Елена Смирнова
Фото: Артем Изофатов
Одним из незабываемых впечатлений весны для местных меломанов стал концерт Томского симфонического оркестра «Микаэл Таривердиев: музыкальная легенда кино». Специальным гостем вечера была вдова композитора Вера Таривердиева. В интервью «Томским новостям» она рассказала, какими своими мелодиями маэстро гордился, какие вызывали раздражение и какая у него была самая необычная привычка.
Импровизации за обедом
– Вера Гориславовна, для томичей концерт с вашим участием – большой подарок. Чем интересен вам проект Томской филармонии?
– Я люблю музыку Таривердиева, живу ею. Поэтому всегда с удовольствием откликаюсь на подобные предложения. Я часто слушаю произведения Микаэла Леоновича. Заметила сама, и многие люди мне говорили, что его музыка обладает удивительным терапевтическим эффектом. Поэтому она всегда хороша и всегда к месту. Если ты в прекрасном настроении – растворяешься в его мелодиях. Если раздражен – они помогают успокоиться и обрести душевное равновесие. Меня здорово выручают мелодии из фильма «Ольга Сергеевна», когда тяжелая ситуация на дороге и нужно справиться с нервозностью.
– Вы разгадали для себя загадку под названием «Микаэл Таривердиев»? Почему его музыка покорила и продолжает покорять миллионы человек?
– Здесь нет загадки, но есть великая тайна. Почему Чайковский с его простой, а порой даже банальной интонацией так любим? Слово, которое точнее всего объясняет феномен Петра Ильича, – общительность. Какую бы мелодию Чайковского ни слушал человек, будь то Па-де-де из балета «Щелкунчик», Симфония № 6 или «Болезнь куклы» из «Детского альбома», он ее воспринимает на уровне ощущений: «Мне это знакомо, я такие чувства в своей жизни испытывал». Музыка Таривердиева тоже близка и понятна каждому слушателю. В этом смысле Микаэл Леонович – один из немногих продолжателей Чайковского. Научиться создавать такую музыку невозможно. И встречается такое явление в музыкальном мире не часто. Как некоторым композиторам удается создавать такие мелодии – большая тайна.
– По Интернету гуляет история про то, как в юности Микаэл Леонович вызвался на спор написать песню, «которую запоет вся улица». Ею оказалась небезызвестная «На Тихорецкую состав отправится». И «улица» ее действительно запела. Были еще в жизни Таривердиева ситуации, когда так же стихийно появлялись на свет шедевры?
– Многие его произведения рождались в режиме импровизации. Например, Концерт для альта он написал, работая над кино. Был этап студийной записи, Микаэл Леонович со звукорежиссером прервались на обед, когда что-то вдруг повело его обратно в студию. Оставшись один, он довольно быстро сочинил концерт.
Есть еще одна удивительная история. Несколько лет назад во время гастролей в Москве английский композитор Стивен Коунтс впервые услышал в ресторане музыку Таривердиева. Она произвела на него такое сильное впечатление, что Стивен не ушел из бара, пока бармен не подарил ему диск. Вернувшись в Лондон, он нашел сайт Таривердиева, оставил какой-то свой вопрос, я на него ответила. Так завязалась наша со Стивеном дружба. Она вылилась в запись нескольких дисков с музыкой Таривердиева. Теперь его композиции слушают в Америке и Европе. Музыка Микаэла Леоновича не нуждается в продюсерах. Она сама находит дорогу к слушателям.
Сначала была картинка
– Несколько лет назад вы рассказали, что ничего не меняли в квартире с момента ухода Микаэла Леоновича. И сегодня обстановка там остается прежней?
– Да. Мне хочется, чтобы все было так же, как при жизни Микаэла Леоновича. На рояле по-прежнему лежит трубка и недокуренная пачка табака. Храню домашнюю библиотеку с любимыми книгами мужа. Среди них зачитанный до дыр том Булгакова «Мастер и Маргарита». На своих местах остались раритетные фотоувеличители, пленки и другие предметы домашней фотолаборатории. Муж увлекался фотографией на протяжении всей жизни и не только снимал, но и сам проявлял пленки и печатал свои работы.
Еще Микаэл Леонович любил читать инструкции к разным устройствам. Когда в доме появлялись новые инструменты, бытовая техника, фотоаппараты (они все были привозные), он складывал инструкции на английском языке в папочку и потом внимательно их изучал.
– Как у Микаэла Леоновича шел творческий процесс? Ему нужны были какие-то особенные условия?
– Создание музыки для кино чаще всего проходило публично. Сочиняя мелодии к фильмам, он всегда работал с изображением. Микаэл Леонович часто ездил на репетиции, много общался с режиссером картины. Поездки на киностудию продолжалось до тех пор, пока он не схватывал внутреннюю интонацию картины. И только после этого садился за инструмент.
Совсем другая история была с операми, симфониями и балетами. Здесь как будто вспыхивала искра, моментально дававшая заряд. Симфония для органа «Чернобыль», например, пришла к нему сразу и целиком. Эта особенность его творчества меня всегда потрясала. Иначе, как даром, я ее назвать не могу.
А вот при записи партитуры Микаэлу Леоновичу нужны были тишина, автоматическая точилка, карандаш ТМ-2 (только такой!), нотная бумага и абсолютно чистый стол. Процесс фиксации уже придуманного образа всегда доставлял ему большое удовольствие.
– Каким из своих произведений, композиций, мелодий Микаэл Леонович гордился?
– Он особенно выделял симфонию для органа «Чернобыль» и вообще все органные произведения, а также свои последние инструментальные концерты. С мелодиями для кино сложнее. Все-таки он написал музыку к 134 картинам. Абсолютно точно могу сказать, что он любил работать с режиссером Михаилом Каликом. А вот популярность мелодий из «Семнадцати мгновений весны» в какой-то момент стала его раздражать.
– Какую музыку он любил слушать?
– Композиторами номер один для него были Бах, Моцарт, Чайковский, Рахманинов и Прокофьев. Но Микаэл Леонович всегда следил за всем новым, что появлялось в музыкальном мире. Он мог по-разному относиться к тому, что слышал и наблюдал, но старался быть в курсе дела.
«…в шкафу – можно!»
– У вас с Микаэлом Леоновичем бывали споры о музыке? Они перерастали в ссоры?
– Никогда, потому что мы в своем восприятии, понимании и ощущении музыки удивительно сов-падали. Разногласия между нами возникали по одному-единственному поводу, да и тот касался быта. Микаэл Леонович был большой аккуратист и любил, чтобы дома царил идеальный порядок. А мне для продуктивной работы нужен творческий беспорядок. Он понимал, что я ничего с этой чертой поделать не могу. Хотя долгое время честно старалась исправиться. В итоге муж сделал мне поблажку и перестал ругать за беспорядок в шкафах – там он хотя бы скрыт от глаз (улыбается).
– Однажды вы рассказали, что муж никогда не посвящал вам свои произведения. Это была принципиальная позиция Микаэла Леоновича?
– Мне вообще кажется странной такая постановка вопроса. Как можно посвящать кому-то произведения, которые рождаются непостижимым образом? В этом есть какая-то ложь. Такие «посвящения» дистанцируют людей, создают какую-то внешнюю игру между ними. А мы были очень близкими людьми.
– Вы смотрите в канун Нового года «Иронию судьбы, или С легким паром!», музыку к которой написал ваш знаменитый супруг?
– Обязательно! На протяжении многих лет, когда по телевизору начинался фильм, мне звонил Эльдар Рязанов и задавал один и тот же вопрос: «Ну что, старуха, смот-ришь “Иронию судьбы”?» Даже если у меня нет возможности посидеть у телевизора, я слушаю мелодии из этого кинофильма. В прошлом году, когда вся страна в очередной раз наблюдала за любовным треугольником Нади Шевелевой, Жени Лукашина и Ипполита, я была за рулем автомобиля. Но диск с музыкой поставила. Мелодии Таривердиева с первых нот создают праздничное настроение.
«Музыка Таривердиева обладает удивительным терапевтическим эффектом. Если ты в прекрасном настроении – растворяешься в его мелодиях. Если раздражен – они помогают успокоиться и обрести душевное равновесие.
«При создании опер и балетов как будто вспыхивала искра, которая моментально давала заряд. Симфония для органа «Чернобыль», например, пришла к нему сразу и целиком.
«Чайковского слушатели воспринимают на уровне ощущений: «Мне это знакомо, я такие чувства в своей жизни испытывал». Музыка Таривердиева тоже близка и понятна каждому слушателю. В этом смысле Микаэл Леонович – один из немногих продолжателей Чайковского.