Марина Веревкина
Фото: Артем Изофатов
Почему рядовые томичи ищут правду у антимонопольщиков
Штат Томского территориального управления Федеральной антимонопольной службы – 25 человек. Максимум проверок в год, которые может потянуть таким численным составом с учетом выходных и праздников, – десяток, не больше. А различных государевых структур, которые должны трепетать при упоминании ФАС, в областном центре 350. Таким образом, вероятность попадания шара в лузу – один раз в 35 лет. С такой частотой теоретически могут появиться антимонопольщики с проверкой в каждой конкретной конторе федерального подчинения. Это только представители различных ведомств. А есть еще естественные монополии, доминирующие на рынке компании (таковых, впрочем, в Томске единицы) и множество рядовых граждан, которые привычно ищут помощи в антимонопольном управлении. Почему именно здесь? У его главы Владимира Шевченко ответ есть: идут туда, где слушают. Для многих УФАС – это последняя инстанция.
Не зарастет народная тропа?
– Владимир Иванович, с какими вопросами к вам чаще всего обращаются?
– Часто с теми, которые имеют к нам очень отдаленное отношение. Наверное, все дело в том, что мы абсолютно открыты. Иногда нас путают с судебными инстанциями, будто в антимонопольном управлении способны решать любую проблему, какая только в жизни случается. Это, конечно, не так. Но ведь люди идут туда, где их слушают. У меня на двери висит расписание приема граждан. На самом деле оно очень условно. Часы приема – это святое, а люди идут постоянно. Самая тяжелая тема – это ЖКХ, особенно взаимоотношения жильцов и управляющей компании. Чем они определяются? Самыми общими нормативными документами. По сути – ничем. Недавний пример. Пришла женщина, рассказывает: УК надумала менять газовые плиты на электрические. Дом старый, конечно, 45 лет пользоваться газовыми печами опасно. Но вопрос-то даже не в том, что жильцы не хотят отказываться от газа. Их ведь еще пытаются заставить за это платить! Но ведь люди уже вносят деньги каждый месяц за капитальный ремонт… Кто должен решать такие вопросы? Она пришла ко мне. А почему? Да потому что во всех других инстанциях уже побывала и получила отписки. Никто ей не помог. Ну не ей одной, конечно, там три дома таких. А кто это должен делать? Не наша тема совсем. Но покопаемся, посмотрим, что можно сделать.
– То есть вы принципе УК не занимаетесь?
– Пару лет назад мы по управляющим компаниям работали. Практика, в том числе и в судах, сложилась так, что УК занимают доминирующее место на конкретном рынке услуг по управлению жилым фондом. Мы даже выигрывали суды. Но потом нас поправили: ФАС России не должна подменять другие органы. А граждане как субъекты конкурентных правоотношений из Закона «О защите конкуренции» исчезли.
– Простите, а доминирующее положение – это сколько?
– 35% рынка и более. На самом деле подобных компаний не так много. Плюс естественные монополии, которые априори доминируют всегда. К тому же мы видим, что крупные компании любят делиться на «дочки», «внучки» и так далее. Например, цена на бензин формируется не у нас в области… Так вот, возвращаясь к теме граждан, или физических лиц. Тут ведь неприятность какая: ну хорошо, антимонопольщики должны заниматься более глобальными вещами. Согласен. Но кто тогда – гражданами? Роспотребнадзор? В таком случае его, похоже, забыли об этом в известность поставить. Прежде почти половина дел, которыми занималось Томское УФАС, касались проблем граждан! Раз – и все исчезло. Куда делось? Никто не ответит. Граждане идут в прокуратуру, прокуратура по старинке присылает материалы нам, мы радостно пишем: извините, не наша тема.
– И что же делать?
– По всей видимости, это разрешится когда-то, но должен пройти адаптационный период. А пока у нас остался такой небольшой блочок вопросов, и даже не в самом антимонопольном законодательстве, а в КоАПе. Исключение – когда речь идет о неопределенном круге лиц. Но закон опять же не прописывает жестко, что это такое. Вот дом – это неопределенный круг лиц? Нет, он определен. А район? Нет, он тоже определен…
ОДНи дома
– Если УК ужас, то ОДН – это вообще ужас-ужас. Это тоже не ваша тема?
– Когда энергетики уж совсем безбашенные цифры выставляют, мы вмешиваемся однозначно. Но с каждой причиной нужно разбираться. Для этого у меня должны быть какие-то оперативно-разыскные данные. Во многих странах эти функции у антимонопольной службы есть, и ее там боятся как огня. Потому что она выясняет, кто, как, куда и зачем крал. У нас антимонопольщики такими полномочиями не наделены. Кто-то другой должен разбираться, а кто-то другой не разбирается, потому что неинтересно.
– Но если речь идет о нормативах, которые разрабатывают наши власти, о тарифах! То, что включили в ОДН по воде, это же просто караул. Мытье подъездов, полив газонов, заливка катков… Какие газоны, какие катки?!
– Вспомнил старую историю по воде. Очень показательную. Воды (условно) вылилось 100 кубов, а стоков получили 200. Вопрос: откуда еще 100? И понеслось, вплоть до самых изощренных версий! Вообще-то раньше, еще при Макарове, нас мэрия гораздо чаще привлекала для участия в различных совещаниях и т.п. А сейчас даже участие в работе тарифной комиссии мы пробили с боем. Кстати, раньше существовало положение, по которому потери не могли превышать определенных нормативов, в противном случае должна была немедленно появиться инвестпрограмма, в которой все расписано: как и в какой срок все войдет в норму. У нас же инвестпрограммы если и появляются, то исключительно за счет горожан. Это касается и «Веолии», и РТС, и ТКС… Я со своим детским умом считаю: я инвестор, значит, пришел к вам с пятью чемоданами денег, нате, берите. Я потом верну за счет маржи. А если вы приходите и говорите: «Я пришел вами порулить, гоните деньги», это называется совсем по-другому. Я даже не знаю как.
– Гениальный менеджер?
– Даже если и так, то он должен пройти по конкурсу, а не потому, что кому-то понравился. Далеко не всегда это происходит. А это уже 15-я статья. Либо другая, о доминирующем положении. Вообще, какой смысл что-то развивать, если за все заплатит население?
– То есть в данном случае однозначно идет речь о нарушении антимонопольного законодательства?
– Не факт. Далеко не все мы можем. Однако есть определенные подвижки. Любое предприятие, которое оказывает услуги населению, оно на регулировании. И если и президенту страны, и правительству очень не понравилась работа Федеральной службы по тарифам, это о чем-то говорит. В 2015–2016 годах наворотили такую правовую базу, что ее прочитать невозможно. Сейчас это все будет поправлено. Уверен, если не к концу этого, то к началу следующего года мы увидим внятную и открытую тарифную политику. Идет пересмотр, и нас ждет много открытий чудных, в том числе и на территориальном уровне. Как это произойдет? По всей видимости, и территориальные органы будут полноценно задействованы. Честно говоря, меня это не так уж и радует. Для этой работы у нас нет ни времени, ни ресурсов.
Такое цыганское счастье
– Людей-то вам хотя бы добавили?
– Ага. Два года назад было 32 человека, потом стало 30, теперь, как мы уже сказали, 25.
– Но вы же сказали, что из-за либерализации у вас работы убавилось?
– Работы не убавилось, у нас ДЕЛ убавилось. Если говорить о проблеме естественных монополий и вычленить только блок закупок… и то волосы дыбом встают. В контроле закупок порядка 350 заявлений в год и примерно 150–160 административных дел. По этим же делам в прошлом году было 163 дела, сейчас уже 155. А кого мы штрафуем? Чиновника. Там вал нарушений, а у меня тришкин кафтан. Целый отдел сократили, те же пять человек выполняют функции двух подразделений.
– Самые типичные дела?
– Без конкурсов проводят все что угодно, продают что угодно, покупают. Или проводят нечто напоминающее конкурс, но им вовсе не являющееся. Мы туда лезем, все нами недовольны…
– Но, наверное, это компенсируется хорошей зарплатой?
– Ой… Не смешите меня. Когда наши сотрудники читают в прессе, что средняя зарплата федерального чиновника 80 тыс., они просят показать им этого чиновника. Даже я получаю практически вдвое меньше, а рядовой сотрудник имеет ничуть не больше любого бюджетника. Начинающий вообще 10–12 тыс. И это человек с высшим юридическим или экономическим образованием!
– Это, наверное, как в Советском Союзе, когда работникам торговли платили мизерную зарплату, подразумевая, что остальное они сами возьмут.
– В советские времена работники торговли говорили иначе: я имею мало, но каждый день. Я, кстати, тогда работал в ОБХСС. И на свои 125 рублей запросто мог слетать в Москву и обратно.
– Чем занимались? Ловили за руку нечестных продавцов?
– Да нет, по спекуляции, больше по цыганам работал. Даже цыганский язык выучил. Они ко мне нормально относились. Однажды даже предложили дом и 17-летнюю цыганку в жены. Я возмутился, конечно: как, мне?! Борцу за светлое будущее? Да еще и женатому?!
В общем, посмотрели они на меня как на дурака. Я сейчас думаю: молодой был. А что, а вдруг бы по-другому отнесся? Девушка красивая была. А жена моя их не смущала.
– Смешно.
– Ну да.
Либерализация & бюрократизация
– Значит, вы считаете, что скоро нас – и вас – ждут большие перемены. Но пока…
– На данный момент я бы сказал, что антимонопольное законодательство либерализуется.
– Но это же, наверное, хорошо? То есть в каком смысле?
– В простом. По многим статьям, где раньше следовали штрафы, сейчас пишем предупреждение. А это как кот Леопольд мышам говорил: «Ребята, давайте жить дружно». А те могут, знаете, и не согласиться. Это касается и недобросовестной конкуренции в том числе. Хотя бывает редко. Обычно соглашаются. Но ведь предупреждение не несет такой правовой нагрузки.
– Кого вы чаще всего предупреждаете?
– Один из больших блоков нашей работы – это контроль над органами власти. За что нас… в общем-то и не любят. Власти на самом-то деле много чего нельзя. Чего конкретно, прописано в законе. Но далеко не все представители органов власти с этим соглашаются. И вот целая страница того, что нельзя, ушла в предупреждения. Хорошо это или плохо? Посмотрим, когда будем иметь статистику уже по этому году. На самом деле социальный эффект от таких дел, особенно где-нибудь в глубинке, очень велик. Работали мы в городе Колпашеве, теперь вот в Тегульдете. Сейчас рассматриваем дело по 16-й статье, «согласованные действия». Там два предприятия так набаловались с ценами, что даже у главы терпение лопнуло. Хотя обычно власти не любят к нам обращаться.
По контролю закупок есть такой важный нюанс: собственной инициативы у нас нет. Мы работаем только по заявлению. Вообще в самом выгодном положении оказались муниципалы. Можно сказать, сами себя любимых проверяют. Меньше всего повезло федералам. Если они чего намудрили, приходим уже мы. Хотя… здесь тоже некая иллюзия контроля. Раз в 35 лет мы к вам придем. 350 заявлений, 200 административок, 100 судов на 25 человек. Давайте еще 100 проверок напишем и вообще с работы уходить не будем. А сколько у нас проходит закупок? Думаете, 300? Их сотни тысяч! Большая надежда, что у нас когда-нибудь все-таки начнет очень здорово работать общественный контроль.
– А вообще инициативные граждане имеют право…
– Конечно. Но для этого они должны обладать такими юридическими знаниями, которые имеют не все профессионалы. Вот когда я стану совсем старенький и мне выдадут палочку, я стану общественником и буду консультировать и граждан, и борцов за справедливость. А пока, увы. Никакой нормальный гражданин не в состоянии учесть все бюрократические закавыки.
– На каком уровне сейчас чаще всего нарушаются законы?
– Если относительно закупок, то в муниципалитетах. Поселения – это вообще страшная вещь. Правовая подготовка никакая. Нарушений тьма. Мы мягко говорим, мы же не правоохранительная структура. На самом деле могут и воровать, и пилить, и откаты брать. Мы этим не занимаемся. Но это все очень криминогенные направления. Есть прокуратура, УВД, ФСБ, они очень внимательно следят за нашей работой. Некоторые материалы забирают, а потом возникают уголовные дела.
– Всегда есть такие желтенькие темы, вызывающие наибольший интерес публики. Машины там с салонами из натуральной кожи, или вертолеты. Яхты нефтяники покупают. Или нефтяники ни при чем?
– Нефтяники при чем?! Есть некий водораздел. Госслужба – это 144-й ФЗ, очень жесткий закон. А все монополии, госкорпорации вместе с «автономкой» и муниципальными предприятиями регулируются 223-м законом. Он более лояльный, предписывает принять так называемое положение по закупкам. И там иногда всплывают очень интересные вещи. Например, покупка у единственного поставщика особых товаров на сумму до 3 млн рублей… 7 млн… до любой удобной суммы. Без конкурсных процедур. Забыли написать, что такое особые товары? Может быть, скрепки, а может, золотой унитаз? Но и это скоро закончится. ФАС России совместно с крупными корпорациями разработала стандарт закупочной деятельности. Но это на уровне федеральном. А у нас? Областные деньги – областной контроль. Муниципальные – муниципальный. Федеральные – федеральный. Вот как только федеральное ведомство купит мерседес золотой, тут мы и явимся!
– Ну что ж. Пожелаем вам успехов. Больше внятных законов, прозрачных тарифов, и… надеемся на сотрудничество. То есть в информационном плане, конечно.
– Взаимно.