Архив рубрики: Угол зрения

Юлия Зюзькова, мать ребенка-инвалида: «Показуха и дети — вещи несовместимые»

Юлия Зюзькова — член экспертного совета при уполномоченном по правам ребенка в Томской области.

 – Когда в семье появляется ребенок с особенностями в развитии, это застает родителей врасплох. По крайней мере, в нашем случае было именно так.

В роддоме, несмотря на то что у дочки отсутствовал сосательный рефлекс – а это один из главных признаков неблагополучия, – нам говорили: ничего страшного, пройдет. Либо нам не попался квалифицированный неонатолог, либо руководству роддома не хотелось признавать огрехи, допущенные персоналом во время родов. В общем, нас отпустили в свободное плавание, не подготовив к будущим испытаниям.

В год дочери дали инвалидность по ДЦП. И у нас, как и у тысяч томских родителей, имеющих детей с отклонениями в развитии, начались хождения по мукам. До трех лет дочь не разговаривала, однако попасть к хорошему логопеду было проблемой. Попасть в специализированный детский сад – тоже проблема.

Нам удалось устроить ребенка в замечательный садик, где были и бассейн, и тренажеры, и специалисты, но часть мест в этом учреждении почему-то занимали абсолютно здоровые дети номенклатуры.

Следующая ступень испытаний – школа. Мы долго пытались отстоять 59-ю спецшколу, и только благодаря поддержке депутата гордумы Ларисы Сороковой удалось сохранить два класса на базе 42-й общеобразовательной школы. Конкурс туда огромный, ведь каждый год число детей с нарушениями речи в Томске увеличивается на 30%. При этом руководители сферы образования рапортуют об открытии логопедических классов в разных школах. Но это тоже показуха, ведь для работы в них не хватает квалифицированных специалистов. Получается, что все делается для галочки.

Пока помощь — не на бумаге, а на деле — оказывают в основном общественные организации, например фонд «Обыкновенное чудо».  А государственные органы больше заботятся об отчетах, чем о людях.

Как, на мой взгляд, должно быть в идеале? Необходим понятный алгоритм действий для родителей, у которых появился ребенок с проблемами в здоровье. Им с самого начала нужна адресная помощь госструктур. Ну и, конечно, очень нужен в Томске комплексный реабилитационный центр. Российский детский фонд пытался привлечь спонсоров к созданию такого центра, но, видимо, без воли власти это дело с места не сдвинуть.

 

Алексей Торопов, директор Сибирского экологического агентства: «Не знаю, кому достался миллиард долларов»

— Больше месяца шла проверка нашей организации в рамках российской кампании (по моим сведениям, в Томске проверкам подверглись около 40 НКО). Долго ждал письменного ответа с результатами, в итоге не дождался и сам позвонил в проверявшую нас Кировскую районную прокуратуру г.Томска:

— Каковы результаты проверки? Почему отсутствует бумажный ответ?

— Нарушений нет, письменный ответ был бы в случае наличия (признаков экстремизма) и необходимости их исправления.

Справился насчет того, выявлены ли какие-нибудь иностранные агенты в Томске. Ответ получил отрицательный. И вот позвонил по совершенно другому вопросу руководителю одной из томских экологических НКО, а они, оказывается, тоже проверялись и им предписание все-таки выписали… В прокуратуре им посоветовали изменить устав: изъять из него все, связанные с политикой цели, задачи, методы. К таким, по мнению прокуратуры, относятся влияние на решения органов власти любого уровня.

А что останется от НКО, когда она даже на деятельность муниципалитета перестанет влиять?

Другой вопрос – почему томские проверяемые НКО молчат о результатах проверки и вообще не говорят о том, что их проверяют? Предполагаю, что боятся потерять лицо перед конкурсными комиссиями областных и федеральных грантов….

Этот поиск иностранных агентов активно обсуждается только внутри среды, если говорить о нашем случае – в среде экологических НКО. Ведь наряду с правозащитными организациями основной мишенью стали именно российские «зеленые». Эти проверки отнимают много времени — и у нас, и у контролирующих органов, вынужденных исполнять распоряжения из Москвы. Лично мне еще очень хочется увидеть список из 650 российских НКО, получивших, по словам Президента РФ Владимир Путина, за 4 месяца из-за рубежа совокупно около 1 млрд. долларов. Имею достаточно хорошее представление о российском некоммерческом секторе, и при этом не знаю ни одной НКО с подобным уровнем финансирования из любых источников.

 

 

Андрей Петров: пришло время поставить памятник «Терпеливому томичу»?

Андрей Петров

Андрей Петров, депутат Законодательной думы Томской области

Театр военных действий, который мы сами себе устроили, разыгрывается на улицах нашего города. По аналогии с военными действиями на дорогах, похоже, все средства хороши.

За несколько последних лет томичи стали участниками больших дорожных строек, которые внесли коррективы в мирные планы горожан. Уже все привыкли к весенним баталиям по устранению дефектов покрытия. И что многолетний недоремонт из-за многолетнего же недофинансирования превращает ремонтную кампанию в продолжительную эпопею, которая длится с весны по осень.

Возьмем крупные стройки, такие как ул. Елизаровых, Балтийская, Осенняя, Клюева, развязка на 4-й поликлинике (куда вошли ул. Вокзальная, 79-й Гвардейской дивизии, ж/д путепровод на ДОСААФе, Дальнеключевская), транспортные артерии ТВЗ и улица Кольцевая, левобережная дорога. Вполне возможно, в этом году сделают сквозной проезд по ул. Гоголя, сдадут Обручева, расширят Сибирскую.

Дух захватывает от масштабов. И тут же перехватывает дыхание, когда понимаешь, что обложили мы себя со всех сторон. Некоторые из указанных улиц как будто и не содержат. Только построили, а уже проявляются дефекты, их нужно устранять, а власть будто ждет, когда  у народа накопится критическая масса негодования.

Все еще не закончены работы на Дальнеключевской – дорога  выглядит как танковый полигон. Нет ни одного дорожного знака, который бы указывал, что данная проезжая часть имеет ограничения в связи с проводимыми работами. Да и промежуточное состояние уж больно жутковато. Никто не поставил аншлаг о том, кто и когда исправит это недоразумение.

О пешеходах – отдельная забота. На дорогах появились новые яркие знаки, светофоры с секундами, красочные переходы. Повсюду льется краска для разметки дорог, только она слишком быстро стирается, а новую разметку наносят нескоро. Построены и строятся подземные и надземные переходы, одна беда: за ними никто не следит.

Так и живем. Уже, пожалуй, не замечаем. Может, пришло время поставить памятник «Терпеливому томичу»?

Андрей Салдин: “Вся экономика России – сплошной боковой тренд»

 

Андрей Салдин

Андрей Салдин, директор ООО «МББ-Аудит-Томск»:

Минфин представил проект налоговой политики на три ближайших года. То, чего все давно ждут, например введения прогрессивной шкалы налогообложения по налогу на доходы физических лиц, или существенного изменения в НДС, или существенного снижения ставки сборов по обязательному социальному и пенсионному страхованию, там нет.

Да, растут акцизы. Но по своей природе акцизы выполняют регулирующую роль. Основное назначение акцизов заключается в том, что с помощью этого инструмента государство искусственно повышает цены, а значит, снижает спрос в определенных товарных группах.

Вместе с тем акцизы изменятся несущественно: акцизы на алкоголь, например, вообще предлагается заморозить на два года и повысить только в 2016 году: на 10% – на крепкий алкоголь, на уровень инфляции – на пиво и вино. Мы ощутим это как подорожание на несколько рублей, что незаметно ни для частного кармана, ни для государственного. Акцизы на бензин Минфин предлагает повышать исходя из «уровня инфляции и потребностей дорожных фондов», то есть бессистемно.

Могло не повезти курильщикам – к 2016 году акциз на сигареты вырастет более чем в два раза (если сейчас с каждой пачки сигарет производители платят около 10 рублей налогов, то будут – 20), но кардинальный рост – до 3 рублей за одну сигарету, 60 за пачку – намечен на 2020 год. А это когда еще будет…

Такой же отложенный старт имеет новый налог на недвижимость, который будет рассчитываться исходя из кадастровой стоимости, а не из инвентарной: с 2014 года его вводят в 12 регионах России (Томская область в их число не входит), по всей стране – с 2018-го.

Словом, в ближайшие три года кардинальных реформ не предвидится, ибо, как следует из документа, «уровень налоговой нагрузки (в России), с одной стороны, соответствует минимальному уровню нагрузки развитых стран, с другой стороны, обеспечивает стабильную наполняемость бюджетов всех уровней». На финансовом рынке есть такое понятие – боковой тренд, он отражает стадию развития стоимости ценных бумаг и других активов, при которой колебания цены весьма незначительны на достаточно длительном промежутке времени. Так вот, сейчас вся экономика России – сплошной боковой тренд. У правительства есть один главный источник доходов – сырьевой сектор: нефть, газ… Все иные источники пополнения бюджета не могут конкурировать с сырьевым сектором, а значит, интереса не вызывают.

Программы развития пишутся не для того, чтобы что-то изменить в экономике, а для того, чтобы освоить деньги, выделенные на разработку этих программ.

Для наглядности можно представить фермерское хозяйство, у собственников которого появились «иные» доходы: хозяйством оно не занимается, ибо зачем, раз есть легкие деньги; хозяйство, конечно, существовать не перестает, но инфраструктура разваливается, скотина предоставлена сама себе и пытается сама выстроить внутреннюю иерархию, поля зарастают дикими травами и кустарником… Жизнь продолжается…

Сергей Шпагин, политолог: «Уголовное наказание за оскорбление чувств верующих — это перебор»

Сергей Шпагин, доцент кафедры политологии ТГУ

— У законов подобного рода (речь о законе о защите чувств верующих. – прим ред.) всегда есть две стороны. Одна сторона заключается в правовом регулировании подобного рода отношений. Одно дело – административное наказание, как сейчас, и совсем другое – уголовное. Уголовное наказание за некультурное поведение в храме не характеризует наше государство как светское. На полном серьезе уже зазвучали призывы о том, что любые политические организации надо теперь регистрировать как религиозные, чтобы можно было прикрываться этим законом в целях политической борьбы.

С другой стороны, нападки и кощунственные действия в отношении религиозных организаций в настоящее время приобрели какой-то широкий размах, причем не только в России: это общая тенденция в христианских странах, особенно в Европе. Отчасти в этом есть вина и самой церкви.

Слишком активно занимаясь мирскими делами, церковь утрачивает часть своего духовного авторитета.

Роста кощунственных действий в исламских или буддистских странах пока не наблюдается. А христианская цивилизация стала настолько толерантной, что разучилась понимать полезность церкви. Хотя полезность несомненно есть: это еще один механизм, который обосновывает социальные нормы поведения (не убий, не укради и т.д.). Поэтому с политической точки зрения стремление законодательно защитить религиозные общины и их сакральное пространство понятно.

Но между этими двумя соображениями нужно было найти какую-то меру: с одной стороны, остаться светским государством, с другой – обеспечить соблюдения прав не только атеистов, но и верующих. Мне кажется, эту проблему можно было решить и без введения статей в Уголовный кодекс. Уголовное наказание – это перебор, вполне хватило бы и увеличения штрафов за оскорбление чувств верующих. Сдерживать падение авторитета церкви репрессивными методами неэффективно. Надо думать над тем, чем церковь могла бы быть еще полезной обществу, чтобы у людей и не возникало и мысли о том, что к ней можно относиться так непочтительно.

Госдума приняла во втором чтении закон о защите чувств верующих. В случае принятия законопроекта в России появится уголовная ответственность за «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих». За подобное нарушение закона предусмотрено лишение свободы на срок до года. Если же такие действия совершены в местах для проведения религиозных обрядов – до трех лет.

 

Виктор Норенко, бизнесмен из Кемерова: «Гостям города нужны не только музеи, но и туалеты»

Виктор Норенко, бизнесмен из Кемерова

В Томске я гость. Основной повод для визита – инновационный форум. Приехал заблаговременно, планируя еще до форума решить в вашем городе ряд вопросов с партнерами по бизнесу. Поскольку все мероприятия форума будут проходить фактически на окраине Томска – в спорткомплексе «Гармония», я снял квартиру на Иркутском тракте, откуда добраться до места можно за несколько минут.

У меня было время познакомиться с Томском, особенно с Октябрьским районом. Город, по меркам полумиллионников, вполне приличный: развивается, насколько позволяют финансовые возможности, застраивается. Заметил, что и до остановочных площадок у местной власти руки наконец-то дошли. Их, похоже, только-только начали устанавливать. На Иркутском тракте увидел один остановочный комплекс, где все работы завершены и каждый квадратный сантиметр занят арендаторами. Удобно: под одной крышей – ряд услуг, есть мини-кафе, где можно переждать непогоду: выпить горячего чаю, съесть блинчик с пылу с жару. Такое предложение мне показалось весьма своевременным: погода в Томске стояла отвратительная – ветер, дождь… Однако осуществить совершенно нормальное после чаепития желание зайти в туалет оказалось невозможно. К моему изумлению, уборные в остановочных комплексах не предусмотрены. Простите, зачем тогда предлагать гражданам перекусить, если следующая услуга (обусловленная физиологией) гостеприимным хозяином не может быть предложена? Чем руководствовались разработчики павильонов? Я бы еще понял отсутствие туалетов на новых остановках, если бы в Томске уличных клозетов было в достатке. Но их днем с огнем не сыскать. Если говорить о приоритетах: покушать человек может и один раз в день, а вот в туалет раза три, да сбегает.

Знаю, что в Томске много говорят о привлечении туристов. Но ведь гости города посещают не только офисы и музеи со всей положенной инфраструктурой, но и просто гуляют по улицам, желая и там чувствовать себя комфортно.

Лариса Романова, архитектор, зав. кафедрой ТГАСУ: «Не надо запихивать в центр что попало!»

— Когда средства массовой информации сообщили, что по ул. Красноармейской, 65/1, на территории усадьбы Желябо, начали строить новодел, журналисты были не совсем правы. Ведь новодел – это точная копия исторического памятника. А на Красноармейской, как я понимаю, начали воздвигать какое-то совсем иное здание.

Безусловно, правильно, что комиссия мэрии по вопросам самовольных построек приняла решение направить иск в суд о сносе этого объекта, такое строительство никак нельзя допускать. Но вообще-то тот снесенный дом на Красноармейской, 65/1, можно было сохранить, отреставрировать именно как исторический памятник, в котором ценна его подлинность, надо было просто вовремя этим заняться.

В Томске происходят сплошные безобразия с точки зрения сохранения исторического наследия: расселенные дома не охраняются, горят, не восстанавливаются. И это очень печально, потому что деревянный Томск мог бы стать туристической Меккой…

Этого упорно не понимают власти. А упрощать суть исторических ценностей нельзя, помимо нравственного, воспитательного эффекта связи поколений они могут приносить большой экономический эффект. В отличие от нефти, которая когда-нибудь иссякнет, сохраненное историческое наследие можно постоянно поддерживать и показывать, как это делается во всех цивилизованных странах, и отечественным туристам, и иностранным.

Многие из них, кстати, очень любят Томск, но, приезжая в город через некоторое время, ужасаются тому, что происходит в историческом центре. Его облик очень сильно меняется, и понятно, что не в лучшую сторону.

Исторический центр Томска занимает всего 3 процента от всей застройки города – ну не надо запихивать на эту территорию что попало! С историческим центром Томска надо обращаться уважительно и профессионально.

Николай Бойков, бизнесмен: «Томск в грязи уже по уши»

— Хочется жить, как в американских фильмах показывают: пришел домой и завалился на кровать в кроссовках. В томской действительности повторять это упражнение и в голову никому не придет.

На мой взгляд, в нашем регионе грязь на улицах – результат нашей деятельности и бездеятельности одновременно. Да, улицы подметают, иногда даже моют, правда потом на дорогах стоит вода – ей некуда уходить, потому что ливневка забита. Если дождь и того хуже – грязь вдобавок ко всему стекает с обочин, ведь местами не хватает бордюров… После зимы на дорогах песочница: остатки смеси, которой в холода боролись с гололедом, убрать с улиц городу не по карману.

Но это мелочь по сравнению с тем, какая грязь попадает на наши улицы с самых разных стройплощадок, где временные технологические дороги – это просто укатанный грунт. В дождь такие «магистрали» превращаются в жижу, и эта грязь неизбежно попадает в город. (В развитых странах спецтехнику на выезде со строек моют).

Пешие прогулки по Томску похожи на принятие грязевых ванн в условиях сложного рельефа: тротуары местами отсутствуют, а на существующих припаркованы автомобили.

На права автомобилистов не покушаюсь, сам один из них. Свобода передвижения – право каждого из нас. Но разве такой должна быть цена свободы? Помнится, пару-тройку лет назад во дворах народные мстители вспарывали покрышки любителям парковки на газонах. Шум-гам, администрация-милиция. Что изменилось? На многих домах горожане поставили видеокамеры – теперь тяжело остаться анонимным вредителем. Мстители, к счастью, поутихли. Но машины-то на прежних местах. Грязь взяла верх.

Не знаю, станет ли в Томске чище. Может, такой шанс все-таки есть, если каждый из нас начнет наводить порядок вокруг себя. Горожане не будут оставлять автомобили на тротуарах и газонах, жильцы многоквартирников, защищая дворы от «наездников», активнее начнут ставить шлагбаумы. Администрация не на словах, а на деле займется решением проблемы парковок и вообще выстроит грамотную градостроительную политику – зачем так уплотняться, что даже в новостройках нормы по парковочным местам соблюсти невозможно?

Грязь прилипчивая. Томск в ней уже по уши. Но каждый из нас хочет жить в чистом городе. Может, попробуем?

 

 

Петр Балашов, зав.кафедрой психиатрии СибГМУ: «Чем больше крови, тем народу интереснее…»

— На днях Томск содрогнулся от известия о чудовищных обстоятельствах исчезновения и гибели 19-летней студентки. Почти одновременно стало известно о не менее жестоком преступлении в Санкт-Петербурге.

Агрессивное состояние общества – явление не новое. Есть лишь только признаки того, что тенденция агрессии выражена в отдельных  эпизодах. Где-то подспудно, скорее всего, зреет групповая агрессивность. Наиболее ярко она проявляется в странах Северной Африки, где групповое бессознательное выплескивается актами насилия.

То, как информация о деструктивном поведении подается в СМИ, в первую очередь культивирует акты бытового насилия, криминогенного поведения, отклоняющегося от общепринятых норм морали.

Наиболее чувствительно это проявляется в сфере человеческих взаимоотношений – любви, ненависти. Страшный пример – случай с томской студенткой.

В основе, вероятнее всего, лежат дремлющие в человеке агрессивные отклонения. Если проводить параллели, то нужно обратиться к произведениям Достоевского («Бесы», «Преступление и наказание»), в которых описываются подобные стихийные действия персонажей.

Практика показывает, что многие из тех людей, которые проявляют немотивированную жестокость, были и раньше замечены в «мелких» неблаговидных поступках: мучили животных, издевались над одноклассниками, смотрели фильмы, в которых культивировался образ героя-агрессора. Известно, скажем, что молодой человек, задержанный по подозрению в убийстве студентки, интересовался рейтингом агрессивности людей, рожденных под разными знаками Зодиака.

Не хочу опережать результатов психиатрической экспертизы, но могу предположить, что присутствовало состояние аффекта. Это ни в коей мере не оправдание, а вопрос вменяемости-невменяемости. Когда у человека нарушается механизм психологической защиты, он перестает контролировать свои комплексы.

Но как бы народ ни возмущался жестокими случаями, ему во все времена нравились кровавые истории. Чем больше жестокости, тем интереснее.

У кого-то из классиков европейской литературы есть рассуждение по поводу введения публичной казни. Один из персонажей утверждает, что толпа никогда не пойдет на такое зрелище, второй возражает: побежит как на праздник – и оказывается прав. Это было, есть и будет. Меня, например, иногда посещает крамольная мысль, связанная с теми людьми, которые, казалось бы, делают благородное дело – занимаются поиском останков солдат. Это движение патриотическое, но для некоторых людей оно превратилось в образ жизни.

 

Лев Пичурин, депутат облдумы: «Я боюсь, что прервется память…»

Лев Пичурин, депутат облдумы

– В нашей семье так сложилось, что мальчишки – Витя, Сережа — мои двоюродные братья, я – родились во второй половине 1927 года и позже, а девчонки – раньше. Девчонки ушли на фронт, добывали победу. А мы ждали, когда нас призовут. Я пошел в армию добровольно 1 июля 1945 года – война кончилась… А девочки вернулись из армии. Я спрашивал всегда Светку – вот такая была, ниже моего плеча: «Светочка, ну я все понимаю – твой патриотизм, комсомольский задор, и так далее, но я не могу понять, как ты вытаскивала пятипудовых мужиков из горящего танка?!». Она говорит: «Я и сама до сих пор не понимаю».

Святые они люди! Вот это бы как-то передать – память об этом. Я им бесконечно благодарен. У каждого из нас есть кто-то близкий, кто-то родной – на ком отражается война, кто является образом минувшего. Ну, не забудем…

Нас осталось – тех, кто пережил войну реально как-то в ней, на фронте или в тылу, участвуя, кто помнит войну как личное событие – нас осталось так мало. И вдруг мы не успеем рассказать тем, кто идет за нами, о том, что тогда было.

Мы обязаны каждый штришок нашей памяти – иногда горькой, иногда гордой, чаще гордой – передать молодежи. Передать не только как факт, но как отношение к факту.

Я очень боюсь, что не то что связь времен, а прервется память – люди не будут помнить то, что для нас свято.

Что наши молодые мамы должны передать своим маленьким детям, что мои внучки должны передать своим правнукам? Отношение к Родине. Святое отношение к Родине. Без поправок! Сейчас модно говорить: «А вот это у нас плохо, вот это плохо». Да, плохо. Мало ли что плохо? Но это наша Родина! Вот это – передайте!

Владимир Савенок, консультант по личным финансам: «Лучше квартиру в ипотеку, чем телефон в кредит»

— Закредитованность людей – просто беда последних лет. Я являюсь экспертом на портале по финансам, и 98 вопросов из 100 примерно такого содержания: «Я взял кредиты в пяти банках, больше банки не дают, где еще можно взять кредит?».  Я не против кредитов – я за контроль над деньгами.

На квартиру, например, накопить крайне сложно, проще купить в ипотеку. Тем более ипотека – это не страшный кредит, он не дорогой. Как, в общем-то, и автомобильный.

Я прекрасно понимаю бизнесменов, которые берут кредит на авто: если на бизнесе ты зарабатываешь 20–30%, то выгоднее не вытаскивать деньги оттуда, а взять в банке под 12–15%. Но, когда человек зарабатывает 40 тыс. рублей и берет кредит на покупку BMW за 60 тыс. долларов, для меня загадка, как он себе такое может позволить. Один раз, мол, живем! Действительно, его жизнь сокращается серьезно – у него начинается проблема с кредитами, и вся семья садится на голодный паек, а кайф от новой машины он получает месяц. Если вы, покупая машину, четко понимаете, что будете платить 30 тыс. в месяц в течение 6–7 лет, и если ваш бюджет это позволяет, почему бы и нет. Но на эмоциях («Порадую жену, а там будь что будет!») покупать нельзя. Большинство же людей покупают именно на эмоциях. Яркий пример – салоны сотовой связи, которые соблазняют возможностью мгновенно обладать вожделенным телефоном: «Возьми у нас кредит и уйдешь с телефоном прямо сейчас!» Между тем ставка кредита там доходит до 80%…

Мой совет людям, которые не могут контролировать деньги, – просто разрежьте кредитную карту. Заведите обычную, дебетовую.

Вторые по дороговизне кредиты предоставляют магазины бытовой техники – 40–50%. Так что если сильно хочется купить пятый «Айфон» или новую стиральную машину, лучше уж пойти в банк и взять потребкредит под 25%. Кстати, банк с удовольствием предоставит вам расчет, какую сумму вы ежемесячно будете погашать по кредиту, и вы сможете рассчитать, осилите ли вы платежи, или ну ее, эту машину.

Евгений Галанин, автомобилист-космополит: На томские дороги грех жаловаться!

— В  Томске бываю периодически,  успел заметить, что для автомобилистов этого города тема дорог очень болезненная. А я вот не разделяю эту категоричную точку зрения. Мне есть с чем сравнивать: не первый год занимаюсь продажей автомобилей, исколесил уже всю страну, волей-неволей сравниваю, в каких регионах качество дорожного полотна лучше, а где только и остается, что критиковать чиновников.

Томские дороги – это типичные дороги России: с выбоинами и колдобинами, с рассыпающимся (зачастую уже на следующий год после ремонта) дорожным полотном.

По таким ездят 50 процентов автомобилистов в разных городах страны. Согласен, что это неправильно, мириться с этим нельзя, но…

Томичи, посочувствуйте тем жителям России, где дороги намного хуже, чем в вашем областном центре. Поверьте, такие есть, и их немало.

Не повезло жителям Омска: неделю назад я был там в командировке — сплошные ямы, ухабы, едешь, как по дороге военных лет. Тяжело приходится автомобилистам Челябинска, впрочем, в ужасном состоянии находятся все дороги Урала, разбитые транзитными фурами.

Конечно, в России есть города, где дорогам хватает финансирования, внимания власти, видимо, ведется жесткий контроль со стороны контролирующих служб. Иначе как объяснить, что приведенные в порядок магистрали не рассыпаются уже через год-другой.

На общем фоне однозначно выделяется участок от Петербурга до Нижнего Новгорода: по российским меркам, на этом отрезке идеальные дороги.

Держится полотно в Новосибирске, где год назад привели в должное состояние все городское асфальтовое покрытие.

А что касается Томска, на мой взгляд, в городе куда острее проблема с парковками: ездить-то еще можно, а вот оставить машину — уж совсем негде.

 

Артем Рыкун, социолог, декан ФсФ ТГУ:«В России средний класс — это чиновники и силовики»

— Средний класс в России увеличивается за счет государственного, а не рыночного сектора – таковы результаты исследования Института социальной политики. По его данным, чиновники, силовики, руководители и специалисты госсектора формируют сегодня порядка 20% российского среднего класса, это на треть больше, чем в 2007 году.

…Мы приступили к формированию собственного среднего класса в эпоху его заката, причем заката глобального. Средний класс как крупное явление социальной реальности, как детище индустриальной эпохи постепенно разрушается во всем мире. Часть людей уходит в креативный класс, часть – в сервисный, гораздо более многочисленный. Классы, безусловно, сильно отличаются зарплатой, хотя вид деятельности может быть один и тот же.

Читал как-то про американского автомеханика, который великолепно работает с элитными автомобилями. Он сам выбирает клиентов, и если ты приехал к нему на «Бентли» – это ничего не значит, если ты ему не понравился, он не будет с тобой работать…

В любом случае основа обоих классов – это люди, представляющие собой социальную, политическую и экономическую силу. Для того чтобы в России эта прослойка стала столь же многочисленной и эффективной, нам не хватает много чего: открытой образовательной системы; меритократической системы распределения рабочих мест, то есть такой, при которой лучшие рабочие места достаются наиболее образованным, квалифицированным и достойным. Нам не хватает устойчивой системы накопления тех благ, которые человек получает благодаря оплачиваемому труду: пенсионной и банковской систем, которые бы гарантировали, что, если человек в течение 30–40 лет складывает деньги в одно место, он их там и найдет. Нет четкой системы правовой защиты, которая гарантирует, что права гражданина будут соблюдены независимо от смены власти и политической конъюнктуры. Недостаточно развита система политического участия – средний класс свою политическую позицию выражает институциональным образом очень неуклюже.

Между тем средний класс служит хорошей экономической опорой только тогда, когда он самодеятельный. Чиновники и силовики не производят интеллектуальных ценностей, товаров, которые можно продать и обложить налогом. Соответственно, если не будет базы в виде высокотехнологичных, промышленных, образовательных продуктов и так далее, со временем не станет и такого российского среднего класса…

 

 

Алексей Торопов, директор Сибирского экологического агентства:«Новый налог не сделает воздух чище»

Представители Минпромторга сообщили на днях, что вместо транспортного налога может появиться эконалог, который будет зависеть от того, насколько «чистой» с экологической точки зрения является машина. Наконец-то мы хотя бы частично стали использовать западный опыт: в развитых странах очень невыгодно содержать машины, которые потребляют много бензина и, соответственно, недружественны природе. Но там это делается в гораздо более эффективной форме, чем предлагается у нас: эконалог (и немаленький) закладывается в каждый литр купленного топлива. Оценка же автомобиля по критериям менее рациональна и более трудоемка.

Экологичность десятилетней иномарки и отечественного автомобиля будет явно отличаться не в пользу последнего, учтут ли такие нюансы?

Но главное, я сомневаюсь, что простое повышение очередного налога резко пробудит в россиянах экологическую сознательность. Вряд ли человек пересядет с внедорожника на малолитражку только из-за возросшего финансового бремени – он должен осознать, насколько автомобиль вреден для него самого.

Я вспоминаю, как студентом приехал в Томск в 1994-м, – воздух на проспекте Ленина был несравнимо чище, чем сейчас, когда количество автотранспорта увеличилось кратно. Люди просто не привыкли связывать эти две вещи, воспринимают загазованность как данность, а не как ситуацию, на которую сами могут повлиять.

Зачем, например, ездить на автомобиле до офиса и обратно, если работа не связана с частыми передвижениями по городу?

По-хорошему, правительство должно на постоянной основе заниматься экологическим просвещением. Но до того ли ему, раз у нас до сих пор не принят даже стандарт экологического топлива. Запад уже перешел на стандарт Евро-5, а у нас до сих пор проходят техосмотр автомобили с двигателем класса Евро-0…

 

 

Татьяна Воробьева, руководитель Центра медицинского права:«Корпоративность врачей бьет по глазам»

— За две недели в больницах области произошло два жутких случая: в Асине умерла 12-летняя девочка, упавшая с качелей и не получившая необходимой медпомощи, а в томской горбольнице №3 скончался 38-летний мужчина, обратившийся для удаления зуба мудрости. Две смерти за короткий период и при простых патологиях вынуждают поднять тему врачебных ошибок.

По программе модернизации здравоохранения сотни миллионов из бюджетов разных уровней потрачены на переоснащение ЛПУ. Все чаще можно слышать, что доктора демонстрируют профессиональный рост. О такой медицине пациентам рассказывают управленцы здравоохранения, о ней пишут рекламные статьи.

Но, увы, такая медицина существует параллельно с другой. Из этой параллельной реальности пациенты рассказывают совершенно жуткие истории, а факты врачебных ошибок находят подтверждение в судах. И эта тенденция усиливается, сами медики говорят, что врачебных ошибок будет больше. Хотя, согласитесь, должно быть наоборот.

Причины? Первая беда в том, что уходят врачи советской школы – те, кто отдавался профессии на все сто, бережно относился к пациенту и дорожил репутацией. Сейчас основная армия врачей – выпускники медвузов 1990-х, когда уже иначе учили, не так требовали. В профессию эти люди уходили с другими знаниями и ценностями – зарабатывать.

Настоящая беда в том, что медики перестали предвидеть – смотреть чуть дальше, чем здесь и сейчас. Из процесса в процесс слышим: «На момент обращения не было показаний».

Вторая проблема: не раз сталкивалась с тем, что врачи-старожилы, дабы не потерять в заработке, сидят на нескольких ставках, не делятся с перспективной молодежью. А она, в свою очередь, довольствуется оставшимся. В итоге проктолог работает хирургом: неправильно собрал перелом, и врачебная ошибка дошла до суда.

Наконец, проблема замалчивания.

Когда происходят трагические случаи, о них не спешат сообщать. Наоборот, стараются не выносить сор из избы, чтобы ЧП не ударило по репутации ЛПУ. Отсюда экспертизы в интересах врачей, а не пациентов, проблемы с поиском объективных экспертов.

Корпоративность белых халатов бьет по глазам! У известного в Томске врача стояла на учете беременная. Когда ей пришло время рожать, доктора не было на рабочем месте. Ему позвонили и объяснили необходимость экстренного вмешательства. Но, пока доктор прибыл, плод уже задохнулся. И ни в Томске, ни в Новосибирске не нашлось эксперта, который бы взялся за эту историю!

Изменить положение дел может только судебная практика – чем больше разбирательств и внутренних проверок, тем больше шансов отчистить белые халаты и разбудить чувство ответственности врачей.