НИИ медицинской генетики СО РАМН исследует влияние потенциально опасного производства на сотрудников СХК, а также жителей области с 1996 года. Последнее на данный момент исследование проходило с января по октябрь 2012 года. О его итогах, а также о наблюдениях за 16 лет рассказывает заведующий лабораторией цитогенетики института Игорь Лебедев.

– Авария на СХК в 1993 году вызвала обеспокоенность и напряженное состояние общественности, – рассказывает Игорь Николаевич. – Тогда мы по заданию комбината провели работу по оценке последствий аварии. Исследование показало, что ничего сверхъестественного не произошло: уровень хромосомных мутаций, который есть у каждого человека, у жителей области не был превышен. У сотрудников уровень аномалий был чуть выше, но это легко объяснимо, ведь люди контактируют с радиоактивными материалами.

– Как можно оценить воздействие радиации на здоровье человека?

– Существует много способов, но мы проводим оценку по трем параметрам. Во-первых, по количеству пороков развития у новорожденных. И первое, и последующие исследования показали, что никаких отклонений на уровне популяции в сравнении с другими регионами, где нет атомных производств, не отмечается. Второй параметр – уровень самой молекулы ДНК. У разных людей имеется вариабельность по числу определенных участков ДНК, и в результате мутаций может возникать изменчивость по числу повторов. И по этому показателю мы не встретили отличий от нормального уровня. Третий способ оценки – хромосомный анализ. Это золотой стандарт, общепризнанный тест, рекомендованный Всемирной организацией здравоохранения и Международным агентством по атомной энергии (МАГАТЭ). По уровню хромосомных аберраций (то есть повреждений) можно даже дифференцировать, являются ли изменения следствием воздействия радиации либо каких-то химических компонентов. И в нашей первой работе было очень интересное открытие: у некоторых работников СХК и жителей Северска мы зафиксировали повышенный уровень аберраций, но он был связан не с радиацией, а с химическим воздействием. Это могло быть и какое-то химическое производство, и даже автомобильные выхлопные газы. В дальнейших исследованиях подобных отклонений больше не встречалось.

– Вы исследуете здоровье сотрудников СХК и жителей Томской области параллельно?

– Заказчиком работ выступает комбинат, их отдел по радиационной безопасности заинтересован в получении всех возможных данных о радиационной ситуации на производстве. Но правила подобных исследований требуют, чтобы мы в то же время, когда смотрим какую-либо определенную группу работников на предмет мутаций, сравнивали данные с людьми, которые этим факторам не подвержены, но в остальном находятся в таких же условиях. Эти исследования всегда должны проходить параллельно. Ни одна из наших работ, включая ту, которая завершилась буквально несколько недель назад, не показала, что жители Томской области имеют превышающий норму уровень аберраций. Результаты сопоставимы с той картиной, которую получают в других регионах России и во всем мире. Вне зависимости от того, есть ли рядом ядерные производства либо район экологически чистый, если таковые сейчас вообще можно найти.

– То есть жалобы вроде «что-то я часто стал простывать, наверное, радиация воздействует» не имеют под собой никакой почвы?

– Абсолютно. Я думаю, что это просто безобразное отношение к своему здоровью и желание снять с себя ответственность. Одно дело – обнаружить отклонение, другое – разобраться, с чем оно связано. Есть четкие стандарты и тесты, которые позволяют определить типы мутаций и факторы воздействия. В исследовании 2009 года мы заметили любопытную особенность: уровень хромосомных аберраций в клетках оказался явно выше у курильщиков. Человеческая хромосома состоит из двух сестринских хроматид, которые способны спонтанно обмениваться между собой. Норма – шесть-восемь обменов на клетку, но иногда может быть и 15–20. Это повышает риск онкологических заболеваний. И в подавляющем большинстве обследованных нами случаев причины оказались связанными не с химией или радиацией (так как мы обследовали жителей города, не имеющих прямого отношения к атомному производству), а с никотином и другими продуктами курения. Можно с уверенностью утверждать, что курильщик рискует гораздо больше, чем атомщик.