Пассажиры, которые первый раз видят Рузилю Абанееву за рулем маршрутки № 11, часто приходят в замешательство. Женщина в роли водителя автобуса для Томска явление пока единичное. Хотя сама Рузиля уверена – скоро это будет нормой, так же как и женщины, управляющие трамваями и троллейбусами.

Конечно, нельзя сказать, что нынешний водитель-профи с детства мечтала возить людей. Овладеть мужской профессией ее вынудили жизненные обстоятельства. Но сегодня красавица-блондинка уверена: по собственной воле профессию не бросит – нашла свою нишу в жизни.

За свои 34 года Рузиля кем только не успела поработать – кондуктором, технологом, кондитером. А в 2001 году, когда в Томске появились маршрутные такси, подумала – почему бы тоже не стать предпринимателем? Отдала все накопленные деньги за старенький «пазик», наняла водителей и стала «бизнес-вумен». Возможно, она бы так никогда и не стала водителем, если бы в 2004 году городская администрация не вынудила ее поменять старый автобус на более современный. Пришлось брать кредит, а чтобы расплатиться за него – сокращать штат шоферов и садиться за руль самой.

— Я с детства была самостоятельной. Никогда не страшилась трудностей, не боялась брать ответственность на себя. Тогда долго не думала: если надо сесть за баранку самой – сяду, — вспоминает Рузиля. — Через несколько дней после получения прав категории «D» села и поехала. В первый месяц, когда меня стажировал мой водитель, были сложности с соблюдением графика: хоть на минуту опоздаешь – подведешь следующего на линии. Когда из графика выбивалась, приходилось то быстрее ехать, то ползти как черепаха. Спина вся мокрая была. А сегодня уже привыкла.

Привыкла Рузиля и к напряженному 10-часовому (с 06.30 до 17.00) рабочему дню. Чтобы вовремя выйти в рейс, встает в половине пятого — до отправки надо успеть убрать в автобусе (Рузиля, как все женщины, трепетно следит за чистотой в своем втором «доме»), потом – подкрасить губы и настроить себя на позитив, без которого, по мнению Рузили, лучше не выходить на маршрут.

— Считаю, что в плохом настроении лучше за руль не садиться, — говорит водитель. – Ты ведь с людьми работаешь, а не дрова развозишь. У каждого пассажира есть свои мысли и проблемы, зачем им еще водитель-хам?

Абанеева и сама не хамит, и от других грубых слов не слышит.

— Не помню случая, чтобы со мной люди резко разговаривали. Наоборот, комплименты говорят, улыбаются. Постоянные пассажиры всегда интересуются, не обижает ли кто, желают приятного дня. И на 8 Марта никогда без подарков не оставляют – домой то с шоколадом возвращаюсь, то с лишними деньгами, которые пассажиры оставят в подарок.

Лучший подарок в своей жизни Абанеева тоже «приобрела» благодаря профессии. Два года назад бригадир родного 11-го маршрута познакомил Рузилю с ее будущим мужем, который тогда работал водителем… трактора. Через несколько месяцев Рузиля познакомила мужа со своей профессией – самолично учила его водить маршрутку. На вопрос, не обижает ли, что она работает столько же, сколько и муж, женщина, улыбаясь, говорит:

— Нисколько не обижает. Даже приятно иногда разбираться в мужской работе не хуже самих мужчин. Я считаю предубеждением, что женщины водят хуже. Думаю, что так говорят неуверенные в себе личности, которым просто хочется возвыситься, показаться мужественней. Не верите, что женщины могут хорошо водить? Мой вам живой пример!

Татьяна ВИШНЕВСКАЯ,
фото автора

Стаж вождения у Рузили Абанеевой больше двадцати лет. Первый раз села за руль автомобиля лет в 12, с родным дядей гоняла по деревне. Потом десять лет водила свой собственный автомобиль. Вспоминая опыт с легковушками, Рузиля морщится: — Лично мне на автобусе ездить и легче, и приятней. Высоко сидишь, далеко глядишь, как говорится. Бывает, даже чувствуешь превосходство над водителями легковых автомобилей. Ну и гордость: как никак я одна из немногих, кто работает в пока еще мужской профессии.

«Короткие» деньги – длинный кризис. И наоборот

Уже полгода на рынке жилья Томска наблюдается серьезный спад. Что именно происходит, в чем причины, чего можно (и нужно ли) опасаться, каковы сценарии дальнейшего развития ситуации? «ТН» попросили генерального директора ОАО «Томлесстрой», члена Общественной палаты Томской области Шабана Байрамова высказать свои оценки по этим вопросам.

Большая политика

— Когда политика вмешивается в экономику, то перестают работать достаточно точные и предсказуемые экономические законы, что мы сегодня и наблюдаем. Буш решил стать хозяином мира и спровоцировал общемировой экономический кризис, от которого в большей степени страдаем мы (кончились дешевые западные кредиты), чем сама Америка.

Начал издалека для того, чтобы было понятно: экономический анализ без политики сегодня невозможен. Ведь что получилось: благодаря господдержке американцы набрали почти бесплатные ипотечные кредиты, застроили всю Америку, а потом обвалили этот рынок, в результате чего их жилье существенно подешевело, а во всем мире разразился банковский кризис, который сегодня больно бьет по России, по ее строителям.

Недостроенные квартиры

— Падение спроса томские строители почувствовали в марте, и с тех пор оно продолжается. Величина спада существенная – ежемесячный объем рынка жилья в Томске оценивался примерно в 1,3-1,5 млрд. рублей, теперь каждый месяц недостает 30-40 процентов этой суммы.

В чем это проявляется? Готовые квартиры, как правило, продаются. Разумеется, если цена реальная. (Советский район – от 42-50 тысяч рублей за кв. метр.) У «Томлесстроя», например, ни одной непроданной готовой квартиры. Проблема в другом: раньше квартиры продавались, когда только закладывался фундамент дома, а теперь многие фирмы не могут продать квартиры, когда дом находится в гораздо более высокой степени готовности. Вот такого непроданного жилья у многих компаний накопилось уже немало. Есть фирмы, которые и по прошлогодним ценам не могут продать.

Кризис распространился и на вторичный рынок – спад около 15 процентов. (Вообще, у нас была очень перекошенная ситуация — квартира в 40-летней «хрущевке» стоила 60 тысяч рублей за квадратный метр, а в строящемся новом кирпичном доме – 40 тысяч за «квадрат». Это отражение перекоса в банковской системе, когда кредиты на долевое строительство дают, условно, 5 банков, а на покупку готовых квартир – 20 банков.)

Кризис эконом-класса

— Сильно сказался и психологический фактор. В марте в Россию пришло порядка 40 млрд. долларов иностранных заемных средств, ипотечные программы еще работали, но люди перестали ходить в банки: информационное оружие – самая опасная вещь, проявился страх перед ипотекой; мол, можно остаться и без денег, и без квартиры…

Словом, все потери приходятся на квартиры эконом-класса, а элитное жилье по-прежнему дорожает — год назад мы и не мечтали о такой цене… Удорожание ипотеки ударило по нижним социальным слоям общества и еще больше разбалансировало рынок жилья. Показательно, например, что цены за наем жилья пошли вверх. В Кировском районе съем однокомнатной квартиры стоит уже 15-20 тысяч…

Вся Россия

— Томск не одинок – точно такие же процессы идут по всем провинциальным городам России. Средний уровень спада – 25-30 процентов. В Томске ситуация лучше, чем в ряде других регионов. Например, в Кемерово на начало года средняя цена одного квадратного метра была выше томской процентов на 20 (50 тысяч рублей против наших 42), а теперь упала сильнее, чем у нас, – в Томске в среднем на 7-8 процентов, в Кемерово – на 15-20. Исключение из правила одно – Москва и Подмосковье (рост в среднем на 7 процентов в год), где аккумулированы огромные деньги и доходность инвестиций в строительство в разы выше – разница, наверное, такая же, как между Томском и, например, Асино.

Разный запас прочности

— Кризис пришел неожиданно: по всем прогнозам аналитиков, стагнация рынка (уравновешивание спроса и предложения) должна была наступить лишь к 2010 году. Поэтому все строительные компании работали в расчете на увеличение спроса, а когда он стал падать, повели себя по-разному.

Ряд фирм пошли на сильное снижение цены: расчет, видимо, на то, что спад будет скоротечным, поэтому сегодня можно продать с минимальной прибылью (или вообще без нее), поддерживать за счет вырученных средств производство, а завтра рынок выровняется – и будет прибыль. Не считаю это правильным: думаю, начавшийся спад — не на один день, а в условиях падения спроса рынок стал очень жестким, и поэтому ломким, хрупким… Мы в «Томлесстрое» пошли на максимальное снижение от мартовской цены только на 5 процентов (объект на ул. И. Черных позволяет – большой объем в одном месте, быстрый срок сдачи).

Зоны большого риска

— Отдельные компании начали, увы, демпинговать – иначе не могу назвать предложения по цене ниже 30 тысяч рублей за «квадрат». Считаю это очень опасной игрой – можно ошибиться в своих силах, не просчитать неожиданные издержки. А эти издержки, как показывает опыт, нередко достигают 40 процентов разницы между предполагаемой в начале строительства ценой квартиры и ее конечной ценой. (Возьмите, например, только затраты на стройматериалы – цемент с прошлого года подорожал почти вдвое, кирпич – на 50 процентов, металл – на 50-70 процентов).

Вообще, хочу дать совет читателям: сегодня надо с особым вниманием подходить к обещаниям дешевых квадратных метров — понимать, что есть зоны высокого риска. Во-первых, это большой срок строительства, заложенный в договоре. Например, 3 года. Почему надо строить так долго? Нормальный срок строительства дома – год. (Есть примеры, когда и быстрее строят.) Во-вторых, цена: в центре города она объективно не может быть ниже 40 тысяч рублей за квадратный метр, на окраинах – ниже 30 тысяч. Аналитика показывает: без стоимости площадки себестоимость строительства одного «квадрата» составляет 24 тысячи. Плюс коммуникации и снос плюс необходимый для прочности предприятия средний уровень рентабельности плюс банковские проценты – и получаем названные суммы. (Исключение одно: муниципальный заказ, где коммуникации и площадка — бесплатно.)

Надеюсь также на риэлторов, многие из которых высокопрофессиональны и добросовестны, и до сих пор за небольшой процент часто защищали покупателей от недобросовестных продавцов (увы, такие есть всегда).

«Длинные» деньги

Рынок жилья сегодня еще далек от насыщения. Наибольшим спросом пользуются малогабаритные квартиры – родители отселяют своих детей. Прошли те времена, когда считалось нормой проживание трех поколений под одной крышей. Но эти дети скоро вырастут, обзаведутся семьями, своими детьми, и им понадобятся большие квартиры. А сколько еще людей живут в аварийном и ветхом жилье? Кроме этого, социальная норма жилья у нас сегодня 18 кв. м на человека, а в Европе – не ниже 30. И государство поставило задачу строить по 1 кв. м жилья на человека в год.

Так что у строителей еще есть поле для деятельности. На многие годы. Но строительной отрасли (как и всей промышленности) нужны «длинные» деньги. Сегодня те строители, которые имеют доверие у банков, чувствуют себя лучше. Но этого недостаточно: нужна программа господдержки строительства жилья, и деньги на это у государства есть.

Люди состоятельные будут покупать квартиры по любой цене. Для бюджетников, для молодых семей должны быть программы субсидирования процентов по ипотечным кредитам. Для многодетных и малообеспеченных семей должна быть программа социального жилья. Для стимулирования рождаемости – программа погашения части кредита за каждого ребенка.

Власть на местах хорошо это понимает и уже действует в этом направлении в пределах своей компетенции. В Томске принята программа по субсидированию части процентной ставки по ипотечным кредитам. По ряду деталей, мне кажется, что и в Москве уже думают над господдержкой жилищного строительства. (К тому же строительная отрасль – это локомотив всей экономики. Не думаю, что перспектива выбрасывания на рынок труда пятой части рабочих рук России – именно столько занято в строительстве и смежных отраслях с членами их семей – не тревожит правительство.)

Словом, строителям сегодня тяжело – не хватает оборотных средств, но компании, пользующиеся доверием у банков, а не восполняющие свои потери путем разрушения всего рынка жилья, сделают все, чтобы проблемы строителей не отразились на дольщиках и инвесторах. Уверен, что надежные компании с честью выйдут из сложившейся ситуации.

Лирическое вступление

— Думаю, я был первым советским школьником, оказавшимся на атомоходе «Ленин», — начал свое выступление на недавнем заседании СМИ-клуба директор НИИ медицинской генетики Валерий Пузырев. — Я жил в поселке под Мурманском, где была стоянка атомохода. Моего отца, морского офицера, хорошо знавшего командира корабля, пригласили на экскурсию. Он, разумеется, захватил с собой меня и моих друзей-мальчишек. Правда, ему говорили: «Сюда детвору лучше не водить, давайте мы пройдем, а ребята пусть на палубе подождут». И вполне обоснованно. Ведь уже после одной ходки на Таймыр треть состава списывали с корабля. Сейчас атомоходов у нас стало больше, а состав команды не меняется с таким ритмом. Я хочу сказать, что при хорошей организации опасности нет.

Таким образом Валерий Павлович перешел к основной теме обсуждения: здоровье населения на территориях, прилегающих к объектам атомной энергетики. Ответить на вопросы журналистов организаторы СМИ-клуба пригласили виднейших ученых-врачей Томска: директора НИИ кардиологии, академика РАМН, профессора Ростислава Карпова, ректора СибГМУ, академика РАМН, доктора медицинских наук, профессора Вячеслава Новицкого, директора НИИ онкологии, члена-корреспондента РАМН, доктора медицинских наук, профессора Евгения Чойнзонова и директора НИИ медицинской генетики, академика РАМН Валерия Пузырева.

Томичи болеют меньше

Самые масштабные исследования влияния ядерно-химического производства на здоровье населения проводил НИИ генетики. По заказу СХК. Однако медики заверяют: исследования — объективные, все материалы проверены не только томскими генетиками, но и московской лабораторией, а также коллегами из Великобритании.

На вопрос, есть ли в Томске генетические аномалии развития, Валерий Пузырев ответил, что аномалии есть, но их частота небольшая — примерно 20 промилле. Если в Томске рождается 10 тысяч ребятишек, то подвержены этим аномалиям 200. В Мексике эта частота в два раза больше, в Прибалтике — 10 промилле, в Европе — 10-18, а в Подмосковье — 30-40. Сотрудники НИИ «мониторят» генетическое здоровье томичей постоянно, и могут, как выразился директор института, подтвердить «отсутствие вреда».

Не рождать тревоги

Валерий Пузырев считает, что противниками строительства АЭС движет необоснованный страх, а на самом же деле атомная энергетика безопасна:

— С теоретической точки зрения риск от воздействия тех доз радиации, о которых мы говорим и какие могут быть при обычной деятельности атомного производства, небольшой.

Ректор СибГМУ Вячеслав Новицкий заявил, что не видит в строительстве станции угрозы для здоровья томичей:

— Есть патогномонические признаки лучевого поражения, характерные только для радиации, — объяснил Новицкий. — Я не знаю в Томске ни одного человека с такими проблемами. Я коренной житель Томска в пятом поколении, у меня здесь сын и внук, и я не камикадзе, чтобы поднимать руку за то, что может в конечном итоге принести вред моему внуку. В этой связи нужно быть предельно прагматичным. И скажу честно: я не берусь сказать, что строительство АЭС несет в себе реальную угрозу здоровью населения Томской области.

Впрочем, директор НИИ онкологии Евгений Чойнзонов возразил, что, как ни крути, излучение опасно. Когда проводили исследования по поводу взрывов на Семипалатинском полигоне, у жителей Алтайского края уровень заболеваемости раком щитовидной железы и раком кожи оказался в два раза выше, чем в среднем по Сибири.

— Опасность подтверждена и многочисленными техногенными катастрофами на атомных производствах. Величайший пример — чернобыльская трагедия. С 1993 по 2003 год в Брянской области было зафиксировано 226 случаев рака щитовидной железы у детей. Причем 112 злокачественных опухолей радиационно редуцированы — это доказали исследования специалистов МАГАТЭ, — напомнил Чойнзонов. — Но тут нужно сделать оговорку. Все зависит от дозы, срока действия ионизирующего излучения. Работники АЭС эти опасные дозы не получают. И я согласен со своими коллегами: рождать страх в глазах общества, что ионизирующее излучение — синоним опасности развития злокачественных опухолей — это неправильно.

Стресс «запускает» мутации

Гораздо опасней, считают ученые, наши химические производства. Если в центре города на хладокомбинате взорвется емкость с аммиаком, это будет серьезнее, чем авария на реакторе. И когда мы видим столб дыма над ГРЭС после сжигания угля и черный снег вокруг (прямой канцероген!), это несоизмеримо опаснее, чем атомное производство в 30 километрах от города. И также воздействует на структуру ДНК.

В своих недугах, по мнению врачей, зачастую люди виноваты сами: причина 90 процентов случаев смертности — хронические заболевания, вызванные нездоровым образом жизни: курение, алкоголизация, высокий уровень холестерина в крови, малоподвижный образ жизни. А запускают режим развития многих заболеваний многочисленные стрессы…

В ходе дискуссии ученые не раз вспоминали насыщенные атомными станциями Японию и Францию: мол, нам бы добиться такого здоровья, как у японцев, которые на 20 лет дольше нас живут.

Не страшны землетрясения и взрывы

— Я знаю, что в тех чрезвычайных ситуациях, которые могут возникать на атомных объектах, причиной всегда является не само атомное производство, а человеческая халатность. Нет науки более точной, чем атомная физика и нет структуры более жесткой, чем атомное производство, — сказал Вячеслав Новицкий.

Реактор, который планируется построить в Томской области, по шкале МАГАТЭ — самый безопасный из существующих сегодня в мире. Устроен он так, что может сутки работать без вмешательства человека. За это время интегральная система управления будет потихоньку гасить реактор и полностью остановит его.

— Реактор может выдержать прямое падение самолета, будь это «Ту-154» или 20-тонный бомбардировщик, а также 7-балльное землетрясение, — рассказал первый замгубернатора Сергей Точилин. — И даже если взорвать 60 вагонов взрывчатки, здание не разрушится. И потом, даже если что-то случится, выхода радиации из корпуса не произойдет.

Мало того, в случае вероятной аварии проектировщики не считают необходимыми эвакуацию населения и проведение защитных мероприятий, потому что санитарная зона реактора 600-800 метров, то есть пределы самого завода. Сам реактор будет находиться на расстоянии 45 километров от Томска, в северной части ЗАТО Северск.

Сергей Точилин подчеркнул, что все процедурные мероприятия, которые полагается провести при строительстве АЭС, сегодня выполняются. Продолжаются инженерно-изыскательские работы по выбору площадки. Сейсмотектонические исследования ведутся в 32 точках. Исследуются грунты до ста метров глубиной, их инженерное состояние.

Кто хочет в «лапотную Русь»?

На конференции неоднократно упоминалась и экономическая сторона строительства АЭС. Главный вопрос, на который должны ответить томичи, по мнению ученых: что мы будем делать без этой станции? И тут же вспомнили депутата Верховного Совета СССР писателя Василия Белова, который на заседаниях призывал: «Назад, в лапотную Русь!» Хотим мы или нет, производство растет, а наша область до сих пор остается энергозависимой. Нужно понимать, что, пока мы покупаем энергию и пока нет альтернативных ее источников, цены продолжают расти.

— В этом году мы производили 48 процентов электроэнергии, — объясняет Сергей Точилин, — в следующем году эта доля составит уже 38 процентов (из-за вывода из эксплуатации реакторов СХК), значит, 62 процента придется покупать на внешнем рынке, где мы никак не можем воздействовать на цену. Планируется провести переговоры с правительством и Госдумой РФ о применении льгот для населения, проживающего в районе строительства АЭС.

В рамках работы СМИ-клуба был презентован сайт, посвященный развитию атомной энергетики в Томской области. Он содержит данные о проекте создания на территории области нового энергоисточника, рассказывает об этапах его реализации, о потребностях региона в энергии, предполагаемые варианты размещения нового объекта. Для осуществления обратной связи предусмотрен раздел «Задать вопрос», где можно получить ответ на любой вопрос, связанный с развитием в области атомной энергетики. Адрес сайта — www.aes.tomsk.ru

Заметки по поводу дополнительной диспансеризации

Недавно в администрации Томска прошел «круглый стол», посвященный дополнительной диспансеризации. Проблема, с одной стороны, проста, с другой – достаточно необычна. Есть деньги (около 25 миллионов рублей). Есть врачи, готовые эти деньги с пользой для общества заработать. Но нет, точнее, очень мало желающих пройти дополнительную диспансеризацию. На начало августа в Томске план был выполнен только на 18 процентов. Получается, для того, чтобы справиться с планом, городские медики должны теперь работать в авральном режиме, чуть ли не в две смены. При условии, что томичи вдруг загорятся идеей диспансеризации.

План и смысл

Вопрос, почему люди не идут, на «круглом столе» почти не обсуждался. Но можно было понять, что главные беды – традиционно варварское отношение россиян к собственному здоровью (в значительной степени имеет место), а также в равнодушии руководителей предприятий и организаций. Мол, если бы руководители как следует нажали на своих подчиненных да еще показали личный пример, то диспансеризация прошла бы без сучка без задоринки. Прозвучало даже предложение принять соответствующий закон.

Традиции административного восторга у нас богатые, и заставить людей что-то сделать гораздо проще, чем убедить: быстро, минимум усилий. А главное — не нужно выявлять и решать объективные проблемы — тормозы диспансеризации. При таком подходе план по диспансеризации выполнить можно, собственно диспансеризацию – вряд ли…

Другой путь – убеждение – сложный и требует новых подходов, которые плохо приживаются на российской почве. Во-первых, нужно научиться пропагандировать заботу о собственном здоровье. Во-вторых, рассказать сотням тысяч людей, зачем нужны медицинские осмотры. В-третьих, организовать эти осмотры таким образом, чтобы люди не тратили время в очередях. И в-четвертых, сделать их по настоящему полезными, не для галочки.

Имитация и реальность

Многим, думаю, помнятся профосмотры советских времен: «закройте правый глаз, а теперь левый», «дышите — не дышите», лихорадочное тыкание фонендоскопом, толпы людей, которые бегали из кабинета в кабинет… Врачебно-индустриальный конвейер.

Словом, прав Михаил Чиняев, руководитель Томского управления Росздравнадзора: безупречное качество медицинских осмотров само по себе — мотивирующий фактор. Люди хорошо понимают, где заботятся об их здоровье, а где имитируют эту заботу. Если врач не просто пишет в медицинской карте «здоров», а реально пытается оценить состояние здоровья пациента — лучшей рекламы для прохождения дополнительной диспансеризации не придумать.

Еще, по словам Чиняева, бывает так: медики обнаружили какие-то проблемы со здоровьем у пациентов, но никаких дальнейших действий (например, дополнительных обследований) не предпринимают. Виной тому не столько халатность, сколько перегруженность участковых врачей. На каждого из них сейчас 1 700 прикрепленных граждан: их запомнить нельзя, не то что оценить их здоровье. Да еще медосмотры, превращающие работу в бесконечную суету.

Возможно ли ввести дополнительные ставки врачей, отвечающих за диспансеризацию, – решать местной власти.

Опыт убеждения

Власть и медики все время призывали средства массовой информации в союзники. Но на моей памяти не так уж много случаев, когда сами медики проявляли инициативу и обращались в газету с предложением к томичам пройти профилактические осмотры, да еще и бесплатно. Возможно, времена изменились. Посмотрим.

Еще Юрий Исаев, заместитель председателя гордумы Томска, обещал переговорить с коллегами-депутатами о том, чтобы выделить деньги на социальную рекламу. Хорошая идея. Пусть эти средства будут весьма скромными. Но зато власть, медики и СМИ получат новый опыт продвижения общественно полезных инициатив. Опыт убеждения.

Алексей ТРОФИМОВ,

главный редактор

В статье одного из социологов о снижении смертности в период «усиленной борьбы с алкоголизмом» увидел любопытные данные. Оказывается, когда административные ограничения были сняты, смертность повысилась в первую очередь за счет тех, кто и раньше пил достаточно много. То есть когда людям дали возможность полностью реализовать свои желания, они это сделали. Из этого факта эксперты делают разные выводы. Одни говорят о необходимости «сухого закона». Другие – о том, что внутренняя мотивация человека гораздо важнее внешних ограничений.

Наша справка

Дополнительной диспансеризации подлежат все работающие граждане, застрахованные в системе ОМС, всех организаций независимо от организационно-правовой формы и формы собственности.

В этом году увеличен норматив затрат на проведение дополнительной диспансеризации на одного работающего гражданина: с 540 до 974 рублей, в 2009 году он составит 1 042 рубля. Диспансеризация предполагает бесплатную консультацию врачей-специалистов: терапевта, акушера-гинеколога, невролога, уролога (для мужского населения), хирурга, офтальмолога, эндокринолога. В рамках диспансеризации, как и в предыдущие годы, проводятся бесплатные лабораторные и функциональные исследования: клинический анализ крови, клинический анализ мочи, исследование уровня холестерина крови, исследование уровня сахара крови, электрокардиография, флюорография (1 раз в 2 года). Кроме того, в диспансеризацию дополнительно включены исследования уровня холестерина липопротеидов низкой плотности сыворотки крови, уровня триглицеридов сыворотки крови, онкомаркер специфический СА-125 (женщинам после 40 лет), онкомаркер специфический PSI (мужчинам после 40 лет), маммография (женщинам после 40 лет).

СОЦИАЛЬНАЯ РЕКЛАМА: ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

Материалы американской социальной программы, направленной на повышение информированности населения об онкологических заболеваниях (кожи, горла, простаты, груди).

Один слоган на всех плакатах: «Диагностировать рак сложно. Без нашей помощи это действительно сложно. Но без вашей помощи это невозможно».

Во сколько миллионов власти и либеральный бизнесмен оценивают историческую память народа?

Суд Cоветского района Томска признал подвал, в котором расположен мемориальный музей политических репрессий «Следственная тюрьма НКВД» (пр. Ленина, 44), собственностью предпринимателя Игоря Скоробогатова. Cоздатели музея, сопредседатели общества «Мемориал» Василий Ханевич и Борис Тренин, находятся в огромной тревоге – боятся, что музей будет безвозвратно потерян.

Юридически и на словах

Все основания для ожиданий самого худшего – фактически ликвидации музея – у «мемориальцев» есть. Пункт первый судебного решения признает подвал, где расположен музей, собственностью Скоробогатова. А второй пункт гласит: в соответствии с исковым заявлением бизнесмена «обязать ОГУК «Томский областной краеведческий музей» освободить переданные ему в безвозмездное пользование… указанные нежилые помещения» (выделено автором)…

— Скоробогатов не раз говорил нам, что не собирается выселять музей. И в четверг, после решения суда, подтвердил это в эфире ТВ-2. Но одно дело – слова, а другое – юридическое решение суда, — сказал «ТН» директор музея Василий Ханевич.

Чтобы полно и точно понять сказанное Ханевичем, нужно пояснить историю взаимоотношений создателей музея, бизнесмена и томских властей.

Политическое решение

Несколько лет назад жилой дом на Ленина, 44 находился в аварийном состоянии – крыша протекала, канализация ветхая и т.д. и т.п. Дом был в муниципальной собственности, а денег на его капремонт в городском бюджете, как обычно, не было. В русле модного тогда (и сегодня) течения привлекать частных инвесторов для сохранения исторического центра города, власти приняли решение восстановить дом именно таким образом. Решение, разумеется, было не формальным, а, как говорится, политическим.

Так появился влиятельный бизнесмен Игорь Скоробогатов. Он постепенно купил большинство квартир дома, предоставив их владельцам другое жилье. (На момент подачи иска в суд из 812, 8 кв. метров общей площади дома Скоробогатову принадлежали 486,5 «квадратов» — владельцы нескольких квартир отказались их продавать). Бизнесмен провел капитальный ремонт дома, в ходе которого перевел выкупленные им квадраты в разряд нежилых помещений. (Полагаю, на это изначально было то самое политическое разрешение власти — торгово-офисные площади в центре города куда более экономически эффективны, нежели жилье).

Итоги ремонта

Разумеется, ремонт был невозможен без капитальной переделки подвала – ветхие дырявые коммуникации были расположены там. Итоги ремонта для музея стали бело-черными.

— Мы получили музей поистине европейского уровня – не стало текущих труб, поставлены новые окна, сделан отличный выход в сквер и т.д. и т.п., — любые экскурсии и делегации теперь можем встречать без стыда. В общем, Скоробогатов все по уму сделал, — называет плюсы Василий Ханевич и переходит к минусам, — Расплатой за это стало то, что музей отдал Скоробогатову 100 кв. метров подвала (там сейчас интернет-кафе), которые нам самим очень необходимы.

Всего площадь подвала около 300 кв. метров. Ханевич называет произведенный обмен вынужденной мерой. А я сомневаюсь, что обмен был эквивалентным по цене.

Молчание власти

— Но главное даже не в этом, — сказал «ТН» Борис Тренин, — Главное в том, что с юридической точки зрения музей раньше был в подвешенном состоянии, а после решения суда – в бесправном.

Бесправным же музей стал, как считают «мемориальцы», из-за позиции чиновников.

— Когда решался вопрос с приходом на Ленина,44 частного инвестора, я во всех властных кабинетах отчаянно настаивал: надо, чтобы хотя бы в одном официальном документе было четко записано, что речь идет не об обычном жилом доме, а о совершенно особом доме! Чтобы новый владелец получил право собственности с обязательным обременением – сохранить музей! — говорит Борис Тренин, — Увы, но и чиновники, и депутаты проигнорировали все мои обращения… Если бы такой документ был подготовлен – сегодня это был бы хоть какой-то аргумент для суда…

— Да, это с подачи чиновников ситуация до такого дошла, — солидарен Василий Ханевич и добавляет, — Кстати, сам Скоробогатов говорил нам, что он не против такого обременения!

Возможна трагедия

— Вообще, Скоробогатов всегда держал свое слово (а мы везде называем концерн «Нокс» генеральным спонсором музея), — подчеркивает Ханевич и продолжает, — но вопрос же в другом! Допустим, Скоробогатов выставит высокую цену аренды или вообще продаст весь дом другому собственнику, уже не обремененному никакими моральными обязательствами! И тогда… это будет трагедия: мемориальный музей – совершенно особая вещь, наш музей просто невозможен в другом месте!

Ханевич не преувеличивает: представьте – Бухенвальд продать кому-то, а памятник жертвам нацизма сделать в другом месте – новодел… Кстати, «Следственная тюрьма НКВД» — единственный в России музей такого рода, расположенный в историческом месте.

— И я не уверен, что наши власти понимают, о чем на самом деле идет речь, — говорит Ханевич, — Отношение к историческим местам – … Например, безвозвратно потерян очень сильный потенциальный проект — мемориал музей поэта Николая Клюева; снесли маленький домик по решению мэра Александра Макарова. Кстати, из Петрозаводска недавно пришло приглашение – они в память о Клюеве проводят всероссийский праздник поэзии, а ведь Томск не меньше в судьбе поэта значил, если не больше…

Мы за ценой не постоим?

Василий Ханевич и Борис Тренин надеются, что городские и областные власти все же осознают всю меру своей ответственности и решат вопрос.

От себя добавлю: это решение не может быть половинчатым, в виде неких неформальных договоренностей — необходимо юридически обязывающее решение по гарантированному сохранению музея политических репрессий от его репрессий в будущем.

Сумма искового требования Игоря Скоробогатова по подвалу – 1,2 млн. рублей. Понятно, что это не рыночная, а балансовая стоимость.

Интересно, во сколько миллионов либеральный бизнесмен, член СПС, оценит историческую память народа?

Интересно, во сколько миллионов оценят историческую память наши власти?

Напомню, человеческую цену этой памяти. По взвешенным оценкам томских историков, в свое время территория области приняла в общей сложности полмиллиона репрессированных. А в целом по стране их число оценивается в 27 миллионов.

P.S. По информации «ТН», в понедельник в «Следственную тюрьму НКВД» придет губернатор Виктор Кресс.

Пестрые клумбы на ул. Шевченко наверняка не раз заставляли прохожих задуматься о том, чьи же это руки с такой любовью и умением создали на небольшом участке три великолепных цветника. В мае нынешнего года имя неизвестного садовника прозвучало на весь Томск. В СМИ сообщили: сотрудник ГИБДД, преследуя угнанный автомобиль, открыл огонь и ранил во дворе жилого дома 67-летнюю Галину Дорохову, садовника компании «Томлесстрой».

В ОКБ женщина провела больше двух месяцев. И сейчас чувствует она себя неважно, да и пуля, оставшаяся в теле, напоминает о роковом выстреле. Несколько дней назад Галина наконец-то покинула больничные стены и вышла на работу.

Пуля-дура

Тот день – 3 мая, когда Галина стала жертвой шальной пули, или, как она сама говорит, «халатности майора ГИБДД», женщина вспоминает с неохотой: во-первых, не известно, как в дальнейшем отразится на здоровье ранение, во-вторых, Дорохову возмущает ход расследования уголовного дела.

— 3 мая около 19 часов вместе с другими пенсионерками вышли во двор, чтобы убрать территорию, и услышали выстрелы. Подумали: фейерверки кто-то запускает. Но вдруг видим: из-за гаража вылетает «жигуленок», за ним, стреляя, бежит гаишник. Первая мысль – какой риск — стрелять во дворе жилого дома, где находятся пенсионеры и дети! После восьмого выстрела, когда пуля угодила в меня, я уже ничего не помнила.

Придя в себя после семичасовой операции, Галина узнала: пуля, пройдя через желудок, задела плевру, по касательной – печень и затаилась между 11-м и 12-м позвонками — как раз напротив сердца.

— Кусочек металла до сих пор во мне: врачи сказали, что вынимать его пока рискованно. Возможно, зимой, если мое состояние наконец-то станет стабильным, врачи решатся извлечь пулю. Инородное тело, конечно, дает о себе знать, тем более соседствуя с сердцем – оно у меня и так больное. Надо же, — разводит руками Галина, — в феврале отказалась от операции на сердце, а в мае меня подстрелили. Жизнь все-таки уложила на операционный стол.

Суд да дело

— Все спрашивают: «Как движется уголовное дело?» Да никак, — продолжает томичка. – Заминают потихоньку. К примеру, соседи, ставшие свидетелями ранения, видели, как после ЧП на место приехали три машины ГИБДД: сотрудники спешно собирали гильзы, оставив к прибытию оперативников и следователя лишь две. Зачем? Чтобы в будущем заявить: майор произвел лишь пару-тройку необходимых выстрелов. Стреляли 8 раз! А когда я лежала в больнице, ко мне пришли из УВД со словами, мол, отнеситесь с состраданием к майору — ему же всего полгода до пенсии осталось… А мне куда – на кладбище?! Я не жажду крови, но УВД должно отвечать за тех людей, которые нарушают элементарные правила безопасности. В ближайшее время подам в суд на УВД. Мое здоровье серьезно подорвано: обследования, лекарства. Думаю, вполне справедливо, если оплачивать эти вынужденные для меня расходы будет УВД.

— К каждому цветочку нужно по двести раз наклониться – полить, подкормить, подрыхлить, — говорит Галина Дорохова. – Когда пришла в свой «огород» после выписки из больницы, первое, что сказала цветам: «Давно не виделись», и теперь каждый день рассказываю им о том, как провела месяцы без их компании. Тем для разговоров много накопилось…

— Это второе в моей жизни ЧП, — рассказывает Галина. – В 1971 году попала в ДТП: на легковушку наехал ЗИЛ (водитель его был пьян). Тогда шансы на жизнь были минимальными, но выкарабкалась: с тех пор у меня два дня рождения – 28 сентября отпраздную и 68-летие и 37-летие (как второе рождение после ДТП), получается, есть и третья дата – после выстрела…

Солнечная республика Ирины Смоляк

Входит в редакцию по-свойски, как раньше. Справляется о новостях. Такая же цветущая, только, кажется, чуточку помолодевшая Ирина Смоляк приехала в Томск совсем ненадолго – забрать 16-летнего сына. Уже почти год, как сама она перебралась в Бурятию на должность заместителя руководителя республиканской администрации по информационной политике и связям с общественностью.

Тоска наоборот

В октябре 2007-го Смоляк, председатель информационно-аналитического комитета областного департамента по информационной политике и работе с общественностью, уехала в Бурятию по приглашению назначенного президента, а ранее вице-губернатора Томской области Вячеслава Наговицына. Наобум. О бурятских СМИ немного прочитала в Интернете, но шибко в суть не вникала – решила, что разбираться будет на месте. Первые три месяца в Улан-Удэ получились горячее горячего: работать приходилось без выходных, времени на встречи с друзьями почти не оставалось… Когда в январе Ирина приехала в Томск повидаться с родными, возвращаться в Бурятию не хотелось совсем. Сейчас от того нежелания и следа не осталось…

– Привыкла. Освоилась, – объясняет Ирина Смоляк. – Мне нравится моя работа, и кажется, что климат подходит лучше, чем томский. Там меньше дождей, всегда солнце. 330 дней в году в Улан-Удэ светит солнце, представляете? Я на две недели уехала и уже немного скучаю по нашей «солнечной республике»!

Бурятия по-томски

В Улан-Удэ все совсем как в Томске, улыбается Смоляк. Самобытный городок, очень красивый, а в нем – какое-то невероятное скопление талантливых людей. Да и средств массовой информации примерно такое же количество: три телевизионные компании, одна из которых государственная, около десяти газет…

– Мы стараемся сделать так, чтобы взаимодействие правительства со СМИ было как в Томской области, – рассказывает Ирина о своей работе. – Власть там более закрыта. Сейчас встречи с журналистами стали регулярными. Предыдущий президент Бурятии пресс-конференции проводил редко, и, как правило, вопросы и ответы были подготовлены заранее. Президент нынешний готовых вопросов не ждет: даже на самые провокационные отвечает смело. С приходом томской команды в Бурятии вообще произошло много изменений. Депрессивная республика, бюджет которой на 60 процентов дотационный, потихоньку начала оживать. Растут экономические показатели, показатели по демографии, даже отток населения удалось остановить…

– Сравнить курс Бурятии и Томской области можно, – кивает Ирина Смоляк. – Единственное, что времени на решение проблем у нас гораздо меньше.

Интерес со стороны

Одна из заслуг Ирины Смоляк на новом месте – немалый интерес к республике со стороны иногородних журналистов. Во-первых, за счет прошедшего недавно погружения глубоководных батискафов на дно Байкала. Экспедиция «Миры» – событие всероссийского масштаба, а потому и интерес к ней соответствующий. Другой важный момент – международный фестиваль средств массовой информации, который в этом году в Бурятии проходил впервые. Один из его разделов – конкурс «Чужих детей не бывает», посвященный освещению в СМИ проблем социального сиротства, собрал работы не только со всей России, но даже из Монголии. Из азиатской страны в «солнечную республику» приехали 11 журналистов.

На стыке культур

– Вообще, Бурятия – удивительное место, – продолжает Смоляк. – Республика находится на стыке культур. У нас есть целые деревни старообрядцев, которые соседствуют с буддистами, на западе Бурятии – шаманисты, широко представлено казачество… В республике очень много традиций, интересных для приезжих людей. И, кстати, когда проходило погружение «Миров», московские журналисты с этими традициями столкнулись, как говорится, лицом к лицу.

Ирина увлеченно рассказывает:

– Шел проливной дождь, и погружение постоянно переносилось. Есть поверье, что по дороге на Байкал нужно остановиться в условленном месте и побрызгать спиртным, тогда, мол, путешествие будет удачным. Первая группа москвичей прибыла на берег озера как раз к шторму. День шторм, другой… Позвонили людям из второй группы, рассказали об этой легенде и попросили брызгать по дороге как можно больше. Когда они приехали, светило солнышко. Не знаю, как относиться к таким байкам, но для туристов они очень интересны.

О Байкале Ирина говорит с каким-то особенным упоением.

— Это что-то необычное для меня, – признается она.

– Я пока не могу назвать Бурятию своим домом, – немного подумав, добавляет Смоляк. – Мой дом – это Томск. Но Бурятия привлекает меня, и наверное, в первую очередь своей природой. Необыкновенной красоты горы, степи, равнины… А еще мне нравится, что там много талантливых людей.

По статистике, 25 процентов трудоспособного населения Томска занято в промышленной сфере. О проблемах на этом огромном сегменте рынка труда — генеральный директор ОАО «Сибэлектромотор», депутат гордумы Томска Кирилл Новожилов.

Спрос выше предложения

— Кирилл Львович, года полтора назад, обсуждая с «ТН» концепцию развития Томска, вы одной из серьезных проблем назвали тяжелое состояние профтехобразования. За это время немногое изменилось?

— Нельзя сказать, что профтехобразование не продвинулось совсем – в противном случае сегодня вообще была бы кадровая катастрофа. На уровне области принята неплохая программа возрождения двух училищ машиностроительного профиля. Было предложение создать одно училище, но решили, что нужно два: для конкуренции в образовании — в зависимости от того, что они будут предлагать, мы их и будем финансировать.

— Мы – это кто?

— Основные средства дает федеральный бюджет, что подчеркивает важность проблемы. Предусмотрено софинансирование из областного бюджета и со стороны ведущих предприятий Томска. Думаю, добьемся софинансирования и из городского бюджета. Помимо финансовой поддержки предприятия гарантируют предоставление рабочих мест для прохождения практики — на новом оборудовании. А это, замечу, непросто – оно активно задействовано в производстве.

— Как быстро будет отдача?

— Это инертный процесс. Дай бог, если что-то изменится через 5 лет: профтехобразованию нужно понять конъюнктуру рынка, нам всем надо заниматься пропагандой – поднять престиж рабочей профессии. К тому же спрос по-прежнему опережает предложение — промышленность развивается гораздо быстрее, нежели профтехобразование.

Миграционные потоки

— Итак, создание современного рабочего класса – вопрос времени. А что сегодня? Говорят, с трудовой дисциплиной не все ладно на многих заводах. А вы, говорят, объявили борьбу с пьянством?

— Увы, это явление всегда было. И если на одних предприятиях руководство испокон веков с пьянством боролось, на других – молчаливо его использовали. Я очень жестко с пьянством борюсь – какой бы ни был специалист. За два месяца человек 10 уволили. Знаете, раньше у многих управленцев была такая идеология: мол, работник «попался на водке» и становится заложником – будет отрабатывать. По сути, это рабская технология организации труда, и ничего хорошего она не несет: некачественная продукция, невозможность прогнозирования (завод – большая система). В общем, как раковая опухоль – лучше один раз вырезать.

— Еще есть информация, что идет большая миграция специалистов с завода на завод.

— Это так. Связано это и с дефицитом кадров, и с тем, что предприятия с разной скоростью развиваются. На каком-то заводе рост производства и, как следствие, дефицит кадров — он вынужден поднимать планку по предложению зарплаты. Естественно, люди перетекают туда. Другие предприятия, понимая, что серьезно теряют от ухода специалистов, тоже вынуждены поднимать зарплаты…

— И это называется рынком труда.

— Да. Но наблюдается и плохая тенденция — рост заработной платы опережает рост производительности труда.

Маленькие и большие

— Конкуренция только между крупными заводами?

— Многие малые предприятия занимаются производственной деятельностью и участвуют в борьбе за кадры. Вообще, я разделяю малые промышленные предприятия на две части. Есть сильные: в основе хорошая идея и узкая направленность производства, которая не интересна крупным заводам. Такие МП имеют будущее. И есть другие: просто копируют то, что делают заводы — в свое время несколько специалистов ушли с крупных предприятий, организовали в «сарае» производство. У таких перспектив нет. Пока они выигрывают в борьбе за кадры за счет двух вещей: не вкладывают деньги в обучение (в перспективу) и экономят на налогах (пресловутые «серые» зарплаты и т.п.). Однако это временное явление.

— Про «серые» зарплаты – люди в большинстве мало думают о пенсии, социальных гарантиях.

— Это, увы, правда. И переломить эти настроения трудно. Но движение есть. Показательно, что многие люди возвращаются из тех же МП на заводы. Вообще, есть два типа поведения. Более взрослые люди, как правило, считают завод залогом своей социальной стабильности и остаются на предприятии. А молодые не очень опытны (как в профессии, так и в жизни), и для многих решающий фактор один – деньги, и сегодня! А что завтра – не думают…

— А что завтра, если они на завод идут?

— Помимо социальных гарантий любая крупная компания может предложить гораздо больше перспектив карьерного роста. Особенно в нашем случае: в силу провала в промышленности в 1990-е годы сегодня на предприятиях мало людей среднего, 35-40 лет, возраста – по многим специальностям ниши заполнены плохо, и это дополнительный шанс быстрого карьерного роста для молодежи. И я этот процесс буду подталкивать, особенно в части технологических должностей – технологи, начальники производств.

Нефтяные и иностранные

— Нефтегазовый сектор сильную конкуренцию составляет?

— Предприятия этого сектора – локомотивы (что бы ни говорили про инновации), у них другие возможности за счет конъюнктуры — цены на нефть растут, а затраты на производство-то прежние. А люди, понятно, ориентируются на цифры: начинают говорить про зарплату в 35-40 тысяч, забывая при этом о весьма специфических условиях труда – вахта на севере, на свежем воздухе, так сказать.

Вообще, нефтегазовый сектор — один из краеугольных факторов конкурентоспособности томской промышленности, один из факторов в вопросе привлечения инвестиций. Пример: в Томске и Самаре есть предприятия одного профиля — в Самаре рабочие устраивают забастовку, требуя зарплату в 10 тысяч рублей, а на томском предприятии она – 20 тысяч. Куда легче привлечь инвестиции?

— Начнется строительство АЭС, и кадры…

— Думаю, в целом АЭС принесет промышленности Томска больше выгоды – в части получения электроэнергии, поставки материалов и оборудования. Повышение деловой активности региона увеличит капитализацию предприятий. Но с кадрами вы правы – строительство АЭС вызовет отток специалистов с предприятий.

— Томские строители все больше привлекают гастарбайтеров.

— Для нас это тоже актуальный вопрос. Строительство в силу своей специфики идет первым: у строителей на многих работах квалификация требуется ниже, чем в машиностроении, строителям гораздо проще решить вопрос с временным жильем. Наш небольшой опыт использования рабочих с одного из машиностроительных заводов Узбекистана выявил как плюсы, так и проблемы. Да, могут круглосуточно работать – идти им некуда, поэтому производительность высокая. Но очень тяжело переносят зиму. И не любили их – в коллективе появляется раздражение. Сейчас у нас гастарбайтеров нет, но будем этим заниматься – жизнь заставляет.

Перекосы

— Какие специалисты больше всего нужны?

— Современные технологи – и для машиностроения, и особенно для литейки. Дошло до того, что сейчас нанимаем итальянского специалиста. Конструкторы нужны, специалисты в организации производственных процессов – мастера, начальники цехов. Из рабочих специальностей – операторы ЧПУ, токари-карусельщики. Последних сегодня нигде не учат, и толковые токари много получают.

— Сколько?

— Высшую планку не скажу – от работы зависит. А минимум, чтобы нормального токаря взять, надо не меньше 25 тысяч предложить. И не идут… Перекос на рынке – инженеров (часто не очень хороших) завалом, а токарей никто не готовит.

— По-прежнему много людей с высшим образованием идут на рабочие специальности?

— Немало. А если высокооплачиваемое место и хорошее оборудование, то много с высшим образованием. Хотя там должен работать человек с хорошим средним профтехобразованием. Но вообще разные случаи. Приходит довольно амбициозный человек после вуза, целенаправленно устраивается на рабочую специальность, но объясняет: хочу все снизу пройти, чтобы затем реальные знания помогли продвинуться. А бывают и другие: я-де закончил крутой вуз, всем умею управлять, дайте мне зарплату 50 тысяч…

Конкуренция и социальная ответственность

— Какова средняя зарплата на «Сибэлектромоторе»? Темпы повышения?

— В июле — 16 700 рублей. Разработана стратегия поэтапной индексации зарплаты: приоритетное право у тех, кто создает наибольшую добавленную стоимость. И в любом случае размер индексации больше инфляции.

— А социальная ответственность бизнеса?

— Я не согласен, когда говорят, что социально ответственный бизнес – это строительство ведомственного жилья, детских садов и баз отдыха. Такое могут позволить себе лишь те, кто деньги не считает. Социальная ответственность – это правильное распределение добавленной стоимости между собственниками предприятия, управленцами, работниками.

— У нас, в стране и области, большой разрыв между богатыми и бедными.

— Следствие перекоса экономики в сторону нефтегазового сектора и того, что еще очень плохо сформировался рынок труда.

— В городской программе развития промышленности записано, что средняя зарплата в промышленности к 2015 году увеличится до 40 тысяч…

— Это реально. Эта цифра чуть выше сегодняшней зарплаты в промышленности Восточной Европы, а экономика – сообщающиеся сосуды. И условия выполнения задачи понятны – модернизация производства, соответствующий рост производительности труда, – мы должны быть конкурентоспособными.

Вопросы задавали журналисты редакции. Подготовил Александр БУДЯНУ

Во вторник, 19 августа, на Новособорной площади прошла акция томского отделения ЛДПР. Активисты партии выступали против действий грузинской армии в Цхинвали и требовали казнить президента Грузии Саакашвили. Для него либерал-демократы изготовили гроб и предлагали томичам вбить в него гвозди.

Прогуляться на Новособорную и вбить гвоздь в крышку театрализованного гроба – это, конечно, очень патриотично. И еще очень забавно и легко. А если серьезно?

Саакашвили, безусловно, должен понести ответственность за трагедию Цхинвали. Россия, которую обязывал миротворческий мандат, безусловно, не могла промолчать. Но все ли правильно сделали? Почему в итоге Россия оказалась в сложной ситуации – и во внешнеполитической, и во внутриполитической?

Да, действия Саакашвили можно сравнивать с тем, за что в Гааге судили президента Сербии Милошевича (война в Хорватии, Косово) и теперь будут судить лидера боснийских сербов Караджича (осада Сараево, убийства в Сребренице). И если 150 российских следователей найдут в Южной Осетии документальные подтверждения геноцида, то можно, как и предложил президент Франции, обращаться в международный суд. Но все чаще приходится встречать утверждения (и аргументы) авторитетных общественных организаций (например, «Мемориал»), что цифра в 1600 погибших сильно преувеличена. Заявляют, что документально пока подтверждена гибель 44 мирных жителей. (В следственном комитете при прокуратуре РФ несколько дней назад заявили о 133 убитых). Безусловно, это очень большие цифры – это трагедия. Но зачем изначально-то было о тысячах?

При этом критики России все чаще говорят о сопоставимых жертвах среди грузинского населения. Да, эти утверждения так же требует серьезных доказательств, но саму почву для разговоров Россия дала… (Многие критики так же не преминули напомнить действия России в Чечне в 1994-95 и 2000-01 годах. Грузия, кстати, официально тоже проводила операцию «по наведению конституционного порядка»).

Мы, конечно, в ответ критикам, говорящим о непропорциональном применении силы, легко можем напомнить, как США прилетели за тридеведь земель и сначала гуманитарно бомбили города Сербии, а потом признали независимость Косово. Мы можем напомнить, что Лавров предупреждал, что США создают прецедент. Но, во-первых, если американцы тогда были не правы, то мы сегодня – ? Во-вторых, все это – тропинка к холодной войне. И, возможно, больше – к изоляции. (Нас же кроме Кубы никто не поддержал). Патриотам оно, может, и в радость, а большинству граждан?

А во внутренней политике? Вот считается, что мы в свое время в Чечне все правильно сделали, и сейчас там почти все хорошо. Но вопрос великим провинциальным патриотам: хотите в Грозный на постоянное место жительства? А что – такой же субъект Федерации как и Томская область. (Да что Грозный, в Ингушетию на ПМЖ хотите?) Увы, как я наблюдаю, если уезжают – или в Москву или на Ставрополье. И огромные расходы – ВВП регионов Кавказа мизерный, 90 процентов дотаций из федерального бюджета.

Теперь еще и Южная Осетия? Поедете туда (моря нет, кусок гористой местности) хотя бы в отпуск? А в Грузию (море, «Киндзмараули», сациви) поедете? Или отчего-то выбираете Турцию и Египет? А так же доллары и евро?

Патриотом нужно быть, но… Мне понравилось как в начале прошлой недели губернатор Хакасии Алексей Лебедь ответил на ура-патриотические призывы местных коммунистов:

— Я против однозначных решений, против немедленной организации митингов в территориях. Уже были в истории случаи, когда по просьбам трудящихся вводили войска в Финляндию, Украину. По прошествии времени стало ясно, что это не очень хорошие решения. Надеюсь, те меры, которые на сегодняшний день принимает руководство нашей страны, продуманы и взвешены. Главные меры – чтобы наши солдаты не гибли. То есть надо прекратить войну. Война – это самое последнее дело в решении политических задач. Ну, а наша с вами задача в глубоком тылу – обеспечивать права граждан.

Среди сосредоточенно трудящихся мужчин-резчиков в глаза бросается фигура женщины, также вырезающей что-то на доске.

— Вы единственная женщина-резчик на празднике топора?

— Единственная в области! – смеется Татьяна Богомолова, не отрываясь от работы над узором: на ее доске через два с половиной дня должен появиться петух.

Узоры резчики, участники конкурса, выбирают сами. Работа даже на первый взгляд тяжелая, не слишком подходящая для женских рук.

— Уже 27 лет этим занимаюсь, — пожимает плечами Татьяна. – Сейчас работаю преподавателем резьбы по дереву в лицее № 20. Жаль, что интерес у молодежи пропадает: после девятого класса к нам идут, а после одиннадцатого – уже два года недобор.

Сама Татьяна не пожалела о выборе профессии:

— Пришла по незнанию, а потом затянуло. После школы поехала на Загорскую фабрику игрушки, они тогда выпускали деревянные игрушки, хотела тоже делать такие же. Попала… в училище в городе Таруса. Все сразу стало нравиться, полюбился материал. Поняла — это то, что мне надо. После окончания работала во Владимире (там тоже много деревянного), с замечательными мастерами. Но замучила ностальгия: вернулась в Томск.

Сейчас для меня это и работа, и хобби, и «дополнительный хлеб» — делаю работы по заказу: скульптуры, прорезную резьбу… А дома моего немного, сапожник без сапог. Конечно, есть неприкосновенные работы, но в основном все, что делаю, сразу дарится.

Поддержать Татьяну Богомолову пришла подруга: вся семья на работе. Присоединилась и стайка болельщиков. Ожидания оправдались: у Татьяны второе место, впереди многих мужчин.

За два года ввести минимум 200-300 МВт электроэнергии

Проблема энергоснабжения области в последнее время стала одной из самых обсуждаемых тем – выдвигаются различные оценки, прогнозы, гипотезы… «Томские новости» предложили выступить экспертом по проблеме Николаю Вяткину, в течение многих лет занимавшему должность генерального директора «Томскэнерго», а ныне советнику гендиректора ТГК-11, депутату областной Думы, члену-корреспонденту Академии коммунального хозяйства РФ, доктору электротехники Академии электротехнических наук РФ, профессору кафедры электрических станций ТПУ, автору трех книг по энергетике Сибири, заслуженному энергетику России.

Ждать не можем

— Начну с описания того, как сегодня выглядит энергосистема области. В прошедшую зиму максимум электропотребления превысил уровень 1991 года и составил 1 120 МВт. Электроэнергии в области вырабатывается 460 МВт (45 процентов). При этом энергосистема области разделена на две части: ЛЭП мощностью 500 кВ между севером и югом в свое время проектировалась, но не была построена. Север области получает электроэнергию (140-180 МВт в часы максимальных нагрузок) из Тюмени (Нижневартовская ГРЭС), юг области недостающую электроэнергию получает по двум линиям (500 кВ каждая). Одна — из Кемеровской области (Анжерка), вторая — из Красноярского края (Березовская ГРЭС).

После остановки атомных реакторов на СХК генерация электроэнергии в области сократилась на 438 МВт. Планы по вводу на северской ТЭЦ замещающих мощностей (предполагалось 200 МВт) затягиваются — один блок на 100 МВт в стадии пусконаладки, строительство второго перенесено на 2009 год.

Если раньше ЛЭП из Кемерово и Красноярска вполне хватало для бесперебойного перетока электроэнергии в область, то сегодня в период зимнего максимума обе линии будут загружены полностью – дополнительные мощности подать невозможно, а если одна линия по каким-либо причинам временно отключится, в области надо будет вводить ограничение в размере примерно 300-360 МВт.

Еще один принципиальный фактор: 17 лет по всей стране, в том числе и в Сибири, фактически не вводились новые генерирующие мощности, и в последние годы в связи с ростом промышленности (особенно энергоемкой — алюминиевой) Западная Сибирь из некогда энергоизбыточной превратилась в энергодефицитную. Тюменская система уже такова (настаивают, чтобы мы вводили свои генерирующие мощности), по прогнозам объединенного диспетчерского центра (ОДУ) Сибири, их система станет дефицитной в ближайшие год-два.

В итоге в эту зиму область входит фактически без резерва – не только по электроэнергии, но и по теплу. А в ближайшие два года нужны новые мощности, иначе энергетика станет тормозом и для развития экономики, и в социальной сфере. То есть ждать до 2017 года, когда обещают пустить первый реактор АЭС, мы не можем. К тому же вопрос не только в электроэнергии: тепловые мощности ТЭЦ-3 и ГРЭС-2 полностью исчерпаны, а элементарный расчет показывает — заложенные в генплане Томска 17 крупных строительных площадок жилья потребуют дополнительно почти 1 тысячу Гкал, ТВЗ в Академгородке – 65 Гкал и т.д.

Как решить проблему?

— Теоретические предложения о строительстве новых ЛЭП для перетока электроэнергии из других регионов не считаю серьезными. Во-первых, как сказано, соседи сами дефицитны. Во-вторых, строительство таких ЛЭП требует огромных инвестиций – больших, чем строительство генерирующих мощностей у себя. В-третьих, при покупке электроэнергии на стороне не решается проблема теплоснабжения. Наконец, такая «мелочь», как цена: например, у нас электроэнергия для населения стоит 1 рубль за 1 кВт/ч, а в Горном Алтае, где нет своей генерации и все покупается через ФОРЭМ, 2,3 рубля за 1 кВт/ч. (ФОРЭМ хоть и называется рынком, а цена на нем определяется в административном, а не биржевом порядке. Еще на ФОРЭМе очень жесткие требования: за недобор или перебор лимита — большие штрафные санкции.)

Словом, считаю, задача одна — в ближайшие два года нужно ввести генерирующие мощности минимум на 200-300 МВт и сбалансировать региональную энергосистему.

Приоритеты

— На мой взгляд, в рамках угольной стратегии в обозначенные сроки поставленную задачу решить нельзя. Реализация проекта использования своих углей (Таловское месторождение) займет 6-10 лет (получение лицензии, анализ угля, строительство опытного завода и пробная его эксплуатация в течение 3 лет, затем серийное производство) и требует огромных инвестиций (только на освоение месторождения 250 млн. рублей). Ни времени, ни инвесторов нет.

Проект дополнительного использования углей из Кемеровской области также, на мой взгляд, не реален — чего только стоит требование железнодорожников провести еще одну ветку до Тайги (в случае использования березовских углей – еще плюс 100 км). В соглашении между областью и РАО «ЕЭС России» о строительстве двух угольных блоков (по 108 МВт) не был указан источник финансирования, а теперь и самого РАО нет… (Вообще, разработка угольной стратегии представляется мне вынужденной: просто газовики заявляют, что газ как выгодный экспортный товар пойдет за границу, а вы, внутри страны, переходите на уголь. Не выдерживает критики и ценовой аргумент: цены на уголь растут быстрее, чем на газ, а калорийность и экологичность угля намного ниже газа.)

Считаю, в первую очередь нужно сосредоточиться на вводе на ГРЭС-2 в этом году паровой турбины мощностью 50 МВт, а затем ПГУ 160 МВт с турбиной 50 МВт. В этом случае Томск решает и проблему теплообеспечения — дополнительные 270 Гкал тепла в самом центре города. (Или для отопления ТВЗ будем несколько локальных котельных ставить?) Весь проект стоит 2-2,5 млрд. рублей. В дальнейшем, считаю, можно на ТЭЦ-3 ввести ПГУ мощностью 460 МВт.

Параллельно нужно искать инвесторов на малые автономные комплексные мощности: по примеру Швеции, Финляндии ставить газотурбинные установки, допустим, на 25 МВт и 40 Гкал тепла, чтобы полностью обеспечить микрорайон в радиусе 2-3 километров. В местах, где нет централизованных источников тепла, такие установки будут очень эффективны. Примером могут служить Хельсинки – одна электростанция и 14 парогазовых установок обеспечивают миллионный город.

Проблемы

— Да, начало реализации проекта по турбине Т-50 сегодня приостановилось из-за финансовых трудностей. Как известно, компания «Роснефть» оспорила в суде дополнительный выпуск акций ТГК-11 (на мой взгляд, суд вынес решение в пользу «Роснефти» по чисто формальным основаниям). С одной стороны, «Роснефть» можно понять: если прежнему собственнику (ЮКОС) принадлежал серьезный пакет акций «Томскэнерго» — 26 процентов (мы тогда надеялись, что ЮКОС станет солидным инвестором томской энергетики), то после реформы энергетики пакет акций, принадлежащий «Роснефти» в ТГК-11, сократился до 4-5 процентов – кто его у них купит… Поэтому «Роснефть» настаивает, чтобы им вернули некогда заплаченные ЮКОСом деньги (где-то 500-600 миллионов).

Но в итоге этого конфликта нынешний владелец блокирующего пакета акций ТГК-11 оказался в подвешенной ситуации. И пока вопрос не будет решен, он, конечно, не будет вкладывать деньги в строительство новых мощностей. (Помимо этого из-за роста цен произошло удорожание проекта: речь идет о дополнительных 300 млн. рублей, сейчас проводится экспертиза.)

В общем, по-моему, надо следовать реалиям: областной власти приглашать нового собственника ТГК-11, разговаривать, понять, что он хочет делать, помочь ему как можно быстрее уладить конфликт с «Роснефтью».

Начинать движение

— РАО «ЕЭС России» теперь нет, Министерство энергетики в процессе создания, и, думаю, финансовой помощи от него мы – не самый проблемный регион России — не дождемся: то есть областной власти надо на себя надеяться и самой определяться. Поиск инвесторов на небольшие ПГУ – задача муниципалитетов.

В области создан и в последнее время активно работает Координационный совет по развитию энергетики во главе с губернатором. Ряд принципиальных вопросов уже решен. ГРЭС-2 останется на газе. Виктор Кресс также заявил, что готов помогать в строительстве ПГУ – идти в правительство и доказывать ее необходимость, необходимость получения газа. Как мне известно, во второй половине августа должна состояться встреча губернатора с новым собственником ТГК-11. Чем она закончится, мне трудно сказать, хочется надеяться, что положительно.

P.S. Знаю, многие люди с сомнением относятся к прогнозам о надвигающемся дефиците электроэнергии. На самом деле никакого преувеличения нет. До сих пор дефицита в области не было потому, что в сложнейшие 1990-е годы «Томскэнерго» сумело ввести 250 МВт новых мощностей на ГРЭС-2 и ТЭЦ-3, чем увеличило мощность томской энергосистемы почти вдвое. И почему-то все восприняли это как нечто само собой разумеющееся. А сегодня эти резервы исчерпаны…

Первый заместитель губернатора Оксана Козловская, курирующая экономический блок, ответила на вопросы корреспондента «ТН».

Фабричные истории

— Оксана Витальевна, в спичечной отрасли России серьезные проблемы, фабрика «Сибирь» не исключение?

— Да, практически все предприятия, на которых основным производством является спичка, по прошлому году получили убытки. Связано это, как мы считаем, с тем, что российский производитель спички не защищен от демпинга со стороны иностранных производителей.

— Белоруссия?

— Не только. Малайзия… Все, кто может демпинговать за счет дешевой рабочей силы.

Вторая причина – монопрофильность. Там, где спичфабрики встроены в многопрофильные лесные комплексы, есть возможность покрыть убытки от спички за счет других направлений. И многие предприятия в других регионах России уже идут этим путем. Принципиальная позиция администрации: мы бы хотели, чтобы спичечное производство, история которого насчитывает в области больше 100 лет, развивалось. И сейчас все делается для этого: в первую очередь работает руководство компании, а мы активно помогаем.

— Говорите о письме в Министерство экономического развития?

— Да, мы заявили, что поддерживаем позицию российских производителей и считаем, что нужно вводить импортные пошлины или дать нашим производителям некие преференции, поставив их в равное положение с импортерами.

Письмом работа не ограничивается. Сейчас владельцы «Сибири» прорабатывают вопрос о создании спичечного производства на строящейся в районе Итатки «Зеленой фабрике». Думаю, это оправданный шаг: на новом месте можно будет диверсифицировать производство. К тому же сегодняшняя территория накладывает серьезные ограничения для развития.

— Как я понимаю, возможны сокращения?

— Безусловно, возникают определенные риски по отношению к тому производству, которое есть сегодня, и людям, которые на нем работают. По моему поручению департамент труда и занятости совместно с руководством спичфабрики уже прорабатывает варианты решения проблемы трудоустройства людей, которые потенциально могут попасть под сокращение.

Подчеркиваю: мы разделяем позицию руководства компании в той части, что сегодня ни в коем случае нельзя останавливать производство спички: конкуренция в этой сфере очень жесткая, и нужно создать задел, чтобы не потерять рынок. Словом, постараемся минимизировать все проблемы.

— Есть информация, что возникли финансовые трудности в модернизации птицефабрики «Томская» и амбициозные планы, заявленные в 2006 году АЛПИ и областной администрацией, под угрозой.

— Первоначальные планы сдвигаются на более дальний срок. Связано это, во-первых, с мировым финансовым кризисом: стало достаточно сложно привлекать долгосрочные кредиты на выгодных условиях – они подорожали и их просто-напросто не так много. Во-вторых, очень выросли цены на зерно, опять же во всем мире. Наконец, фактор лета в Томске: отток студентов, жара — спад потребления.

Но проект не будет свернут — собственники уже вложили в него более 1,5 млрд. рублей и обречены на то, чтобы завершать. Думаю, озвученная программа (30 тысяч тонн мяса в год и 300 миллионов штук яйца) будет реализована. Уже в этом году мы ожидаем выход на 13 тысяч тонн мяса птицы (в прошлом году — 9).

По инновационному счету

— С одной стороны, рост инвестиций, с другой – темпы роста промышленности скромные, где-то даже спад. Статистика не радует.

— Когда мы встаем на инновационный путь развития, серьезно меняется номенклатура изделий и, соответственно, размер добавленной стоимости. Так вот, если откинуть СХК и «Томскнефть» (это особая тема) и посмотреть на томские заводы, индекс физического объема (в единицах продукции) падает, а прибавленная стоимость (валовый региональный продукт) растет. Кстати, и здесь есть проблема счета: ВРП статистика показывает нам только через два года.

— Так долго?!

— В России пока нет методики расчета ВРП по регионам. Много вертикально интегрированных компаний. Пока Федерация данные соберет, потом попытается расчленить по таким компаниям, как «Томскнефть», ТНХК, «Микроген», «Фармстандарт» и т.д., – время. А потом еще досчитают… По этим и другим причинам мы и бьем тревогу, предлагая правительству определиться с понятием «инновационная деятельность» и методикой оценки того, что производят инновационные предприятия и инновационные регионы. Томская область очень специфический регион: например, в ВРП почти 5 процентов — научно-образовательный комплекс, «мозги». А нас оценивают по индексу физического объема…

Партнерство и деньги

— Почему так долго не подписывается соглашение между администрацией области и «Роснефтью»?

— Такие соглашения принимаются для того, чтобы подчеркнуть, что власть и бизнес работают как партнеры: власть показывает, что заинтересована в развитии данного бизнеса, а бизнес заявляет о готовности участвовать в социальной поддержке территории. Мы высказали «Роснефти» свои предложения по ряду социальных программ, но ответ до сих пор не получили. А после того как совладельцем «Томскнефти» стала «Газпром нефть», ситуация усложнилась – теперь нужно договариваться уже с двумя компаниями.

— Еще в 2004 году областная Дума по просьбе нефтяников, поддержанных администрацией области, предоставила «Томскнефти» солидные налоговые льготы. Что получили взамен?

— Льготы были предоставлены для того, чтобы компания была заинтересована вести геологоразведочные работы на территории области. С нашей точки зрения, эти договоренности выполнены далеко не в том размере, в каком были предоставлены льготы.

— Сколько компания платит в бюджет области?

— «Роснефть» выполнила обещание, и центр начисления прибыли остался в Томске. И объем налога на прибыль кратно возрос по сравнению с тем, что платил ЮКОС. Правда, как вы знаете, «Роснефть» оспорила в арбитражном суде долги, которые были предъявлены ЮКОСу по неуплате налогов: налог на прибыль они начисляют, но в бюджет его не платят — суммы идут в погашение дополнительных выплат, которые бюджет получил в 2005-2006 годах. С июля, кстати, ситуация меняется — компенсация долгов закончена.

— Председатель бюджетно-финансового комитета областной Думы Владимир Пономаренко недавно заявил, что бюджетная задолженность области может негативно сказываться на ее имидже.

— Сумма долга, в этом Владимир Лукьянович прав, заметная. Но, во-первых, если на начало года это было 5,8 млрд. рублей (порядка 34 процентов от суммы собственных доходов), то сегодня – 5,1 млрд. (24 процента). Во-вторых, гораздо важнее то, что известнейшие рейтинговые агентства подтверждают нашу высокую финансовую состоятельность. Мы занимаем на выгодных условиях, вписываемся в рамки требований безопасности, предписанные Бюджетным кодексом РФ.

— С 1 января 2009 года минимальная оплата труда должна быть не меньше прожиточного минимума. Тяжелая нагрузка, область к этому готова?

— Нагрузка на бюджет серьезная – по году 2,5 миллиарда рублей дополнительно. А всего фонд заработной платы для бюжетников в 2009 году достигнет 15 млрд. рублей. Готовимся в плановом порядке. План на этот год по областному бюджету — 18,5 млрд. рублей собственных доходов. Думаю, соберем порядка 20 млрд. А в консолидированный бюджет (областной плюс все местные бюджеты) по году ждем 34-34,5 млрд. рублей. Да, бюджет напряженный, но не более того.

Своим путем

— Вы председатель рабочей группы администрации по реформе высшей школы. Ваша позиция по этому вопросу?

— Не совсем так: губернатор поручил мне провести переговоры с Высшей школой экономики (Москва), которая сегодня является одним из наиболее эффективных консультантов Правительства РФ по ряду реформ, о возможности совместного сотрудничества по созданию особой модели реформирования научно-вузовского комплекса Томска.

— Фурсенко уже сказал, что федерального университета в Томске не будет.

— Мы и не хотели федеральный университет в том понимании, какое сегодня есть. Ведь эта модель создана для выполнения геополитической функции: аккумулирование образованного населения в приграничных территориях — собирание «мозгов» для сохранения земель.

— А что за особая модель для Томска?

— В России обсуждается несколько вариантов реформы. Наша задача – предложить свою модель, наиболее подходящую для специфики Томска. Базовые вещи – сохранение самостоятельности ведущих университетов, обеспечение конкуренции между ними и в конечном итоге в ближайшие 10-15 лет создать условия для достижения университетами позиций, которые признаются мировым сообществом. Подчеркну: губернатору удалось договориться в Правительстве РФ, что для Томска возможна особая модель. Идея должна быть представлена 10-12 октября – во время проведения в Томске Всероссийского инновационного форума.

— Я очень сочувствую официантам, которых кормят ноги, хотя около 20 лет назад мне тоже приходилось зарабатывать именно таким способом, — рассказывает официант ресторана «Пармезан» Олег Эшимов, который в конце июля был награжден знаком «Мастер сервиса». – Что значит «кормят ноги»? Это когда утром надеваешь носки, а к вечеру, набрав для обслуживания 10-15 столов, чтобы заработать чаевые – основу зарплаты, от этого предмета гардероба остается только верхняя часть. Нижняя от скорости передвижения просто стирается…

По данным областного департамента потребительского рынка, Эшимов — единственный в Томске официант, который посвятил своей профессии 20 лет и за годы работы, проявляя себя уже как ресторатор (интересуясь всей индустрией питания), стал специалистом высокого уровня. Если готовится прием солидной делегации, в списке обслуживающего персонала первым непременно стоит мастер сервиса Олег Эшимов.

— Вспомните 1980-е: дефицит, очереди… А в кинотеатрах – иностранные фильмы, которые словно дразнят шикарной жизнью, — рассказывает Олег. – Между тем я точно знал: киношная жизнь — реальная, иностранцы существуют, и им почему-то доступно все, а нам ничего. Мы тогда жили в Узбекистане, и одна родственница работала в системе «Интуриста». Я регулярно забегал к ней на работу, в том числе и в ресторан, и наблюдал японскую делегацию справа, французскую слева… Постепенно во мне зрел внутренний протест: как так, в одном мире уживаются два совсем противоположных общества? В порыве юношеского максимализма родилась мысль – попасть в индустрию питания и реанимировать ее. Смешно звучит: что я мог сделать… Но мотив был именно таким, — признается Эшимов.

Получив образование, Олег работал в Ташкенте, потом перебрался в Томск. Его карьерная тропинка в сфере общепита пролегала через десяток заведений, а стартовым стал ресторан Юрия Хардикова «Царская охота».

— Наверное, я действительно редкий экземпляр своей профессии, хотя бы потому, что задержался в ней на 20 лет, но об этом ни капли не жалею, — поясняет Олег. — За что я люблю свою работу? Прежде всего за разнообразие общения, за некий микст. Профессия научила меня находить язык с самыми разными людьми, чувствовать их и зачастую раскрывать. Это сложно, нужно быть психологом, — продолжает мастер сервиса. — Признаться, я люблю обслуживать гостей, которые заглянули к нам внезапно, может, в первый раз: они не скрывают эмоций, им все интересно. В этом случае у официанта есть возможность презентовать ресторан и проверить свое мастерство, если затем люди приходят вновь, то ты выполнил свою роль на все сто.

— А вот банкетами, свадьбами, бизнес-встречами вдохновиться сложно: здесь надо быть незаметным и в то же время нужным в любой момент. Проявить себя как личность, увы, невозможно, — словно в спектакле, раскладывает действия на эпизоды Олег Эшимов.

— В приличных ресторанах всегда есть тетради, куда мы записываем имена постоянных клиентов, их предпочтения и, наоборот, то, что они не любят кушать. Зачем повторять ошибки? – приоткрывает дверцу в ресторанное закулисье Олег Эшимов. – Кстати, посетители томских ресторанов (как местные, так и иностранные гости) отдают предпочтение русской кухне. Устрицы и другие заморские яства не очень востребованы. Думаю, томская ресторация (которая, на мой взгляд, только зарождается, и от количества только наблюдается переход к качеству) еще долго будет держаться на русской и европейской кухнях. И, надеюсь, молекулярная кухня, по которой сходят с ума в Москве, Европе, Италии, обойдет провинцию стороной. Что такое молекулярная кухня? По сути, еда для космонавтов. Блюдо выглядит так: на тарелке три вспененных пучка – измельченное, взбитое в пену мясо и, к примеру, овощи.

— Дома у меня живет кошка, вот она настоящий гурман – кушает только креветки и конину, — улыбается Олег. — Два других домочадца — варан и коралловая калифорнийская змея. Мне с детства дома хотелось немного пустыни – я ведь вырос в Ташкенте, поэтому все, что ползало, тащил в квартиру. А когда вырос, понял, о чем мне говорили старшие: сначала надо научиться, как не навредить зверям, и только потом заводить их, поэтому несколько лет занимался изучением рептилий. Теперь их условия проживания лучше, чем мои.

Выставка картин Людмилы Гафнер открылась в краеведческом музее

На стенах небольшого музейного зала выполненные Людмилой Фроловной работы – всего 31 вышивка: репродукции женских портретов известных мастеров, изображения животных, с десяток икон и изящные картинки, объединенные в серию «Золотые миражи».

— Канву бери по периметру вышивки плюс десять сантиметров для того, чтобы потом закрепить в раме, — дает телефонные консультации рукодельница Людмила Гафнер. Экспозиция ее работ открылась в краеведческом музее 1 августа, а благодарные зрители уже имеются:

— Женщина звонит – увидела на выставке картину «Мадонна с младенцем» и загорелась: хочу такую же вышить! — поясняет Людмила Фроловна. – Я ей привезла схему и образцы ниток, которые подбирала для этой картины.

Мастерица уверена, для того чтобы вышивать, не нужно никаких особенных способностей – достаточно огромного желания. Умение придет само – нужно просто проявить упорство:

— Когда-то я абсолютно не умела вязать, — вспоминает рукодельница, — но первой вещью, которую я самостоятельно связала, стало платье — потому что было желание. Все остальное приложится. Когда достигаешь поставленной цели, испытываешь такое удовлетворение!

Организовать собственную выставку для Гафнер тоже в определенный момент стало жизненной целью:

— Процесс несложный, но чрезвычайно хлопотный, — улыбается она.

С Людмилой Фроловной мы встречаемся в краеведческом музее, в свой маленький зал она приехала для того, чтобы вместе с фотографом отснять афишу:

— Вход на выставку бесплатный, — поясняет Гафнер, – поэтому хочется, чтобы как можно больше людей знали о возможности посмотреть мои картины. Мечтаю заинтересовать посетителей рукоделием. Ведь если еще один-два человека приобщатся к вышиванию – уже хорошо будет.

Сама Людмила Фроловна к вышивке крестом пристрастилась как раз после посещения выставки северских рукодельниц четыре года назад.

«А я чем хуже?» — подумалось тогда Гафнер. Начинала она с простеньких натюрмортов, потом одарила друзей и родственников вышивками с изображением знаков зодиака.

Над Джокондой – первой крупной работой — мастерица трудилась три месяца:

— Вышивала летом, пока световой день длится, — вспоминает Людмила Фроловна. – Картина сложная, в ней много полутонов, смешений цветов – при искусственном освещении был риск напутать с оттенками.

Спешила выполнить работу по дому и в любую свободную минутку усаживалась за любимое занятие:

— Теперь вы понимаете, почему выставка называется «В плену у вышивки», — улыбается Гафнер. – Она действительно поглотила меня целиком, вот только выбираться из этого плена я не хочу.

Вышивку Людмила Фроловна воспринимает как процесс сакральный:

— Русская женщина издревле любила рукоделие, а вышивать крестом и подавно. Ведь если задуматься, человек-то тот же крест, — рассуждает она. Увлекшись этими мыслями, чуть вздрагивает и смущенно улыбается: — Это я так… домысливаю. На пенсии за рукоделием никуда не торопишься, есть время подумать о прожитом, что-то осмыслить, оценить…

Свои картины Людмила Фроловна творчеством не называет, ведь работает по готовым схемам:

— Это, скорее, ремесло, — вновь улыбается она.

Но каждая из картин хранит тепло рук вышивальщицы, а значит, и частичку души. Работы все равно отличаются от журнальных оригиналов:

— Когда садишься за вышивку, хочется фантазировать, где-то все равно меняешь цвета, подбираешь новые оттенки, — поясняет Людмила Фроловна.

В планах у мастерицы – схемы для своих картин создавать самостоятельно:

— Есть у меня мечта сделать портреты дочери и внучки, — рассказывает мастерица. — Для этого нужно сделать хорошие цифровые фотографии, с помощью компьютера разложить их на цвета, разделить на клетки для вышивки — и можно приступать к работе.

Людмила Гафнер вышивает крестиком четыре года. Женские портреты известных мастеров – одна из любимых тем.

— Сначала хочу сказать огромное спасибо врачам и экспертам, которые на страницах «Томских новостей» начали поднимать тему пилотного проекта, точнее его зигзагов, ведь они не только треплют нервы пациентам, но и наносят удар по производству, — позвонив в редакцию, сказала начальник отдела персонала Томского электротехнического завода (ТЭТЗ) Элеонора Рудер.

— Как только путь к узким специалистам проложили через терапевтов, организовывать работу предприятия стало намного сложнее, — рассказывает Элеонора Викторовна. — Сначала люди отпрашиваются на час-другой, чтобы попасть к терапевту. Но, как правило, с первого раза это ни у кого не получается – люди предпринимают по несколько таких попыток. А постоянно просто так отпускать заводчан с работы мы не можем, поэтому за опозданиями и отпрашиваниями следуют вынужденные отпуска без содержания. Это плохо и для сотрудников – они остаются без источника дохода, и для предприятия – у нас оборонный комплекс, мы не можем подводить заказчиков, а численность рабочих сформирована, и просто так заменить сотрудника некем. Предприятие устало от таких жизненных обстоятельств: из 428 заводчан ежедневно как минимум 3-4 человека предпринимают очередную попытку попасть к терапевту или узкому специалисту.

— Пришла в поликлинику № 3 к терапевту, заняв очередь в 06.30, но талона мне не досталось! — солидарна с коллегой Валентина Иванова. – Предприняла несколько таких попыток, но безрезультатно. Потом надо было сдать кровь — увы, запись за 10 дней, и тут же предлагают за деньги…

— Попасть к терапевту – полбеды, — добавляет сотрудница ТЭТЗ Мария Афлязинова. – Я не знаю, что нужно сделать, чтобы добиться направления к узким специалистам! Мне нужно было к неврологу, но терапевт поликлиники № 6 решила, что в этом нет необходимости. С работы отпрашиваться в очередной раз было уже невозможно, взяла отпуск без содержания и пошла к платному врачу. Его первый вопрос: ходила ли я к своему неврологу?..

— Я сама попала к гастроэнтерологу только после того, как пожаловалась в горздрав, — говорит Элеонора Рудер и делает свой вывод: – Не знаю, кому стало лучше от реализации пилотного проекта: чиновников облздрава послушаешь — на словах все прекрасно, а на деле – кошмар. Этот проект наносит производственникам удар за ударом. Люди, в рабочее время вынужденные брать отпуск без содержания и стоять в очередях в ЛПУ, в деньгах-то нуждаются, поэтому стараются работать: кто-то сверхурочно, кто-то подменяется с напарником – словом, всячески корректируют свои графики. Но каждый из нас понимает: такой хаотичный ритм работы в любой момент может дать сбой — живем как на бочке с порохом. И, вместо того чтобы отправить детей сотрудников в лагерь, мы платим отчисления в Фонд ОМС, сверхурочные, больничные…