В ту жуткую ночь их разбудил гул самолетов. А через мгновение наступил хаос: полетели бомбы, вздыбилась земля, загорелись дома. Заспанные женщины, ребятишки, старики выскакивали на улицу через окна и бежали в панике, не разбирая дороги. Но их настигали самолеты. Они летели так низко, что была слышна немецкая речь. И звуки губной гармошки, выводившей бравурную мелодию, под аккомпанемент которой немцы стреляли по живым людям.
Эту страшную картину томичка Валентина Турчановская будет видеть в ночных кошмарах в течение 60 лет. Наяву ужас ночной бомбежки она пережила в пятилетнем возрасте под Курском. Тогда, в 1943 году, еще были живы ее мама, папа и бабушка. А спустя короткое время маленькая Валя, брат Саша и сестренка Лиза станут сиротами. Незащищенная. Это холодное колючее слово будет сопровождать Валентину Николаевну всю жизнь. Как и тысячи ее сверстников, за которыми навсегда закрепился статус «дети войны».
В двух шагах от смерти
На дворе стоял погожий, солнечный день, когда маленькая Валечка поняла, что стряслась беда. А поначалу казалось, что случился какой-то праздник…
В город Рыльск Курской области война пришла не сразу. Но тяжелое напряжение, которое вдруг нависло в воздухе, ощутили даже ребятишки. А потом папа взял маленькую Валечку на руки, и они всей семьей куда-то отправились. Вместе с ними колоннами шли сотни людей. Кругом раздавались смех, песни, звуки гармони. Точь-в-точь как на праздниках. Смущал только женский плач и причитания ребятишек: «Папочка, когда ты вернешься? Не уходи!» Тихо вытирала слезы и старшая Валечкина сестра. Ей было восемь лет, и она уже понимала: папа идет на войну и, может быть, больше никогда не вернется домой. В одночасье изменился и десятилетний Саша: стал вдруг серьезным, неразговорчивым, как будто какая-то тяжелая ноша легла на его маленькие мальчишеские плечи. Таким и остался на всю жизнь.
– Мы, дети, теперь редко играли в игры, ходили в лес и на речку. Тихо и напряженно стало в каждой семье, – вспоминает 77-летняя Валентина Николаевна. – А потом случилось страшное: в город пришли немцы. Однажды ночью мы услышали плач мамы и тревожный шепот бабушки: «Мария, спасай детей. А я уже свой век отжила». На рассвете бабуля перекрестила нас, и мы с мамочкой отправились в никуда. Шли молча по бескрайнему пшеничному полю и вдруг услышали грубый окрик на немецком языке: «Хенде хох! Шнель!» В высоких колосьях лежали фрицы с автоматами, направленными прямо на нас. Мама первой подняла руки, мы – за ней. Немец развернул нас обратно, а мамочка тихо скомандовала нам: «Идти медленно, не бежать. Тогда они стрелять не будут». Почему фрицы не убили нас тогда, не знаю. Возможно, не хотели себя выдавать, ведь кругом были партизаны.
Когда дочь и внуки вернулись обратно, напуганная бабушка рассказала им еще более жуткую историю. Немцы устроили облаву по всем домам, искали партизан. А потом выгнали во двор комендатуры всех ребятишек старше года, посадили в машины и куда-то увезли. Матерей, которые с криком бросались за ними, немцы безжалостно расстреливали в упор. После ходили слухи, что из этих детей германские врачи выкачивали кровь для своих раненых.
Для Вали, Лизы и Саши настоящий ад наступил через несколько дней…
Булочка за победу
Оккупанты установили строгий порядок: без разрешения коменданта никуда не отлучаться. Мама троих голодных детей ослушалась: пошла в соседнюю деревню в надежде обменять одежду на продукты. Тогда-то и случилась очередная облава. Словам детей и бабушки полицаи не поверили – решили, что женщина ушла к партизанам. Увидев, что мама Валентины Николаевны выходит из леса с мешком за плечами, офицер натравил на нее овчарок. А когда собаки притащили женщину во двор комендатуры, застрелил ее. Перед смертью мама успела прошептать старшим детям: «Закройте Вале глаза». Но было поздно: девочка все видела. А ночью детей постиг еще один удар – не выдержав горя, от разрыва сердца умерла бабушка. После пережитого шока Валя полгода не могла говорить.
– Мамочку свою я совсем не помню. Маленькая очень была, – рассказывает Валентина Николаевна. – Тетушки говорили, что у нее были длинные косы до пола и она укладывала их на голове в корону. Но маминых фотографий не сохранилось, все сгорело вместе с домом. А еще она была актрисой. Правда, не знаю – профессионального театра или любительского. Мы даже нашли людей, которые видели ее в спектакле. Дело было во время страды, спектакль играли в поле, а зрители сидели на телегах, запряженных лошадьми. Говорят, мама была такой темпераментной артисткой, что, когда она вышла на сцену, кони испугались и помчали зрителей.
Младшая, Валентина, окончила театральное училище в Днепропетровске и тоже стала актрисой. Она уже несколько лет будет выходить на подмостки, когда узнает, что отец знаменитой Татьяны Самойловой, Евгений Самойлов, – двоюродный брат ее папы. А вскоре в жизни Валентины Николаевны случится еще один судьбоносный момент. Во время спектакля «Мораль пани Дульской», который она сыграет на сцене одесского театра, в нее влюбится и увезет с собой будущий муж – артист Иркутского ТЮЗа.
– Юра – тоже ребенок войны. И тоже хлебнул лиха. С той лишь разницей, что у них в Иркутске не было бомбежек и крови. Но и без того горя хватило, – делится Валентина Турчановская. – Они ели одну траву и жили зимой без отопления. А ведь это Сибирь! Ребятишки играли в чику на деньги, на выигранные грошики покупали булочку в ближайшей лавке и сразу же ее съедали. Одни. Ни с кем не делились – так хотели кушать. У Юриной мамы кроме него были еще трое детей. Муж писал ей с фронта: «Нюточка, только сбереги ребятишек. Закончится война, мы их вырастим, поднимем на ноги». И она берегла, работала, не жалея себя. А когда муж вернулся с фронта и увидел постаревшую, измученную женщину (она и без того была старше супруга на 12 лет), ушел к молоденькой девушке. И такое в то суровое время встречалось. Но все-таки у Юры было самое главное в жизни – родители…
Слезы солдата
После того как Валентина Николаевна, ее брат и сестра в один день лишились мамы и бабушки, их приютили соседи. Это был негласный закон жизни – женщины не бросали осиротевших детей. А через некоторое время ребятишек забрали в детский дом.
Спустя какое-то время Валечку и Лизу (брата не было, он уехал добровольцем в Ленинград – убирать тела умерших с улиц пережившего блокаду города) пригласила к себе директор детского дома. В кабинете был папа, который стоял с армией неподалеку от Курской области и приехал повидать ребятишек. Истерзанные войной девочки не сразу узнали своего отца, а у него по щекам текли слезы. Это был последний раз, когда Валентина Николаевна видела папу.
– Ребятишек в детском доме и без того не обижали. Но после папиного визита к нам с сестренкой стали относиться еще лучше. Врач и медсестра по очереди забирали нас на ночь к себе, чтобы мы поспали в домашней постели. Повар отдавала нам куски послаще, – вспоминает Валентина Николаевна. – Уже когда подросли, мы поняли, что папа, скорее всего, пообещал этим женщинам жениться на них. Работницы детского дома почти все были вдовами. Они и директора-то нашего (а тот был красавец, грек) поделить между собой не могли. Но папа не вернулся. Его расстреляли в Донецкой области. Говорят, он стоял на посту. Что это был за пост и что за боевые действия, не известно. Подозреваю, что там шла гражданская война. Но все держалось в строгом секрете. Разве могли озвучить информацию, что на советской территории после Победы в 1945 году шли военные действия.
А еще Валентина Николаевна навсегда запомнила момент, когда к ним в комнату забежали воспитательницы с радостным криком: «Дети! Война закончилась! Скоро ваши родители за вами придут!»
– Что тут началось! – с улыбкой вспоминает Валентина Николаевна. – Мы побросали поделки, которыми занимались, стали кричать: «Спасибо товарищу Сталину за Победу!». Некоторые ребятишки падали в обморок от нервного напряжения. А потом мы все побежали к шоссе – ждать родителей. Думали своим детским умишком, что они приедут за нами в этот же день. Воспитательницы испугались, что мы сбежим и потеряемся. Но, постояв возле дороги и не дождавшись мам и пап, все вернулись обратно в детский дом. Потому что там было лучше, чем на улице. И потянулись бесконечные дни ожидания. Дети перестали есть, играть, только тихонько сидели у окна, высматривая родителей. Или собирались в группки по несколько человек и мечтали, как за нами придут мама и папа и как мы будем рассказывать им о своей жизни. Воспитательницы повесили на стенах карты, и мы вместе с ними каждый день отслеживали, где находятся армии, которые возвращались домой. Примерно через полгода ребятишек стали забирать родители. Конечно, не всех. Многие, как и мы с сестрой, своего папу с фронта так и не дождались.
…Каждый год 9 мая Валентина Николаевна ходит на парад Победы. И участвует в акции «Бессмертный полк». Правда, несет табличку без фотографии. На ней только имена мамы и папы, которых у нее, маленькой девочки, отняла война. Не оставив в памяти даже их силуэтов.