В понедельник, 26 мая, члены Российского общественного совета при территориальных органах федеральной службы системы исполнения наказаний РФ знакомились с условиями содержания заключенных в томской колонии общего режима (ИК-3).
— Здесь мы отдыхаем, — один из осужденных показывает делегации корпус досуга.
Коллеги-журналисты что-то конспектируют и не замечают главной интриги момента – экскурсию проводит не кто иной, как бывший депутат гордумы, а ныне председатель секции досуга ИК-3 Николай Шульга. Впрочем, это неузнавание неудивительно…
Арест Шульги стал первым в последовавшей затем в Томске череде громких уголовных дел и первым процессом, завершившимся суровым обвинительным приговором — 7 лет лишения свободы за взятку в 2 млн. рублей…
— Живу как все… осужденные, — невольно сделав паузу перед последним словом, сказал о своей жизни Шульга корреспонденту «ТН» — единственному журналисту, кто в серой форме зека узнал Николая Антоновича.
Николай Шульга — организатор секции досуга
— Семь лет лагерей, не считая пионерских, — так и отвечаю на вопрос о своем сроке, — пытается шутить, используя тюремную лексику, Николай Шульга — бывший депутат гордумы Томска, три года назад задержанный за взятку (2 млн. рублей) и приговоренный к семи годам лишения свободы.
Неузнаваемый
26 мая члены Общественных советов при территориальных органах Федеральной службы исполнения наказаний РФ знакомились с условиями содержания заключенных в исправительной колонии № 3 (ИК-3). Пользуясь случаем, представители УФСИН предложили томским журналистам тоже осмотреть колонию.
— Здесь мы отдыхаем, — один из осужденных показывает делегации корпус досуга.
Коллеги-журналисты что-то конспектируют и не замечают главной интриги момента — место отдыха заключенных, заслуживших отпуск, показывает не кто иной, как бывший депутат гордумы Николай Шульга. Впрочем, это неудивительно. Шульга очень изменился. Сильно похудел – килограммов на 40. Глаза, как у большинства заключенных, чаще всего устремлены в пол. От бывшего – влиятельного, уверенного в себе, в чем-то даже дерзкого — Николая Антоновича не осталось и следа. И только одно заставило вашего корреспондента с напряжением всмотреться в неприметного человека в тюремной форме – знакомая постановка фраз, знакомый голос, который когда-то слышала на заседаниях гордумы! Еще не веря, подхожу ближе, и нашивка на зоновской робе окончательно подтверждает случайную догадку – да, это Николай Антонович.
Председатель секции досуга
Неузнаваемый Шульга продолжает экскурсию, а заместитель начальника ИК-3 по кадрам и воспитательной работе Андрей Ганов поясняет взволнованному неожиданной встречей журналисту «ТН»:
— А что удивительного? Шульга — обычный осужденный. Он тоже должен работать, сам себя кормить. Это колония, а не санаторий. Здесь каждый живет как может: одни умеют работать руками (трудятся в местном автосервисе, на мебельном производстве), а Шульга не умеет работать руками, но он может общаться — это тоже не каждому дано. В конце концов, Шульга пишет без ошибок. И поэтому он пытается реализоваться в ином качестве – в ИК-3 он председатель секции досуга. В этом корпусе он каждый день: наводит порядок, поддерживает чистоту, а когда приходят отпускники (право отдыха на 10 суток есть у осужденных, которые работают, не филонят, не имеют взысканий) Шульга предлагает им варианты досуга – телевизор, пресса, бильярд, шахматы, тренажерный зал. А по выходным дням Шульга отвечает за организацию спортивных мероприятий.
«Слуга народа»
Представители администрации колонии поясняют: к Николаю Антоновичу товарищи по несчастью относятся по-разному. Многие заключенные не жалуют политиков, поэтому Шульга за 1 год и 4 месяца нахождения в ИК-3 не пытался афишировать свое депутатское прошлое. И только из архивных ТВ-сюжетов ряд заключенных узнали, что с ними коротает время слуга народа – именно так Шульгу и прозвали в ИК.
— Конечно, тяжело, — откровенно говорит журналисту «ТН» бывший депутат. – Самое невыносимое, что круг людей, с которыми общаешься, ограничен, а родные не могут навещать каждый день. После приговора, когда суд определил меня в асиновскую колонию, я сразу представил, что встречи с женой и сыном будут очень редки, и поэтому в тот же день написал заявление о переводе меня в томскую ИК. До сих пор благодарен руководству УФСИН, что решение было принято положительное: здесь есть бар, где мы можем иногда (раз в три месяца) провести с близкими два часа, мне довольно часто приносят передачи, записки. Томск все же не Асино — здесь полегче. Главное — найти себе занятие и… силы.
Наказания
— Были ли в мой адрес какие-то взыскания? – услышав этот вопрос, Шульга усмехается.
На ответ он решается не сразу: руководители колонии — свидетели нашего разговора. Они поясняют: как и другие осужденные, «слуга народа» не раз попадал в черный список. Даже в штрафизоляторе успел побывать.
— За что? У нас 1 700 осужденных. Думаете, я помню материалы его дела? – пытается вспомнить Андрей Ганов. — Поначалу дисциплинарные взыскания были за отказы от уборки, за невежливое отношение к другому заключенному. Наказывали и за так называемый продуктовый общак: закон запрещает передавать свои посылки другим заключенным — угощать будете на свободе. У этого осужденного букет наказаний. Да, Шульга?
В ответ Николай Антонович молча кивает и в знак повиновения смущенно разводит руками.
Надежда
— Позади полсрока, — тяжело вздохнув, на прощанье сказал мне Шульга, — это вам кажется, что 3,5 года моего зарешечья (отсчет веду с СИЗО, с декабря 2004 года) пролетели быстро и незаметно. Но у нас с вами разное ощущение времени.
Шульга верит, что выйдет на свободу раньше, чем через 3,5 года — собирается обратиться в суд за условно-досрочным освобождением.
— А почему нет? Веду себя примерно, работаю, стараюсь быть инициативным, — тихонько, словно опасаясь сглазить, убеждал не меня, а себя Николай Антонович в том, что суд ему не откажет.
«Живу, как все… осужденные, — сделав паузу, сказал Шульга. – Ночую в отряде, в 6 часов подъем, в 22 — отбой, в выходные провожу спортивные мероприятия. Стараюсь много читать, слежу за прессой: знаю, что скоро начнется суд по делу Макарова. Вдруг и его в ИК-3 определят? – прорезается прежний Николай Антонович. — А если еще и Нужного? Не удивлюсь, если доведется встретиться с Нужным и Макаровым именно здесь».
«У нас регулярно проходят занятия по нравственно-эстетическому воспитанию, — говорит Андрей Ганов. — По мнению осужденного Шульги, они однотипны и уже наскучили. И он выступил с идеей разнообразить занятия. Инициатива наказуема. Зная, что Шульга охотник, мы выбрали тему «Обь-Енисейский канал». Заключенный за считанные дни подготовил доклад и на днях выступит перед осужденными – оценим. Говорить он умеет — чего не отнять, того не отнять».
В колонии сложно коротать время в одиночку. И каждый пытается найти близкого по духу человека, с которым можно поговорить по душам. Председатель секции досуга Николай Шульга такого человека обрел еще в СИЗО — до решения суда он сидел в одной камере с Юрием Телегиным – бывшим директором управления жилищного фонда Асиновского района. В 2005 году Телегин был привлечен к уголовной ответственности за мошенничество в особо крупном размере, за что приговорен к 6 годам общего режима.
В ИК-3 Телегин назначен библиотекарем.
- «Все говорят, что я похудел. И я действительно потерял килограммов 40, — говорит Шульга, — но на здоровье не жалуюсь». Когда Николай Антонович был этапирован в ИК, на складе для него не нашлось робы нужного размера – на мужчину весом 130 килограммов. Форму для нового осужденного шили на заказ – из двух роб.
Представителям СМИ: у «Томских новостей» к вам огромная просьба – если вы намерены использовать цитаты из нашего материала с Николаем Шульгой, пожалуйста, не забывайте ссылаться на первоисточник – в данном случае сайт «Томских новостей». Заранее благодарны
есть мнение
Сроки огромные
Валерий Абрамкин, правозащитник, бывший политзаключенный, руководитель Общественного центра содействия реформе уголовного правосудия:
— Главное — сроки. Посмотрите судебную статистику западных стран, и вы убедитесь, что сажают там чаще, чем у нас. Но средние сроки наказания в Европе исчисляются в месяцах: от двух до восьми. А у нас средний срок пребывания человека в тюрьме 7 лет… Иногда я выступаю со странным для правозащитника предложением: сажать в России можно было бы и чаще. Человек попадает на зону еще «не просохший», ему надо месяца два, чтобы он пришел в себя и приобрел человеческий вид. Что происходит с арестантом дальше? Для мужчины средний (критический) срок пребывания в тюрьме, после которого у него происходят необратимые изменения в психике, — 3 года. Потом он перестает бояться тюрьмы — он начинает бояться воли. Для женщины этот срок вдвое короче.
Журнал «Русский репортер»