Когда передовые научные идеи не используются на производстве, это тормозит развитие бизнеса, не дает должного дохода и даже грозит предприятию вылетом с рынка. Но все это сущие пустяки по сравнению с ущербом, который несет в себе невнедрение разработок в практическое здравоохранение, это означает неспасенные жизни и страдания, от которых медицина могла бы избавить сотни и тысячи людей, однако не избавила…
О взаимодействии науки и практики, а также о своем видении проблем этой, безусловно, самой гуманной медицинской отрасли «ТН» рассказал директор НИИ онкологии академик РАМН, профессор Евгений Чойнзонов.
Миллиарды на здоровье
– Если финансировать здравоохранение по остаточному принципу, его будут ругать всегда. Но если к нему относиться, как к отрасли экономики, которая сохраняет или восстанавливает здоровье людей, трудовые ресурсы и тем самым обеспечивает национальную безопасность, тогда положение дел изменится.
Вспомним, насколько катастрофичной была ситуация в практическом здравоохранении в 1990-х. В районных больницах, в фельдшерско-акушерских пунктах не было лекарств, оборудования – тонометров и фонендоскопов не хватало! Но сегодня государство инвестирует в эту сферу: 460 млрд рублей на нацпроект «Здоровье» плюс еще 150 млрд… Но мы стартовали с низкой позиции, так что пока только берем разбег и видим первые ростки. Я вчера побывал в областном перинатальном центре и испытал чувство гордости и радости. Но в таких условиях и на таком оборудовании должны работать все врачи – педиатры, хирурги, окулисты, онкологи, фтизиатры… Если линия правительства на модернизацию здравоохранения будет продолжена и аналогичные финансовые вливания в медицину сохранятся еще в течение 5–6 лет, положение дел улучшится кардинально.
– А разве нацпроект не заканчивается?
– В авторских статьях, которые опубликовал премьер-министр России Владимир Путин, по поводу развития социальной сферы сказано: нельзя останавливаться на достигнутом, надо продолжать движение вперед. Я с этим согласен. Если мы сейчас остановимся, вновь будем отброшены на много лет назад. К тому же модернизация пока охватила не все службы и не все территории. В Томске в качестве примера мы пока можем привести только один объект – перинатальный центр. Остальное в планах: центр ядерной медицины, радиологический каньон, хирургический корпус онкодиспансера, детская кардиохирургия.
«Захлебываемся от потока больных»
– В томской онкологии положение дел хуже, чем в других областях медицины. Показатели заболеваемости у нас выше, чем у соседей…
– И выше, чем в РФ. Но благодаря нацпроекту оснащение муниципальных лечебных учреждений заметно улучшается, поставлено множество маммографов, гастроскопов, томографов… Ранняя выявляемость онкозаболеваний в связи с этим растет. Но ведь с увеличившимся контингентом больных должны работать профессионалы, а их не так много – это сотрудники НИИ онкологи и маломощного онкологического диспансера. На сегодня 56% пациентов в нашем институте – из других регионов Сибири и Дальнего Востока, остальные – томичи. И это, как правило, самые сложные больные. Мы захлебываемся от этого потока, поскольку в клинике только 220 коек. Мы могли бы расшириться до 400…
– Это вопрос площадей или денег?
– И того и другого. В первую очередь площадей, во вторую – финансов. Во время последнего визита премьер-министра России Владимира Путина в Томск губернатор вручил ему два письма – о необходимости строительства онкологической клиники и корпуса детской кардиологии. Конечно, решение должно быть принято на уровне Федерации, и мы надеемся, что это будет сделано.
«Это наша головная боль»
– Что мешает внедрению новых технологий в повседневную практику?
– Прежде всего плохая оснащенность больниц и стационаров. Что касается онкологии, то внедрение высоких технологий в практику онкодиспансеров преимущественно наша головная боль – проводим учебы, конференции, мастер-классы по всей Сибири и Дальнему Востоку. Но диспансеры в большинстве своем все еще работают по старинке, только удаляя опухоли и органы. А мы, убрав, к примеру, молочную железу, тут же проводим реконструктивно-пластическую операцию. Чтобы женщина уходила от нас излеченной от заболевания и морально восстановившейся.
– А как же стандарты лечения? Как соотнести их с реконструктивно-пластической хирургией, высокими технологиями? Ведь стандарт не предполагает излишеств…
– Да, этот момент таит в себе серьезную опасность для развития медицины. Переход высокотехнологичной помощи в систему ОМС, работающую по стандартам, запланирован на 2015 год. Перейдя на стандарты, мы будем постоянно упрощать ситуацию – до простого штампования методологии. Стандартно лечить можно ОРЗ, аппендицит или даже пневмонию, но только не наших больных. Такой подход будет серьезным отступлением от уже достигнутых рубежей. Против этого я буду возражать на всех уровнях, во всех инстанциях и кабинетах. К сожалению, сегодня Министерство здравоохранения этого не понимает.
Медицина «на игле» импорта
– Какие проблемы медицины вам кажутся наиболее существенными?
– Импортозависимость. Лекарства, аппаратура, изделия медицинского назначения, расходные материалы – все это западные поставки. Я вижу в этом угрозу национальной безопасности. Ведь если фармацевтические компании по тем или иным экономическим или политическим соображениям вдруг прекратят поставки в Россию, мы горя хлебнем сполна. Пока они просто постоянно поднимают цены, в итоге самые дорогие в мире химиопрепараты – в России. В Европе они в 2–3 раза дешевле.
Власть эту проблему видит. Технологическая платформа «Медицина будущего» была принята первой из всех платформ. И программа «Фарма-2020» является одной из приоритетных. Приоритеты провозглашены, деньги обещаны (например, на программу «Онкология» запланировано 2,5 млрд рублей), но пока они реально не появились и не заработали. Мы надеемся, скоро дело сдвинется.
«Не хочу возврата к прошлому»
– Евгений Цыренович, вы возглавили в Томске народный штаб общественной поддержки Путина. Вам это зачем?
– Страна на сегодняшний день набрала определенный темп развития, определен вектор движения. Я подумал: а что если это движение вдруг остановится и все наше общество, страна вдруг развернется на 180 градусов? Тогда мы начнем двигаться в обратную сторону…
Сейчас про общественное сознание и гражданскую позицию говорят почему-то только в отношении тех, кто выходит на митинги протеста. У тех, кто не выходит, этой позиции априори как бы нет. Я с этим категорически не согласен. У меня есть гражданская позиция: я не хочу возврата к прошлому – все национализировать, отобрать и поделить. Да и в программах других политиков я тоже особого позитива не вижу.
– Кстати, премьер-министр России в одной из своих авторских статей озвучил неожиданно либеральные взгляды: государство должно уйти из экономики, бизнесу нужно обеспечить свободу и гарантию прав… Что случилось?
– К протестным настроениям власть очень внимательно отнеслась, постаравшись выбрать из озвученных требований все зерна рациональности, справедливости, правды.
И «Единой России» надо меняться, иначе мы превратимся в аналог КПСС. Как теперь стало понятно, массовое вовлечение в партию тоже было непродуманным шагом, из-за этого в ней оказалось много карьеристов, не разделяющих ее идей. И выстроенная вертикаль власти, возможно, удобна и проста для управления страной, но удобно и просто – не значит правильно. Поняв, что отмена выборов губернаторов была ошибкой, власть заявила о намерении ее исправить.
В медицине существуют лечебно-контрольные комиссии, производящие разбор полетов – анализ врачебных ошибок. Не позавидуешь доктору, просчеты которого обсуждают коллеги: там не стесняются в выражениях и оценки дают самые жесткие. И плох врач, который не прислушается к замечаниям, его профессионализм и карьера окажутся под вопросом.
То же самое и с властью: если она не умеет прислушаться и не делает должных выводов, ситуация обязательно изменится к худшему. И в этом смысле протестные митинги полезны для власти. Обратите внимание: на них не было беспорядков, разбитых стекол, потасовок – ни одного инцидента! Значит, гражданское общество созрело. И к нему нужно относиться с уважением.
«Перейдя на стандарты, мы будем постоянно упрощать ситуацию – до простого штампования методологии. Стандартно лечить можно ОРЗ, аппендицит или даже пневмонию, но только не наших больных. Такой подход будет серьезным отступлением от уже достигнутых рубежей».