История одного паломничества
(Окончание. Начало в № 44 «ДД» за 11 июня 2010 г.)
Вдруг родилось осознание, что я совсем одна и в то же время как-то невидимыми нитями связана со всем миром, со многими и многими людьми. Взгляд мой случайно упал на строчки с церковно-славянскими буквами, и вдруг они стали складываться в слова, и я начала помаленьку читать …
14 июня в Томск из Тульской епархии прибыла частица мощей святой блаженной Матроны Московской. Это событие откликнулось в моем сердце особой теплотой. Сразу вспомнилось, как я жила в сентябре 2004 года в Покровском монастыре в Москве.
Раздавая цветы у раки мощей святой блаженной Матроны, я видела каждого, кто приходил к великой угоднице Божией, практически оказывалась лицом к лицу. Пока я выбирала и отдавала цветок, некоторые начинали выговаривать свою боль. Как-то кратко, в двух словах это получалось, но все было ясно: «Сын в аварию попал, черепно-мозговая травма», «Мужа обвинили в краже, а он не виноват», «Квартиру отобрали обманом», «У мамы рак», «Дочка рожает, а у малыша внутриутробный порок сердца». Все благодарили за цветы, брали их с большим благоговением, и практически каждый просил молиться.
«Ну как, справляешься?» – спросила потихоньку с улыбкой сестра Лидия, молодая монахиня, пробегавшая мимо, но как пушинка на секундочку присевшая рядом со мной. «Тяжело, – ответила я, – сложно». «Да», – сделав медленный кивок и закрыв глаза, сказала сестра. Мы переглянулись и как-то сразу поняли друг друга: видеть так близко горе людей, пусть даже сидя на мягкой скамейке с корзинкой цветов, намного тяжелее, чем делать физическую работу. Однако большим утешением были люди, которые пришли отблагодарить Матронушку за помощь. Тогда их радость передавалась и мне.
Вечером меня ждало новое послушание. Игуменья Феофания благословила читать неусыпаемую Псалтырь перед мощами в ночную смену. Обычно сестры читают ночью по двое: одна с двенадцати до трех, другая с трех до шести. Пока одна читает, другая спит здесь же, в храме. Я читала первой. От радости сна ни в одном глазу. Пустой храм, обитель уснула, мирно светят лампады над ракой, передо мной стоят две коробки с тетрадями «О здравии» и «Об упокоении», исписанными именами тех, кто подавал записки о молитвенном поминовении. А еще стоят электронные часы с красными цифрами и быстро бегущими полусекундами. В храме они смотрятся как-то странно, как вещь с другой планеты. Зачем они, ведь здесь нет времени, только вечность? Тихо. Совсем близко, в каких-то пятидесяти метрах, бушующее море столицы, проносятся и сигналят машины, но мне кажется, что это тоже где-то на другой планете. «А ты читать-то умеешь?» – вдруг раздался рядом вопрос сестры, взглядом указывающей на лежащую передо мной раскрытую Псалтырь. Догадавшись, что речь идет о церковно-славянском языке, я ответила честно, что не умею, и поняла, в какой глупой, практически безвыходной ситуации я оказалась. Со страхом подумала, ну все, сейчас отправят спать. Однако нет. «Ну, тогда читай тетрадки», – ответила монахиня и ушла. Сердце мое ликовало.
Я принялась читать имена незнакомых мне людей, с верой, что Господь сам ведает их нужды и по милосердию своему подаст просимое. Часы с красными цифрами отсчитывали секунды. Скоротечность времени была очевидна и смешна перед лицом вечности. Вдруг родилось осознание, что я совсем одна и в то же время как-то невидимыми нитями связана со всем миром, со многими и многими людьми. Взгляд мой случайно упал на строчки с церковно-славянскими буквами, и вдруг они стали складываться в слова, помаленьку я начала читать Псалтырь. Три часа моей смены пролетели незаметно.
Впрочем, так же незаметно и легко пролетела еще неделя моей жизни в Покровском монастыре у Матроны Московской. С тех пор эта святая мне особенно близка, и, конечно же, я с большим нетерпением и благоговейным чувством ждала встречи с ней в Томске, куда прибыла частица ее мощей.