Фото: Алена Кардаш

Увертюра

В первом классе я хотел научиться играть на домре. По непонятной причине именно этот трехструнный инструмент казался мне входным билетом в мир большой музыки. Но на семейном совете мой энтузиазм не восприняли всерьез, и я так и остался рядовым слушателем.

Поэтому, чтобы не ударить в грязь лицом, в ночь накануне репетиции Томского симфонического я вдоль и поперек проштудировал в «Википедии» статью, посвященную оркестру, и заснул ближе к четырем утра с «Шуткой» Баха в наушниках.

Проснувшись, я обнаружил, что не помню абсолютно ничего из прочитанного, зато композиция Иоганна Себастьяна играла у меня в голове непрерывно. Стоит сказать, что на сайте в описании аудиозаписи было указано: «Классическая музыка очищает разрушенный цивилизацией мозг»…

Оркестровая роба

Тема концерта, на репетицию которого я еду, – классическая музыка, ставшая рингтонами. Среди «сокровищ мобильных телефонов» (а именно так называется концерт) вышеупомянутая «Шутка» Баха и «Маленькая ночная серенада» Моцарта. Если названия вам ничего не говорят, то уже первые нотки этих композиций вызовут озарение, вы их слышали сотни раз из динамиков своих и чужих телефонов.

По дороге напрягаю слух, не зазвонит ли у кого-нибудь из пассажиров маршрутки мобильник (отличная была бы деталь!), но мне не везет, и вся дорога проходит под песни про тюрьму и воровскую долю.

Моим проводником в органном зале становится директор Томского академического симфонического оркестра Владимир Дорохов. Признаюсь ему, что видеть представителей оркестра в повседневной одежде немного странно.

– Без робы? – переспрашивает он и, поймав мой недоуменный взгляд (я еще не отошел от шансона в маршрутке), поясняет: – Фрак, белая рубашка, бабочка. Когда постоянно играешь концерт за концертом, относиться к этой одежде начинаешь как к униформе. Поэтому между собой мы ее так и называем – роба.

Когда была анонсирована идея концерта, нашлись люди, которые посчитали ее приземленной и даже пошлой.

– Это была реакция «Фейсбука», – говорит Владимир. – А на виртуального, часто безымянного собеседника обращать внимание…

– Тем более половина мест в зале были раскуплены еще летом, что само по себе лучший контраргумент, – замечает руководитель отдела по связям с общественностью Ольга Суходолина. – Я на девяносто процентов уверена, что нас ждет аншлаг.

– Мы приближаемся к публике посредством каких-то изобретений, – продолжает Владимир. – Главное, чтобы зрители, которые никогда не были на концертах, пришли и начали открывать для себя мир симфонической музыки. Нужна своеобразная точка входа, так же как с джазом, попсой или роком. Произведение прозвучало, и открылся коридор для большего.

– Конечно, чтобы это быстрее произошло, стоит ходить почаще, – прибавляет он. – Но иногда даже мельком услышать по радио достаточно.

Сам Владимир начинал баянистом, а дополнительным его инструментом была домра (я проникся к нему глубочайшим расположением на этих словах). До поступления в училище он был далек от классики, по его словам, народное искусство – это совсем из другой области музыки.

– Для меня точкой входа стал «Реквием» Моцарта, – рассказывает он. – Оркестр и хор очень мягко ввели меня в этот мир, а уже потом начали открываться новые произведения и новые грани.

Скрипки слева, виолончели справа

– А что стоит у вас на звонке? – не оставляю я попыток найти классную деталь.

– Я часто меняю рингтоны, потому что они мне быстро надоедают. Диапазон от попсы до классики и стандартных мелодий, – отвечает Владимир Дорохов. – На данный момент – это группа из 1990-х E-rotic с песней Voulez-vous coucher avec moi.

Он включает ее и раздается привычная для того времени электронная музыка со сладким, манящим голосом вокалистки, которой особенно удается французское слово «муа». Контраст аудиозаписи и органного зала настолько велик, что я удивлен, как никто не обернулся.

– Ты же директор оркестра! – поддевает коллегу Ольга Суходолина.

– Эта девушка пела еще с Bad boys blue, – оправдывается Владимир. – Меня вообще очень захватывает музыка периода конца 1980-х – начала 1990-х и потрясает ее качество. К слову, почти у всех ребят из оркестра стоят стандартные мелодии. Ставить классику на звонок… Это равносильно тому, что ты плотно пообедал и тут же еще раз наелся до отвала. Переедание.

Мы продолжаем экскурсию, и Владимир показывает мне, как расположены в оркестре инструменты. Начинает с профессионального анекдота.

– Перед каждой репетицией дирижер достает бумажку, поглядывает в нее и только после этого начинает. Весь оркестр гадает, что же в этой бумажке. И вот однажды она слетает на пол, скрипач поднимает и читает: «Скрипки слева, виолончели справа».

Владимир мне показывает сидящие попарно скрипки, расположенных рядом альтов. Но его слова тонут в музыке, оркестр продолжает репетировать, и, когда мы подошли поближе, он полностью захватил мое внимание.

Мы заходим за сцену, и Владимир демонстрирует мне ударные, контрабасы и «медь» – медные духовые инструменты. Но я заворожен флейтистом, оркестр исполняет Баха, и у флейты прекрасное соло.

– Вообще лучше слушать оркестр изнутри, – говорит Владимир. – Здесь, в органном зале, разницы почти не слышно благодаря уникальной акустике помещения, но вообще оркестр изнутри звучит ярче.

На симфонической волне

Освободив своих проводников, я сел совсем рядом со сценой, чтобы подслушать, что говорит дирижер оркестру. Однако, вынужден признаться, из всего, что он говорил, я распознал только слово «такт». Сосредоточиться на работе решительно не получалось. Одно произведение сменяло другое, и я растворялся в этой музыке, отражающейся от стен органного зала. Внутри было ощущение, что по телу пробегают волна за волной. Я смотрел на сосредоточенные лица оркестрантов, на палочку в руках дирижера, на тонкие пальцы, бегающие по струнам. Все было так упорядочено и правильно, что невозможно было думать о чем-то другом.

Но взмах дирижерской палочки – и магия кончилась, дирижер встал (на репетициях в отличие от концертов он может позволить себе сидеть), пожал руки музыкантам, и цельный механизм распался на маленькие детальки. Кто-то протирал инструмент и убирал его в чехол. Один парень писал что-то в своей партитуре. Я немедленно заглянул ему через плечо, но с тем же успехом мог смотреть в древнеегипетский свиток. Небольшие группки музыкантов обсуждали свои партии и репетировали.

Мне приходилось бывать на многотысячном рок-концерте, где толпа качалась из стороны в сторону в буйном экстазе, а ты растворялся в ней. Были и вечера с музыкой у костра, где важно было не столько мастерство исполнителя, сколько душевность и теплота момента. Но симфонический оркестр – это что-то совершенно иное.

Я вышел на улицу, и повседневный шум впервые больно ударил мне по ушам.

В программе концерта:

И.С. Бах – «Шутка» и другие фрагменты из Оркестровой сюиты № 2 си минор, В.А. Моцарт– «Маленькая ночная серенада», Ж. Бизе – увертюра и антракты из оперы «Кармен», П.И. Чайковский – фрагменты балета «Щелкунчик», М. Брух – «Кол нидрей».