9 июня в Томском филиале Российского научного центра «Восстановительная травматология и ортопедия» имени академика Г.А. Илизарова была проведена первая операция по установке протеза коленного сустава под компьютерной навигацией. Когда директор филиала профессор Карлов привез умную машину из Германии, томские хирурги встретили новинку настороженно: думали, что навигатор будет усложнять и удлинять операции. Потом съездили в Италию, поучились, посмотрели — тут-то глаза и загорелись…
— Роботизированный контроль действий врача – это система навигации, как GPS в автомобиле: компьютер подсказывает хирургу путь, куда и как двигаться, — объясняет Анатолий Карлов. — Если сделана ошибка, компьютер моментально останавливает и поправляет, причем речь идет о микронных отклонениях!
— То есть стопроцентная гарантия качества?
— Именно так! Оказывается, навигатор еще и ускоряет операцию процентов на 15-20. Сейчас мы под навигацией делаем колени, потом перейдем на тазобедренный сустав. Через полтора-два года, вот увидите, вся наша ортопедия, включая хирургию позвоночника, будет работать под компьютерной навигацией.
Кроме того, самая свежая новость: наши немецкие партнеры подготовили к отправке в Томск 60 кроватей с электронным управлением. Скоро наши больные сами с помощью пульта будут настраивать нужную высоту, наклон спинки кровати. Идеология такая: больные должны быть ухоженные, им должно быть комфортно.
Векторы развития
— В прошлом году специалисты томского филиала сделали полтысячи операций, нынче планировалось выйти на тысячу. Эти планы в силе?
— Да, у нас есть для этого реальные ресурсы… Нам выделили 50 мест в ОКБ, теперь мы можем перевести сюда северские койки (там есть межрегиональный ортопедический центр ФМБА России, который я возглавляю, это копия нашего филиала, предмет нашей особой заботы), это сделает работу намного эффективней. Но пока у нас в ОКБ задействована только одна операционная (это как раз на 25 коек). Илизаровский институт, наша головная организация, выделил деньги на оборудование второй операционной: уже объявлен конкурс на приобретение операционного стола и наркозного аппарата. Но помещение пока не отремонтировано…
— А сколько ортопедических коек должно быть в Томске при оптимальном развитии событий?
— Смотря какие цели ставить, какие задачи. Если делать солидный международный центр (для престижа Томска), то надо 100-120, обязательно с блоком для иностранных граждан. Если для россиян — хватит 80-100.
Сейчас к нам приезжает из Франции талантливый и опытный детский ортопед Дмитрий Попков. Это значит, увеличится поток детских операций. Ведем переговоры с французами: планируем отправить во Францию к Попкову двоих наших хирургов на длительную стажировку, чтобы они блестяще освоили современные операции на позвоночнике, в том числе лечение сколиозов.
Мы с нуля создали филиал института, который уже решает серьезные задачи. Мое руководство в Кургане готово выделить средства на создание в Томске НИИ травматологии и ортопедии. Но при этом необходим непременный мощный выход на международный уровень. У меня же сейчас больных иностранцев реально некуда разместить: нет палат.
Так что пока будем работать, исходя из реалий. На тех койках, что у нас есть, уже можно делать не только серьезную науку, но и добиваться вполне приличных клинических результатов.
Из Европы – в Сибирь
— Но вы уже вышли на международный уровень и на федеральный центр! Знаю, недавно вы получили письмо от чрезвычайного и полномочного посла Сербии с просьбой взяться за лечение тяжелого ребенка, от которого после нескольких лет бесплодных мучений уже отказалась национальная и европейская ортопедия…
— Да, и мы уже ответили согласием этому послу. Мы пролечим девочку на малобюджетной основе — ее отец, военный летчик, погиб. Я тоже бывший военный… Родителям придется оплатить диагностические процедуры, перелет, проживание в гостинице — это само по себе нелегко. В Сербии у нас уже открыт консультационный пункт — оттуда идет поток больных. Профессор Попков-старший скоро примет очень сложную девочку из Австрии – он там консультирует ежемесячно, на постоянной основе. Совсем скоро из Италии начнут поступать больные, там тоже открывается наше представительство. Мы консультировали в Арабских Эмиратах… Думаю, через год-два большой процент наших больных будут составлять иностранцы.
— Ехать из Европы лечиться в Сибирь? Это что-то странное…
— Это нормально! Илизаровский бренд мировой, он известен как в Берлине, Париже, Риме, так и в Гондурасе. В любой стране мира можно найти пациента, который лечился в Кургане. На днях оттуда уехала группа из 18 американских врачей, которые в течение полутора месяцев изучали современные технологии и методы Илизарова. Томские хирурги оперируют хорошо, но для развития и внедрения настоящего метода Илизарова мне пришлось пригласить специалистов элитного уровня, каких в Томске просто нет, их не подготовишь за пару лет.
Революция Илизарова и ее томское продолжение
— Почему вы так дорожите этим методом?
— Недавно я прочел английскую научную статью о биоинжиниринге, где анализировалось развитие этой отрасли с 1966 до 2006 года. Перечислены все значимые результаты использования биоинжиниринга в практической медицине за 40 лет. Вывод: результаты эти весьма скромные! Ни одна компания мира, владеющая миллиардами евро или долларов, не в состоянии сегодня изготовить искусственную кость, которая была бы способна нести нагрузки нижних конечностей.
— Наверное, это невозможно…
— А аппарат Илизарова спокойно удлиняет бедро на несколько сантиметров, доращивает кость так, что пациент будет бегать, прыгать, ходить, не хромая!
Представьте себе ускоренную съемку роста цветка. Илизарову удалось спровоцировать рост кости, повторяющий в ускоренном (в миллионы раз!) режиме естественное развитие скелета человека. Его метод — принцип биологического ускорения.
На этой модели можно рассматривать всю идеологию клеточных моделей: новая зона — выращенная кость — встраивается, дорастает до биологического возраста хозяина и останавливается в развитии.
Что мы в реальности имеем? Пятидесятилетний опыт применения метода Илизарова. Сотни тысяч (если не миллионы) практических наблюдений. Рядовой районный хирург, не понимая механизма, может успешно работать в этой технологии. Но сам механизм в научной литературе никак не объяснен…
— И что дальше?
— Мы стали анализировать этот метод. Не вдаваясь в научные подробности, скажу: подошли к процессу с несколько иных позиций — это и стало началом расшифровки механизмов такого роста. В итоге мы пришли к грандиозному научно-технологическому проекту.
Во многих случаях сложных переломов и их последствий метод Илизарова стал методом лечения. Но при врожденных генетических заболеваниях (количество которых в мире постоянно увеличивается) он лишь метод наружной коррекции. Ортопеды удлиняли, выпрямляли кость, но выращенный участок оставался генетической копией больной кости, то есть с тем же генетическим нарушением. Мы взяли эту самую сложную патологию – несовершенный остеогенез — и поставили перед собой задачу: из илизаровского метода коррекции этого заболевания сделать метод лечения. Сегодня у нас одна из сильнейших в мире технологий, которая выращивает кость, удлиняет, деформирует, соединяет, сращивает. Это биологический принцип управления процессами саморегенерации кости.
Made in Tomsk
— Технология «made in Tomsk»?
— Она сделана в Томске, но основана на опыте американских, французских, курганских врачей. Нельзя создавать серьезные вещи, не базируясь на предыдущем знании. Наша технология носит сквозной биологический характер. Продумано все: есть бренд, специалисты, идея и идеология, выбран сложнейший тип патологии и правильный способ лечения. Но медицина — дело не для абрамовичей. Здесь нет быстрых решений и стремительного эффекта. Она должна быть сверхдоказательной. Много лет понадобится, чтобы убедить мировую общественность, что наша технология работает.
Именно поэтому мы активно развиваем международное научное сотрудничество. С Запада, в первую очередь из Германии, идут инвестиции для исследований, из Берлина и других германских городов приезжают хирурги. Активизируем международные связи с Францией, Италией, Австрией для создания общего центра консультаций и лечения больных. В Канаде есть несколько центров по лечению несовершенного остеогенеза — они нам тоже интересны как потенциальные партнеры.
— То есть речь идет уже не об иностранных больных, а о зарубежных мозгах?
— Да. Мы нуждаемся в экстренном генетическом партнерстве: необходимо контролировать эффективность наших технологий на генетическом уровне, ведь мы разрабатываем принципиально новые виды клеточной инженерии. И очень близко подходим к генной терапии — как я уже сказал, мы хотим сделать из илизаровской технологии коррекции метод лечения при генетических заболеваниях. К сожалению, наши возможности в этой области исследований весьма ограничены. Поэтому мы ищем партнеров среди западных ученых. Мы уверены, что выдающиеся европейские и американские специалисты положительно отреагируют на наши запросы, ведь партнеров ищет мировой бренд ортопедии.
Задача сложнейшая. И мы не можем ее решить, сидя голым задом на печке. Мы терпеливо, кропотливо приобретаем опыт. Пока наша задача — не заработать на идее, а как можно эффективнее потратить деньги на испытания. Повторюсь: медицина — бизнес не для абрамовичей…
Я открыто говорю: мы готовы принять больных со всего мира, которым современная медицинская наука не может помочь.
Сербский ребенок — один из таких случаев. Мы готовы принять его. Знаем, что у нас все получится.
Навигационная система дает хирургу возможность наиболее точно выверять шаги в сложных случаях.