Участник СВО Алексей Панов, несмотря на ранение и инвалидность, рвётся встать в строй

Так уж устроен обычный человек, что, живя простой жизнью, он перестает замечать все её прелести. Возможность дышать полной грудью, работать, общаться с близкими, расти детей, строить карьеру, заниматься спортом. Но когда в нашу жизнь вторгается война, в один миг все может измениться. Не случайно говорят, что те, кто «оттуда» вернулся, смотрят на мир по-другому. Участник СВО томич Алексей Панов, потерявший в боевых действиях стопу, несмотря на костыли, наверное, внешне изменился не сильно. Он все также оптимистичен, улыбчив, с уверенностью смотрит в будущее, как и раньше. Но одному богу известно, что стоило 28-летнему мужчине и его семье перенести 15 операций за полтора года госпиталей. Изменилось ли его мировоззрение? Что планирует делать дальше? Об этом и многом другом «ТН» поговорили с земляком.

Надо так надо!

– Алексей, расскажите немного о себе. Как и когда вы попали в зону СВО? Чем занимались до неё?

– Моя биография не отличается чем-то особым. Родился в селе Корнилово. Закончил девять классов средней школы. Затем – Томский сельскохозяйственный техникум. Отслужил срочную службу в ВДВ. Вернувшись домой, устроился на службу в УФСИН, в исправительную колонию, затем работал в одном из томских автосервисов. В это время познакомился с будущей супругой Викторией. Поженились, у нас родилась дочка Милана. В сентябре 2022 года во время частичной мобилизации пришла повестка из военкомата. Не скажу, что для меня это было большой неожиданность. Многие мои друзья, знакомые к тому времени уже ушли добровольцами на СВО. И мыслишка о том, почему они «там», а ты «здесь», нет-нет, да и посещала меня. Поэтому воспринял повестку спокойно. Хотя, конечно, родные не горели желанием отпускать в зону боевых действий. Отец даже порывался уйти контрактником вместо меня, но отговорили. К тому же на тот момент нашей дочке исполнилось три года, и ей как никогда был необходим папа. Но надо так надо.

В конце сентября мы – группа мобилизованных из Томской области – доехали до Екатеринбурга. Там в специальном военном городке нас полностью экипировали и распределили по частям. Я, несмотря на срочную службу в ВДВ и должность механика– водителя, попал в мотострелковую бригаду, в разведбатальон на должность разведчика– снайпера. Затем стал командиром отделения артиллерийской разведки. Впрочем, как потом понял, все эти солдатские должности в реальной боевой обстановке мало что значили… И вот мы в Белгородской области, в посёлке Ровеньки, на месте дислокации нашей бригады.

Три дня на подготовку

– Ваше первое боевое задание? Была ли какая-то подготовка мобилизованных?

В Ровеньках в разведбате бригады числилось три разведроты. Мы – 56 вновь прибывших солдат, из которых томичей было 12 человек, попали в только что сформированную вторую роту. Боевой приказ, с которого и началась моя реальная служба, состоял в том, чтобы наша рота поддержала находившуюся на передовых позициях первую. Но до нее еще нужно было добраться. Так как мы находились немного в тылу. Вскоре получили боекомплект, снаряжение, сели на машины и выдвинулись. Увы, но времени на боевое слаживание, на боевую подготовку к операции у нас не было, что очень напрягало. Я, например, автомат держал последний раз в руках в армии десять лет назад. Многое уже забылось. И так почти все мобилизованные в нашем подразделении. Доехали до поселка Миловатка, что рядом со Сватово – вокруг сгоревшие машины, воронки, запах гари. Напряжение витало в воздухе. Переночевали в блиндажах и рано утром направились в лесополосу в сторону позиций первой разведроты. Это была третья линия обороны – в четырех километрах от передовой. Добрались без происшествий. Стали рыть окопы, лисьи норы, пути сообщения. Словом – обустраиваться. Так прошло две недели, мы постоянно подвергались артиллерийскому обстрелу минометами и «Градами». Но обошлось без потерь. Поначалу, конечно, было страшно. Непонятно, откуда прилетает невидимая угроза. Но человек привыкает ко всему. Со временем научились высчитывать, куда примерно может попасть очередная мина. И вот через две недели командиры все-таки решили устроить нам боевое слаживание. В тыловой зоне организовали специальную «тропу разведчика», где нам в течение трех дней показывали, как обходить растяжки, а затем на полигоне дали возможность пристреляться из разных видов оружия.

Мелькнула мысль: «Всё!»

– В каких боевых действиях довелось поучаствовать? И как получили ранение?

– Почти сразу после боевого слаживания поступил приказ: утром 24 октября батальону и группе прикрытия, состоявшей из нескольких единиц бронетехники, выдвинуться в сторону высотки, находившейся неподалеку от поселка Чернопоповка. На вершине высотки расположились украинские вой- ска. Нам нужно было их выбить. В данном случае мы выступали как штурмовая группа, а не разведчики. И должны были штурмовать гору, что называется, «в лоб». Вот тут-то и началась настоящая война. Как только стали подыматься на эту злополучную гору, последовал мощнейший артобстрел и без потерь уже не обошлось. Пришлось отступать. Первые погибшие и раненные среди нас… Вспоминаю об этом с горечью, потому что, по идее, за 800 метров до начала позиций противника нас должна была прикрывать огнем крупнокалиберных пулеметов, пушек российская бронетехника, следовавшая рядом. Но этого почему-то не последовало. Мало того, два танка, прикрывавших нас, развернулись и уехали…

Возвращались на базу в подавленном настроении. Вновь сформированная вторая группа попыталась повторить штурм, но опять неудачно. Тем временем наступила ночь. Полил дождь. На ночлег усталые, грязные, мокрые расположились в местном клубе, точнее в его спортзале, что и стало нашей роковой ошибкой. В помещении набралось около двух сотен человек, ставшие светить фонариками. Да еще и в двухсотлитровой бочке в центре зала костер разожгли. Видимо, все это засек противник. Тем более, что рядом с клубом уже стоял сгоревший бензовоз, по которому ранее попал снаряд американской гаубицы М777. Вероятно, место было пристреляно. А дальше… Помню, как закрыл глаза, провалился в сон. Вдруг почувствовал, что какой-то чудовищной силой мое тело подняло в воздух. Затем удар о землю. Ко всему прочему, на меня, упавшего на спину, обрушился еще и кусок плиты, придавив правую часть туловища. Стал задыхаться, кричать, но тщетно. Пылища. Ничего не видно. Мелькнула мысль: «Всё!» Кстати, как потом узнал, от клуба, в котором мы расположились на ночлег, в результате прямого попадания снаряда не осталось ничего.

Но мне повезло, подоспели сослуживцы-земляки из Самуськов. Вытащили из-под плиты. Зрелище из себя я представлял страшное. Разорванные мышцы бедра, торчащие кости. Контузия. Дальше череда госпиталей, в которых я провел в общей сложности 1,5 года, из которых восемь месяцев без движения. 15 операций. Спасибо врачам и супруге, не отходившей от меня. В итоге – ампутация стопы правой конечности. Инвалидность. Причем, на ампутации стопы я настоял сам. Врачи знаменитого института имени Бурденко предлагали собрать её из остатков костей, но стопа все равно бы не действовала. Так, муляж. Да и нога была уже короче на несколько сантиметров. Поэтому я решил, что уж лучше настоящий протез. Вот только с ним оказалось все не так просто.

Еще послужу Родине

– Что думаете делать дальше? Где трудиться? Когда будет готов протез?

– С протезом ситуация такая: по идее, он мне положен от Министерства обороны. Но здесь, как всегда, существует куча проволочек. Ампутация прошла в октябре прошлого года, но пока ничего не изменилось, и я хожу на костылях. Не проводилось и никаких замеров под протез. Обратился с этим вопросом в «Фонд защитников Отечества». Но там отметили, что я до сих пор являюсь военнослужащим, значит все вопросы к Минобороны. Поясню: я действительно, несмотря на инвалидность, не списан из вооруженных сил. Мало того, хочу продолжить службу в армии на любой должности. Пусть даже это будет работа в военкомате. Ведь, по большому счету, для Отечества я не успел сделать чего-то серьезного. «Там» я провел всего месяц. Да и земляков много осталось на передовой. Считаю, нужно им помогать. Но для этого, опять же, требуется попробовать протез, узнать, как я буду себя с ним чувствовать. Пока жду. Вообще, по жизни я человек с активной гражданской позицией. Унывать не привык. Приноровился ездить на машине, без которой не могу, благо она на «автомате». Обе педали нажимаю теперь не правой, а левой ногой. Помогаю отцу в хозяйстве, что у нас в Корнилово. Даже если не получится вернуться в армию, работу себе найду. Ну и конечно, поддерживают меня очень многие – друзья, родственники, сослуживцы. Большую поддержку и помощь я получаю лично от губернатора Томской области Владимира Мазура и его заместителя руководителя представительства Томской области при Правительстве РФ Николая Слепнёва. Без этой поддержки было бы гораздо труднее адаптироваться после ранения. Так что, еще поживём, поработаем и я очень надеюсь – повоюем!

Автор: Андрей Суров
Фото: Евгений Тамбовцев