Александр Зорин провел в колонии общего режима без малого 10 лет. Первые дни ему снились по ночам железные двери пропускников (пока не закроется первая, не откроется следующая) и гудок – сигнал, сопровождающий эту процедуру. Со временем он привык к дверям. Привык к миллиону своих обязанностей, к однообразным лицам людей и нелюдей, к тому, что к нему постоянно искали «подход», точнее, вынюхивали слабину…
Он был хорошим начальником отряда. И старшим оперуполномоченным. И заместителем начальника колонии по охране. Родина оценила: сегодня китель замначальника ИК-3 по безопасности и оперативной работе Александра 
Зорина украшен тремя медалями. Последнюю – серебряную – «За вклад в развитие уголовно-исполнительной системы России» он получил 12 марта, в день празднования 130-летия УИС.
За все 10 лет Зорин ни разу не пожалел, что когда-то, будучи 22-летним выпускником Томского педуниверситета (почти отличником!), выбрал по совету приятеля вместо школы службу в силовой структуре.
Красное и черное
– Я еще застал время, когда на «тройке» сидели матерые жулики, имевшие по пять-шесть ходок и свой кодекс. Но даже и при них наша колония была «красной», то есть жила по режиму, установленному администрацией. (На так называемых «черных» зонах правила диктуют уголовники.) Сейчас большинство сидельцев – наркоманы, в общем-то мелкая сошка…Но даже такая зона никогда не оставляет надежд «сломать режим», что-нибудь «замутить» и хоть с какого-то краю «почернеть».
Начинают с малого. Сегодня попросят начальника отряда передать на волю письмо, завтра – принести банку кофе, послезавтра – сотовый телефон. Уступил? Дальше пойдут более серьезные просьбы. И отказаться будет гораздо труднее, потому что «предателя» уже можно шантажировать.
И бывает – ломаются люди. Два года назад с позором выгнали из ИК майора – носил в колонию спирт, наркотики. С воли получал за это деньги. Поймали…
Ко мне до сих пор ищут «подходы». Последний случай был в прошлом году. Заинтересованные лица предложили: «Назовите нам сумму, за которую имярек будет отбывать у вас спокойно, не работая, и выйдет по условно-досрочному. Черкните цифру на бумажке и…»
…Сидит имярек. И будет сидеть, как положено и сколько положено.
Без лишения свободы
– Может ли колония перевоспитать? Да, в редких случаях. Когда человек впервые осужден к реальному лишению свободы. В ИК ведь можно и работать, и по нескольку специальностей получить, востребованных на воле… И попасть под влияние уголовников, пополнить свой криминальный опыт – тоже.
Так что мое мнение – надо развивать систему альтернативных мер наказания, не связанных с заключением. Есть исправительные, обязательные работы, домашний арест. Надо давать человеку шанс на исправление, не бросая его сразу же в уголовный мир.
Жестко, но в рамках закона
– Если судить беспристрастно, то окажется, что сегодня у наших осужденных прав больше, чем у сотрудников УФСИН. Накормили, помыли, одели, на работу устроили… Расход на одного сидельца у нас около 12 тыс. рублей в месяц! (Сравните с бабушкой, которая всю жизнь работала и теперь получает пенсию в 3,7 тыс. рублей…) У нас случай был: один из освобожденных за ворота цеплялся, не хотел выходить из колонии. На машине на вокзал отвезли, едва ли не силой домой отправили.
А если серьезно, я не люблю рассуждать о гуманизме. Колония – это наказание. Кара. Здесь находится… человек, расстрелявший в Тимирязеве милицейский экипаж. И еще один, убивший целую семью. Хватает отморозков. И сидеть они должны жестко. Не грубо, но жестко. И не появляться среди людей раньше отведенного срока.