в руки попался экземпляр книги «Тошнота» Жан-Поля Сартра. Благодаря ей я впоследствии вышел на зарубежную литературу XX века: взахлеб читал Камю, Кафку. Ходил потом такой высокомерный: «Я знаю, что такое экзистанс!» Большое влияние в том возрасте оказали тургеневские «Отцы и дети». Когда я прочитал о Базарове и полез в Википедию за расшифровкой понятия «нигилизм», то вдруг понял: «Это же про меня!» И первые два курса университета прошли у меня очень… хм… весело. Для читающего человека книги всегда служат ориентиром поведения. У меня был знакомый, который так впечатлился «Евгением Онегиным», что выучил его наизусть. И с тех пор имел успех у женской половины: ни одна не могла устоять, когда он с огнем в глазах цитировал «Письмо Онегина к Татьяне»… Был и другой знакомый, который за всю жизнь прочитал три книги: «Буратино», «Колобка» и – как он это сумел? – «Живые и мертвые» Симонова. При случае всегда этим хвалился…»

Для поступления я рассматривал ИМОЯК ТПУ и филфак ТГУ. Мама сказала: «Подумай хорошо. Классическое образование – лучшая база». И это действительно так. Культурная база должна быть у каждого человека. Я не говорю о том, что юноша в 20 лет обязан отличать Болеслава Пруса от Марселя Пруста. Но знать, что Камю – это не только коньяк, он просто обязан.

Готичность и расчлененка

– Молодежь выбирает то, чем ее пичкают. Вот мне 25 лет, и я первое поколение новой России. Даже ненавистные мне советские классики предлагали читателям какую-то идею. Современная же литература моему поколению ничего предложить не может. В большинстве случаев в ней нет никакой оригинальности – сплошной плагиат и минаевщина: Минаев (автор книг «The Телки», «Духless». – Прим. ред.) все крадет у Бегбедера, который все крадет у Крылова, который все крадет у Лафонтена. В зарубежке не лучше. Многие мои знакомые восхищаются «Бойцовским клубом» Чака Паланика. А для меня странно стремление людей читать про жесть. У одной девушки в соцсети «ВКонтакте» увидел в любимых книжках «Американского психопата». Спрашиваю: «Почему?!» Отвечает: «Ну это же контркультура, это бьет по нервам!» Но я не считаю контркультурой рассказ о человеке, который расчленяет бомжей. Или произведение «Пластилин», принадлежащее перу некоего современного писателя Сигарева, где два зека насилуют школьника… Я понимаю: реалии 1990-х, все такое. И сам под настроение могу полистать что-то подобное. Но есть люди, которые только это и читают.

Среди тех старшеклассников и младшекурсников, кто все-таки находит время на более-менее серьезную литературу, сейчас популярен Эрих Мария Ремарк (хотя я видел в Интернете красноречивую картинку – человек хватается за голову, а внизу подпись: «Ты читаешь Ремарка, но даже не знаешь, что это не женщина!»). Первое место отдается «Триумфальной арке», второе – «Трем товарищам», третье – «На западном фронте без перемен». Хотя для меня лично наиболее ценна последняя. До сих пор котируется «Преступление и наказание» (как мне пояснила одна девочка, «там такой готичный Петербург»). Почему-то разлюбили школьники Хемингуэя, хотя совсем недавно было можно читать «этого чувака с бородой, курящего трубку». Два-три года назад хорошим тоном считалось любить Ахматову, Цветаеву, Есенина. Ты мог быть не в курсе, что, например, в творчестве Есенина четыре периода, не читать поэму «Черный человек», но его фамилию знать был обязан. С поэзией в последнее время вообще большие проблемы. «Мандельштам» для 20-летних ругательство, а про Гиппиус думают, что это цветок.

У интеллектуальной элиты принято ругать легкое чтиво типа Донцовой. Но я уверен, что лет через 25–30 ее будут на полном серьезе изучать, чтобы понять атмосферу нашего времени, подобно тому, как по «Евгению Онегину» изучают русский быт XIX века. Донцова собрала у себя все актуальные городские легенды и забавные курьезы. Они отвлекают внимание от сюжетной лини, которой нет. Лет этак через …дцать останется и имя Веры Полозковой, этой «Ахматовой с айфоном»: филологи будут на парах разбирать ее вирши под соусом постмодерна, реализма и символизма. То, что выходит из-под ее пера, вполне оправданно занимает место на полках интеллектуально одаренных девочек.

Гомер позвонит

– Моя б воля, я бы в корне изменил школьную программу по литературе. Потому что нельзя впихнуть в человека «невпихуемое»: нынешним школьникам тяжело дается классика. Они не хотят читать большие объемы. Как-то обсуждал с одной старшеклассницей «Войну и мир». Она возмущалась: «Толстой пишет, что в салон вошла Анна Павловна Шерер, старуха 39-ти лет. Почему старуха?!» – «Для того времени она была старуха». – «А зачем мне знать про то время? Мне это нигде не пригодится».

Чтобы заинтересовать их литературой (а попутно историей), я бы давал «Илиаду» Гомера, потому что античный период завораживает в любом возрасте. Я бы читал им Байрона, потому что герой-бунтарь очень близок этому возрасту. Обязательно включил бы в программу «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда или бальзаковскую «Шагреневую кожу». Как образец юмора в литературе ничего не придумал бы лучше Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки» – обожаю эту книгу! Бесспорно, не обошел бы вниманием «Преступление и наказание», особенно если учесть, как яростно в школах насаждают религию. Достоевский в теме нравственных ценностей более деликатен и убедителен…

Классика должна быть разбавлена чем-то актуальным, близким детям, поэтому я порадовал бы учеников «Гарри Поттером»: серия отлично характеризует учение Карла Густава Юнга о теории архетипов. В первой книге Гарри – сирота, которому сочувствуют, во второй – веселый студент, в третьей – пылкий влюбленный и так далее. Дети узнают эти образы и начинают примерять на себя. Из российских фантастов взял бы Сергея Лукьяненко – он может стать для школьников тем же, чем в свое время был для нас, студентов-филологов, Джон Мильтон. Как Мильтон в «Потерянном рае» впервые показал, что сатана может быть неплохим, в общем-то, парнем, так и Лукьяненко вселил бы в юные умы мысль, что мир не черно-белый, а с кучей оттенков.

Наконец, целую четверть я посвятил бы великолепному проекту «Этногенез» – литературному сериалу из более чем 50 книг. Альтернативная история имеет право на существование хотя бы потому, что помогает запоминать основную историю. Никому не интересно учить, что сделал Луи Филипп Орлеанский или сколько на самом деле было Людовиков (кстати, 18). Одно дело знать, что Робеспьер обезглавил Людовика и Марию Антуанетту, а другое – прочитать об этом красивый художественный текст. А о том, что происходит с обществом, не интересующимся своей историей, написал Оруэлл в антиутопии «1984».

Полжизни за книгу

– Когда подростки начинают жаловаться на несчастную любовь, родителей и так далее, я всегда говорю: ребята, почитайте книги! Первая любовь? Пожалуйста, вот тебе «Дафнис и Хлоя», 3,5 тысячи лет назад за тебя все придумали! Не надо думать, что никто раньше так не делал и этого не чувствовал. Не зная книг, ты лишил себя половины причитающейся тебе по закону жизни.

В тюрьме, где я преподаю иностранные языки, есть библиотека. На полках преобладает классика: Державин, Чернышевский, Тютчев, Фет… Принес как-то фантастику, так ее разобрали на глазах. Давайте не будем врать (какими бы ни хотелось выглядеть интеллектуалами): много ли наших знакомых по доброй воле возьмут томик Фета и скрасят им вечер? Я – не возьму. Кстати, один мой ученик организовал там философский кружок: заключенные регулярно собираются и читают, скажем, переписку Маркса с Энгельсом. Интересно, что из этого выйдет.

Мой личный топ книг возглавляет «Мастер и Маргарита». Если «Улисс» Джойса – это вершина постмодернизма, то Булгаков взял вершину в литературе вообще. Первый раз я прочитал этот роман лет в 14, но ума хватило только на то, чтобы поугарать над котом. Когда перечитывал его в более сознательном возрасте, удивился одному факту: при описании МАССОЛИТа Булгаков упомянул кучу отделов – жилищный, дачный, бюджетный и так далее, но ни одного литературного! Это заставило прочитать роман более вдумчиво и оценить всю его глубину.

Что вы читали?

ковалевИгорь Ковалев, президент холдинга DI Group:

– Раз на пятый перечитал романы Лукьяненко «Звезды – холодные игрушки» и «Звездная тень». Впечатления, как всегда, положительные, я вообще люблю фантастику и Лукьяненко в частности. Когда еду на отдых, загружаю в электронную читалку что-то типа сборника «Лучшая мировая фантастика – 50 000 книг» и случайным способом выбираю. Если нравится – продолжаю читать. Когда возвращаюсь из отпуска, читаю только тех авторов, которых знаю, чтобы не терять время.

редчицАлексей Редчиц, художник:

– Перед Пасхой всегда перечитываю «Толкование Евангелия» Б. Гладкова 1907 года издания. Для меня новое – это неусвоенное старое. Любое произведение, если оно настоящее, имеет несколько слоев, раз за разом открываешь новые. Также недавно перечитал книгу Эдуарда Тополя «Игра в кино». Автор – киносценарист, впоследствии прозаик, автор множества остросюжетных романов авантюрно-детективного формата. Прекрасный образец мемуарной прозы!

День литературы в Бакчарском районе собрал более 750 человек

Представители Томского регионального отделения Союза писателей России провели День литературы в Бакчарском районе.

В рамках поездки томские литераторы — поэты Александр Панов, Ольга Комарова, Алевтина Блинова, Валентина Чубковец, поэт и скульптор Олег Кислицкий и исполнитель песен Александр Булатов — провели полтора десятка встреч и уроков в сельских школах, районной библиотеке, учебном центре профквалификаций и детском доме. Они рассказали бакчарцам о книжной серии «Томская классика», журнале «Начало века», особенностях творческого процесса, а также передали библиотекам района 14 комплектов девятитомника «Томская классика».

Завтра, 10 апреля, в 14 часов писатели встретятся с жителями Чаинского района. В библиотеке села Подгорного творческую встречу, мастер-класс для местных поэтов и презентацию сборника «Томская классика» проведут  члены Союза писателей РФ Геннадий Скарлыгин, писатели Владимир Крюков, Вениамин Колыхалов, поэты Николай Хоничев и Михаил Андреев.

http://tomsk.gov.ru/ru/press-centr/press-relizy/news_item/-/novost-den-literatury-v-bakcharskom-rayone-sobral-bolee-750-chelovek

На Алтае завершились Дни томской литературы

В рамках встречи в Алтайской краевой универсальной научной библиотеке им. В.Я. Шишкова представители томской писательской  организации Владимир Костин, Александр Казаркин и Геннадий Скарлыгин презентовали книжную серию «Томская классика», подарили книги и познакомили алтайцев с литературными проектами томичей. 

Специально к Дням томской литературы на Алтае областная библиотека им. А.С. Пушкина подготовила книжно-иллюстративную выставку «Томская книга на Алтае», включающую разделы «Томская губерния, Томская область, Томск», «Мифы и легенды Томска», «Издательские проекты ТОУНБ имени А.С. Пушкина» и «Литературный Томск».

«Нас поддерживает ваш земляк, а ныне вице-губернатор Томской области Андрей Кнорр, помогая и в реализации издательских проектов, и в организации подобных «литературных десантов», — сказал на встрече с алтайцами председатель Томской областной писательской организации Геннадий Скарлыгин. — Предстоящим летом мы планируем пройти по реке на теплоходе, провести встречи с ветеранами и школьниками».

На второе полугодие намечен ответный визит в Томскую область алтайских писателей и библиотекарей.

http://tomsk.gov.ru/ru/press-centr/press-relizy/news_item/-/novost-na-altae-zavershilis-dni-tomskoy-literatury

Главное, что есть ты у меня

Елена Смирнова

KI136400-

Михаил Андреев приоткрыл малоизвестные страницы своей жизни

По городу давно и упорно ходит слух, что его талант привел в восторг мэтра отечественного кинематографа Никиту Михалкова. Дело было в Москве после концерта группы «Любэ», на котором впервые прозвучала песня «Луна». Как и полагается, после выступления Николай Расторгуев со своей командой и автором текста поэтом Михаилом Андреевым собрались отметить премьеру. Когда поднимали первый тост, в гримерку заглянул впечатленный Никита Михалков: «Ну, Коля! «Луна» – это фантастика! Если бы передо мной оказался автор этой песни, упал бы перед ним на колени!» На что Расторгуев не растерялся: «Вот он, перед тобой. Падай».

– Ну так что, Михаил Васильевич, было или не было? Стоял перед вами Михалков на коленях или это байка? – допытывался ведущий праздничного вечера Илья Гваракидзе.

– А как же! – хитро улыбался Андреев. – А потом колени отряхнул, руку мне пожал и ушел.

Ироничный. Лиричный. Безмерно любящий жизнь и родную Сибирь. В Год литературы увидела свет новая книга избранных стихов и эссе «Потому что нельзя» Михаила Андреева. По такому случаю в театре юного зрителя прошел творческий вечер известного поэта. Попасть на него оказалось задачкой не из простых – люди занимали по несколько мест сразу – для себя и своих знакомых. Некоторые из них забегали в зал на последних минутах, едва не опоздавшие (пробки настойчиво вносят коррективы в наши планы на вечер), но счастливые, что все-таки успели.

Привет из прошлого

Пока наполняется зал, Михаил Васильевич в фойе театра дает интервью обступившим его со всех сторон журналистам. Рассказывает о том, что благодарен губернатору Сергею Жвачкину за поддержку в издании сборника. Что станет художественным руководителем музыкально-поэтического фестиваля, который пройдет летом в сельском парке «Околица».

Как только отступают журналисты, виновника торжества окружают поклонницы. Просят поставить автограф в новенькой, еще пахнущей типографской краской книге. Среди них Тамара Демешева.

– Я – бывший работник бюро областного комитета комсомола. Мы выдвигали Михаила Васильевича на премию Ленинского комсомола. Он уже тогда был одним из самых ярких и известных томских литераторов наряду с Сергеем Заплавным, – улыбается женщина. – Так что сегодня просто не могла не прийти на творческий вечер. Обожаю его поэзию! Он с такой нескрываемой нежностью пишет про наш любимый Томск!

Волнительное открытие

На душевном вечере Михаила Андреева гости праздника поднимались на сцену не только с поздравлениями, подарками и приветственными словами. Каждый из выступавших читал стихи Андреева, которые запали в душу лично ему. Депутат областной Думы Лев Пичурин, например, радовал стихами о кедре. Начальник отдела культуры Чаинского района Юрий Третьяков (родиной известного на всю Россию поэта стала Чаинская земля) декламировал строки про суровую и прекрасную сибирскую зиму. Губернатор Сергей Жвачкин, которого с Михаилом Андреевым помимо любви к хорошей литературе объединила любовь к рыбалке и охоте, выбрал стихотворение «У дорог».

– Я регулярно открываю новые детские сады, школы, заводы и фабрики, а сейчас впервые и с большим волнением открываю книгу, – признался глава региона, поздравляя со сцены виновника торжества. – Мы постоянно проводим совещания с участием чиновников и представителей крупного бизнеса, разворачиваем большие проекты, такие как «ИНО Томск» и «Томские набережные». Все это очень важно, но при этом главное – не забывать, что в уголках нашей необъятной Томской области живут патриархальной жизнью простые люди. Дух этой жизни, искренний и неповторимый, вы очень точно улавливаете в своей поэзии. И, знаете, когда я слышу по радиостанциям песни групп «Иванушки International», «Любэ», «Корни», всегда испытываю гордость, что они написаны нашим, томским, автором!

Так вот какая ты, самоволочка!

Во время праздничного вечера томичи листали страницы литературного сборника и жизни поэта Андреева.

– Вот на этой фотографии я совсем мальчишка, мчусь себе на велосипеде по тайге. Один! Теперь вы понимаете, откуда истоки песни «Самоволочка», – улыбается Михаил Васильевич, рассказывая про фотографии, которые одна за одной появляются на огромном экране. – А эта красивая женщина с большущей охапкой ромашек – моя любимая жена Наташа. Песня «Потому что нельзя быть на свете красивой такой» появилась благодаря ей.

Со свойственным ему чувством юмора Михаил Андреев рассказал об одном из самых значимых эпизодов в его творческой биографии – о письме от Иосифа Бродского. Лауреат Нобелевской премии написал предисловие к поэтическому сборнику томича «По материнской линии».

– Я тогда жил на пятом этаже. Спустился вниз за почтой, увидел конверт, на котором были выведены два заветных слова «Иосиф Бродский», и залетел к себе на пятый этаж за пять секунд. Так не терпелось поскорее вскрыть письмо.

И еще один незабываемый момент – вручение ему премии имени Горького. Тогда поэта приветствовал известный советский писатель Леонид Леонов.

– Пожимая мне руку, Леонид Максимович сказал: «Державин жал руку Пушкину. Пушкин – Гоголю. Гоголь – Тургеневу. Тургенев – Толстому. Толстой – Горькому. Горький – мне. А я – тебе». Вот в такой выдающейся цепочке я оказался, рука-то пожатие до сих пор помнит, – смеется Андреев.

А под занавес вечера ведущий все-таки не удержался и озвучил вопрос, который волнует многих томичей: почему Михаил Васильевич, имея столько знакомств и возможностей в столице, по-прежнему верен Сибири.

– Люблю Томск, ничего с собой поделать не могу, – признался поэт Андреев. – Вы только представьте себе: я знаю семьи из Новосибирска и Кемерова, которые специально на выходные приезжают в наш город. Как они говорят, отдохнуть. И мне тоже в Томске нравится все: люди, природа, архитектура, атмосфера… И даже тополиный пух!

В поселке Кисловка Томской области в честь поэта Михаила Андреева названа одна из улиц.

Песни на стихи Михаила Андреева настолько популярны, что становятся рекламными слоганами. В одной из газет не так давно прошло такое объявление: «Тополиный пух. Жара. Июль. Самое время запастись противоаллергическими препаратами!»

KI136320-

Районный фестиваль-конкурс детского литературного творчества «Шуршунчик» выявил новые таланты

DSC01804В Малиновской школе Томского района 14 марта 2015 года состоялся очередной ежегодный районный фестиваль-конкурс детского литературного творчества «Шуршунчик».На конкурс своих представителей в количестве 124 человека прислали Молодежненская школа, Воронинская, Басандайская, Курлекская, Кисловская, Кафтанчиковская, Богашевская, Копыловская, Корниловкая, Наумовская, Октябрьская, Поросинская, Итатская, Моряковская, Новоархангельская, Зональненская, школы г.Северска, г. Томска №54, Гимназия №26, Сибирский лицей. И все это творческие ребята- сочиняющие, пишущие, читающие, декламирующие… «Шуршунчик -2015» уже можносмело назвать межрайонным.

Организаторами конкурса выступили Томский областной институт повышения квалификации работников образования, Управление образования Администрации Томского района, Томская областная детско-юношеская библиотека, МАОУ «Малиновская СОШ» Томского района, ТРОО «Открытая книга».

После общей встречи и торжественного открытия фестиваля, все участники разошлись для работы по группам. Для юных писателей и поэтов работали три возрастные  секции. Для старших ребят проходила мастерская Клименко Елены Викторовны — поэта, члена Союза писателей Россиии поэта Шаповаловой Татьяны Александровны.

Со средним возрастом работала Кочеткова Ольга  Александровна  — поэт, журналист, член Союза журналистов России, её помогали участники литературного объединения «Ключ».

Мастерская Чайковской Оксаны Борисовны — поэта, члена Союза журналистов России собрала школьников младшего возраста. Помогала проводить секцию Тихонова Елена Витальевна — заместитель директора по работе с читателями Томской областной детско-юношеской библиотеки, директор ТРОО «Открытая книга».

В течение 2-х часов руководители секций общались с ребятами, слушали их произведения, обсуждали, давали советы, рекомендации. Надо отметить, что все работы участников в литературных номинацияхбыли заранее прочитаны членами жюри. По итогам каждой секций определились победители – 1,2, 3 место и дипломанты в поощрительных номинациях.

Специальные дипломы были вручены от Томской областной детско-юношеской библиотеки в номинации «70-летие Победы» (Михайлов Иван, Кисловская СОШ, 3 класс) и ТРОО «Открытая книга»в номинации «Слово, зовущее к делу» (Громцова Яна, Копыловская СОШ, 1 класс). Спасибо всем организаторам, педагогам, членам жюри и участникам за прекрасный литературно-художественный праздник!

http://cultura.tomsk.gov.ru/node/586

Галина Климовская: жизнь и книги

Владимир Крюков

Климовская002

Если что было не так, слишком горько и слишком печально, то ведь – чай, в России живем… Но если автору удалось согреть читателям душу тем почти материальным теплом, что идет и идет во все времена, даже тяжкие и очень тяжкие, из глубин российской народной жизни, то скажем те же слова, но уже с совсем другим чувством: чай, в России живем!

Из предисловия Галины Климовской к своему сборнику повестей и романов «Синий дым Китая», Томск, 2013

IMG_2333

Профессор в другом измерении

Профессор Томского университета доктор филологических наук Галина Климовская – любимый преподаватель нескольких поколений студентов. И многие из тех, кто сегодня читает лекции и ведет занятия на филфаке, – ее бывшие ученики. И все это, как сказала когда-то Галина Ивановна, «дает великолепное ощущение укорененности на родном факультете».

Она автор учебных пособий для студентов и старшеклассников. Практическое пособие по орфографии для выпускников школ и абитуриентов переиздавалось многократно.

TNews774_25Сам я помню ее замечательный курс по старославянскому языку, который увлек меня именно благодаря такому прекрасному педагогу.

Некоторое время после окончания университета я не видел Галину Ивановну. Знал, что она преподает и пишет научные статьи и книги. Знал, что ведет спецкурсы по математической и структурной лингвистике, учит студентов основам лингвопоэтики.

(Все эти термины потребовали бы пространного объяснения. Скажем главное: это на стрежне современной науки, в ее авангарде).

Но вот десяток лет назад я встретил Галину Ивановну совсем в другом жизненном контексте. Как-то меня позвали на встречу в литературный клуб «Автограф», который ведет в Пушкинской библиотеке Ольга Никиенко. И там была Галина Ивановна. Я увидел, как уважительно ее слушают, но не как пришлого человека, какого-нибудь лектора, а как своего товарища. Да, она была здесь, в этой творческой аудитории, своей.

В тот вечер я получил в подарок сборник ее стихотворений. Это были вполне состоятельные стихи, искренние, написанные автором, который знает, что такое поэзия, и умеет оставаться в поле ее притяжения. Вот, скажем, такие:

Зазолотилось, зажелтело,
Взялось рябиновым огнем
Все то, что летом зеленело
Во весь небесный окоем.

Тот, от кого зависит это,
Бывал у роковой черты –
И вот окрасил гибель лета
В цвета безумной красоты…

Но дальше – больше. Галина Климовская стала писать прозу. Одна за другой появлялись повести «Согра», «Синий дым Китая», «На Всесторонней», «Онка»… Если стихи мне просто понравились, то проза покорила, подчинила своей силой, верной интонацией, точностью слога.

Как все начиналось

И мне захотелось узнать, как это все случилось. Такая возможность представилась.

– Галина Ивановна, не помню, чтобы вы заглядывали на заседания университетского лит-объединения…

– Зачем бы я туда ходила в те годы, если я ничего не писала. Нет, писала очерки в университетскую газету о многих университетских ученых, это был мой жанр. В ожидании места в аспирантуре два года была сотрудником томской газеты «Молодой ленинец». И это не только сочинение текстов, но и школа общения с людьми. Однако журналистика – это другое, другое… Потом началась наука…

– И все-таки творчество вас настигло. Когда и как?

– В 60 лет я защитила докторскую, и тут на меня «напали» стихи. Это странным образом (а может, и не странным) совпало со смертью матери, тети, рождением внуков – я была в них «вкручена» по части кухни и пеленок (и бесконечно, в течение почти 15 лет, чтения им вслух русской и зарубежной литературы). Ко всему этому 60 лет – это все же рубеж какой-то. И вот тем летом, когда я в очередной раз приехала на университетскую базу отдыха в Киреевск, со мною уже был блокнот, и этот блокнот был наполнен моими дурацкими стихами.

– Уж прямо-таки дурацкими…

– Ну, первые стихи у всех дурацкие. Разве что у Пушкина… Но и последующие мои стихи не всем нравятся. Володя, понимаете, у них есть секрет. Весь свой прежний жизненный опыт я превратила в театр, все пережитое, передуманное предстает как будто за цветным бликующим стеклом. И еще я постоянно в стихах над собой посмеиваюсь и над всеми посмеиваюсь, по-доброму, понятно. Но я уже не могла писать попросту: «Ах, как я его любила, как любила…» Это надо было писать в студенчестве, когда я четыре года была влюблена в одного сокурсника и не видела света белого. Но это большое любовное горе спасло меня от многих глупостей жизни. И я в этом мраке безответной любви переключалась на учебу, просто училась да училась… Кстати сказать, один из моих тогдашних однокурсников, а теперь уже большой русский поэт, глубокий лирик Василий Казанцев написал мне: «Жаль, что Вам не удалось развить свой поэтический дар». Он сумел развернуть целлофан, в который упакованы мои стихи, можно сказать, расшифровал их и нашел, что стихи достойные, но…

– Василий Казанцев, который в этом году отметит свое 80-летие, не изменил поэзии. А вы отправились по дороге прозы…

– Вы же видите, что я болтливый человек, что от меня всегда ждут рассказов. Все, что я сейчас пишу, это уже на сто раз когда-то рассказано, я только решилась записать.

Откуда что

– Все-таки лукавите, Галина Ивановна, больно просто получается…

– Нет, понятно, что устный рассказ и повесть – это разные жанры. На бумаге я играю со словами, да и материал надо выстраивать, воплотить в сюжет. Но прежде всего вокруг меня всегда были люди со своими историями: в больнице, в поездках, в том же Киреевске. Была переписка с сокурсниками, это большое дело – письма. Что-то было в жизни, чего-то не было…Все годится в повесть…

Ну, вот идем мы с тетей по Новокузнецку, а впереди медленно идет женщина, такой потухший, погасший человек. И я слушаю историю этой женщины, у которой погиб сын – расстрелян по доносу в 1937 году. И сразу после того умер муж… Это стало основой романа «Вот и все». А что касается бараков на кузнецком комбинате, в обстановке которых протекают его события, – это все со слов матери, она мне много рассказывала. Это опыт моих родителей, приехавших сюда в 1929 году, они все это прошли.

Ну и мне не дает покоя моя пестрая родословная, мои глубокие корни. С одной стороны, это полушляхетство. Иркутск, мой дед, кровная их связь с сибирской железной дорогой.

– Ого, Галина Ивановна, романтика, голубая кровь…

– Нет, я себя ощущаю пермячкой, мои другие предки, по матери, – это карелы, финны, может быть. Поэтому я по натуре язычница. Меня все призывают покреститься, может, я это когда-нибудь и сделаю. Вообще, когда люди узнают, что я правнучка священника, совсем недоумевают, как я до сих пор некрещеная. Но ведь так в жизни было все непросто. Вот мой отец, внук священника, сын церковного старосты, атеист, хотя пел в церковном хоре. Потом, в Гражданскую вой-ну, стал эсером. А по призванию он учитель русского языка… Да и церквей в тогдашнем Сталинске не было…

– Вернемся к прозе. Я все-таки не могу поверить, что это так внезапно нахлынуло, что не было никаких сигналов раньше. И никаких опытов общения со словом в детстве?

– Почему же нет? Еще в школе я в творческом кружке участвовала, мне приносили буквальный перевод шорского эпоса, а я превращала это в стихи, делала литературную обработку и стилизовала под знакомые мне русские былины. А как же иначе?

И вот как-то еду домой из этого самого Дома пионеров в мамином довоенном пальто, берете. Стою в конце трамвая с рулоном бумаги, позади за мной убегает дорога – стальные рельсы, и я, робкая, забитая девчушка, вдруг думаю: вот так и пойдет моя жизнь: с бумагами, и все время надо что-то писать… А ведь тогда не было еще о чем писать.

«Мы – были…»

– Спасибо, Галина Ивановна. Вот это уже как-то ближе. А много позже вы поняли, почувствовали, что о многом пережитом, увиденном и услышанном нужно рассказать и вы сможете это сделать.

– Да, потом это таким снежным комом свалилось. Вот в Новокузнецке еду мимо дома, где, я помню, жила больная несчастная девушка, и знаю, что про все это я должна написать.

Написать, как маме во время войны дали учебный комбинат и надо было из подручного человеческого материала делать специалистов, мастеров. А для начала нужно научить их хотя бы читать – вот такие ученики. Но благодаря маме мы голод военный пережили: ей полагался неплохой обед, и она приносила его домой. Ну и огороды – тоже здоровое питание. Никакой интеллигентной жизни у меня не было, но я читала, читала, читала. Библиотека располагалась в двух шагах от дома.

Был Вениамин, брат мужа моей тети Веры, героини многих моих повестей. Он воевал, попал в плен – немецкий, потом – наш плен, и до конца жизни, будучи уже рабочим на КМК, ходил отмечаться в комендатуру. Он с большим уважением ко мне относился, к моему образованию. Звал меня по-родственному Галя. Вот он и сказал однажды: «А написала бы ты про нас. Про нас ведь никто не напишет, а ведь мы были». С тех пор я и сама села писать и всем говорю: садитесь и пишите о своих родных и близких, о самих себе…

– Галина Ивановна, так ведь это же знаменитая шаламовская фраза: «Были ли мы? Отвечаю: «Были» – со всей выразительностью протокола, ответственностью, отчетливостью документа».

– Ну вот видите, как все укладывается в один контекст. И, конечно, важно, чтобы эти рассказы мои кому-то были интересны, чтобы тебя слушали. Мой взрослый внук Иван начал меня расспрашивать о прошлом нашего рода. Вот откуда, может быть, и пошло мое говорение. И Толя, муж моей внучки, архитектор, тоже стал слушать. Вот я и говорила, и говорила – со слов моей матери…

Я привела в порядок свои фотоальбомы. И все равно посещают невеселые мысли: будет ли их кто-то смотреть или никому не нужно, неинтересно, с чего начались наши несколько родственных семей?

Секрет остается секретом

– Читаю у вас в предисловии к большой книге избранного: «Я отношу себя к тому типу пишущих прозаические тексты, который Н.С. Лесков назвал «списатели с жизни». Жизнь как она есть настолько богаче моего воображения, что я посчитала бесполезным делом соревноваться с ней в «сочинении» человеческих характеров и судеб людей. Зачем, когда только смотри, слушай, вдумывайся – и «списывай». И все-таки так ли уж насквозь не выдуманы все ваши истории, или есть что-то, рожденное воображением?

– Абсолютно придумана только повесть «Звуки музыки». Ничего из жизни филармонии и быта музыкантов я не знаю. Конечно, я любила и люблю музыку. Когда-то у меня был друг-меломан. Мы ходили на концерты, слушали много пластинок. Я отточила слух и вдруг стала замечать, если приезжие оркестранты фальшивят. И сегодня слушаю музыку только в записи. Да и публика на концертах нынче не та, что когда-то. Ну ладно, это я отвлеклась…

– Мы, кажется, разобрались, что было побуждением к сочинительству. Но откуда стиль, ваш замечательный, вполне узнаваемый стиль? Можно ли назвать авторов, книги, которые на вас повлияли, как-то помогли становлению слога, интонации? Как раньше писали: это воспитанник такой-то школы, последователь такого-то направления…

– Конечно, я училась, сама того не замечая, у многих писателей – и современных, и прошлых времен. Кроме того, я ведь долго вела спецсеминар по стилистике художественной речи. Ну вот много лет назад мы взяли со студенткой главу «Тамань» из «Героя нашего времени» Лермонтова. Разбираем и понять не можем, в чем же волшебство этого простого на первый взгляд текста. Берем прозу ближе нам по времени, начало ХХ века. Улавливаем то знаменитое отклонение от норм литературного языка, которое мы связываем с именами Платонова, Зощенко, Замятина, со всем русским модерном. Но тонкий секрет этих текстов так и остается секретом. Мы знаем, что эта линия русского модерна искусственно была прервана соцреализмом. Но мы понимаем, что ее, эту линию, нельзя было просто прочертить дальше и дальше – в этом была бы некая избыточность. Так что в этой приостановке было и рациональное зерно. Да и как подражать Платонову – только эпигонство получится. Так все сложно. Видите, я как-то хитро ушла от вашего вопроса.

– Лингвопоэтические разборы литературных текстов представляют только академический интерес?

– Нет, лингвопоэтика – дисциплина практическая. Мы даем студенту методическую – на основе теории – удочку, чтобы он сам ловил стилистическую рыбку. Мы на наших семинарах как бы распаковали писательские папки с их секретами. Все это открыто, начинай сам смелую работу над словом, бери, учись.

– И все-таки я попрошу вас назвать ваши имена…

– Хорошо. Начну с Пушкина, Чехова, Бунина… Еще до того как я начала писать, я любила – и люблю – Набокова, я знаю наизусть целые куски из его «Подвига», наиболее любимого мной.. А Татьяна Толстая, ее малая проза: «На золотом крыльце сидели», «Факир», «Петерс»! Откуда что берется?! Шукшин, конечно…

– А Трифонов?

– Ах, Володя, вот если бы была такая религия под названием Юрий Трифонов, я бы стала ее горячим приверженцем. Вы посмотрите даже на названия некоторых его повестей – «Обмен», «Другая жизнь», «Отблеск костра», «Время и место». Одно-два слова – и неисчерпаемая глубина жизни, мыслей, чувств…

В своем сборнике упражнений по русской орфографии я приводила примеры, сотни примеров из русских авторов XIX–XX веков. Какое было удовольствие просто эти примеры выписывать!

А продолжать в своем сочинительстве кого-то… Как вы это представляете? Думаю, с годами происходит глубинное внутреннее понимание: вот так надо писать, а так не надо. Можно учиться выходить из одного художественного пространства в другое. Но не должно быть такой прямой установки: дай-ка я что-то покручу и вот так как-то напишу… Нет, все эти решения рождаются где-то в подкорке, втемную…

Как и принято, о планах

– Вот сейчас в альманахе «Каменный мост» печатаются ваши «Петербургские этюды» – случаи, по большей части курьезные, из жизни автора, его встречи с разными людьми. Это стало частью той самой локальной истории, которая, как река в океан, впадает в большую историю. Не буду оригинален и спрошу о ваших писательских планах.

– У меня есть тетрадочка, а там перечень тем, которые нужно бы воплотить. И самое ближнее – это теперь уже «Московские этюды». Вот вам, например, история про джинсы. В те давние годы за ними нужно было выстаивать неимоверную очередь. Я выстояла и купила их для зятя, но увидела, что они длинноваты. И моя спутница по многочасовой очереди предложила пойти к ней домой и поменять их. У нас, говорит, есть размер поменьше. В московской хрущевке приняли меня душевно, на стол собрали, хотя кто я им? Вижу на серванте фотографию девочки лет пяти. Без задней мысли спросила, кто же этот ангелочек. И попала в болевую точку. Мне рассказали со слезами, что бабушку с внучкой (то есть их младшей дочерью) сбил на Рублевском шоссе так называемый членовоз – правительственная машина. Родителям погибшей девочки анонимно помогли деньгами и строго советовали обо всем молчать. Вот такой рассказ «Джинсы для зятя».

Другой рассказ повеселее. Однажды сижу я с моими учеными московскими друзьями в ресторане. Подходит метрдотель, спрашивает, не поет ли кто из нас. А я дома пою, и мой кот Абросим даже любил меня слушать. Я призналась, что я домашнее сопрано, и мне предлагают подойти к их старушке-аккомпаниаторше. Выясняется, что их постоянная исполнительница на сессии. Старушка предлагает мне спеть самое легкое – романсы. И вот мы с ней пропели «Белеет парус одинокий» и еще романсов девять. Я до сих пор сама не понимаю, что меня сподвигло на это рискованное и немного сумасшедшее действо. Но вот однажды я пела в московском ресторане «Центральный» на тогдашней улице Горького. Сюжет для небольшого рассказа…

А еще такая тема, как невстречи с Лотманом, Бахтиным: я постеснялась пойти к этим людям с друзьями, не будучи приглашена лично. И теперь очень жалею.

Начала рассказывать и уже не могу остановиться. Это какой-то большой открытый текст жизни. Вот и все, пожалуй…

«Что может человек в извечном соперничестве с всемогущим течением времени, разрушающим цивилизации, превращающим в пыль вечные города и растворяющим в себе наши маленькие человеческие жизни? Он может помнить, и это единственное, чем человек в состоянии преодолеть тотальную необратимость времени. Память как этико-философская позиция автора и определяет уникальную возможность одновременного и проживания и творения времени…

Из послесловия профессора Вячеслава Суханова к сборнику повестей и романов Галины Климовской «Синий дым Китая»