В 2007 году Катя Михайлова была не менее популярна, чем какая-нибудь телезвезда. Катя стала (и до сих пор остается) единственным русским ребенком, которому трансплантировали сердце итальянского донора. Операция, проведенная в госпитале города Бергамо, спасла 15-летней Кате жизнь. Чудо произошло благодаря счастливому стечению обстоятельств и участию многих неравнодушных людей.

 Девушка, а не виденье

Стильная курточка, облегающие хрупкую фигурку джинсы, белокурые волосы. Передо мной современная девушка, в которой никаких внешних примет того, что когда-то она могла передвигаться только на инвалидной коляске и вообще находилась на грани жизни и смерти.

– Если бы я встретила тебя на улице, не узнала бы…

– Так ведь это и хорошо: значит, теперь я такая же, как все.

– Как себя чувствуешь? Чем занимаешься?

– Чувствую себя нормально. После возвращения в Томск нам с мамой пришлось еще раз съездить в Бергамо, там меня обследовали и сказали: все хорошо. То же самое говорят и здесь, в НИИ кардиологии, где контролируют мое состояние. Недавно я встала на учет в службе занятости, осваиваю профессию мастера по маникюру. Надеюсь, что смогу устроиться на работу и буду материально помогать маме.

– Вообще-то я хотела выучиться на доктора. Но из-за болезни смогла окончить только девять классов, да и училась в основном на домашнем режиме, поэтому с мечтой о профессии врача пришлось расстаться.

Во сне и наяву

Вспоминая времена тяжелой болезни, Катя признается, что многое тогда воспринимала как будто в бессознательном состоянии. Мучил сильный кашель с кровью, не могла спать, пить, есть, при этом отекала и набирала вес.

Некоторые эпизоды почти шестилетней давности сегодня всплывают как в тумане. Вот они с мамой в НИИ кардиологии. Звонок снизу: к Кате какая-то бабушка. Мама спускает дочь на коляске в холл, незнакомая старушка протягивает 500 рублей: «Возьми, деточка, на лечение».

Или вот ее в сопровождении мамы и двух врачей из НИИ кардиологии отправляют в Италию. Смутно вспоминается «скорая», на которой ее с сиреной везли из одного московского аэропорта в другой. А вот уже Милан, где встречает доктор Дайнека и на машине доставляет в Бергамо. И наконец известие: есть подходящее сердце!

– Страшно было?

– Самым страшным была неопределенность при ожидании донорского сердца. Когда узнали, что этой ночью будет операция, я успокоилась, а мама плакала. Утром проснулась в палате реанимации – все болит. Спрашиваю у мамы: «Почему мне везде больно?». «Так тебя же всю раскроили!». Уже через две недели врачи велели вставать с кровати. Пришлось заново учиться ходить: мышцы-то все атрофировались.

В Италии ежегодно производят более 3 тысяч трансплантаций донорских органов, треть из них – детские. В России дети с такими диагнозами, как у Кати, погибают из-за отсутствия законодательной базы.

Сердечное спасибо

Катя говорит, что очень благодарна всем людям, участвовавшим в ее спасении. Врачам НИИ кардиологии, ставшим для нее по-настоящему родными. Докторам и сестричкам итальянского госпиталя, которые не только прооперировали и выходили, но так же, как томичи, собирали деньги. Бюджет семьи, в которой мама одна воспитывает двух дочерей (муж умер, когда девочки были совсем маленькими), без людской поддержки никогда бы не справился с дорогостоящими расходами.

– Катя, а ты чувствуешь, что у тебя в груди бьется чужое сердце?

– Нет, я его воспринимаю уже как свое, родное.

– И не хочется узнать, кому оно принадлежало?

– По итальянским законам имя донора держится в строгой тайне. По-моему, это правильно. Я не знаю, кто это был – мужчина или женщина, какого возраста. Знаю только национальность, не зря ведь меня снова тянет в Италию. Не на лечение, а просто погулять по улицам красивых городов.

Катя мечтательно улыбнулась и направилась к лестнице.

– Катя, ты куда? Есть же лифт…

— Мне теперь полезно ходить пешком!

Операцию (почти 50 тыс. евро) оплатил «Русфонд». Расходы на проживание в Италии в течение года и лечение взяла на себя областная администрация. Деньги на послеоперационный период собирали и томичи.

Напомним, Катя Михайлова страдала тяжелейшим пороком сердца – реструктивной кардиомиопатией. Последние два года перед операцией была прикована к инвалидной коляске. Спасти ее могла только трансплантация сердца. Кардиохирурги НИИ кардиологии СО РАМН теоретически были способны выполнить подобную операцию, однако в России детское донорство не узаконено. Выручил случай. Доктор Ольга Мурзина, наблюдавшая Катю, случайно встретила коллегу, Виталия Пака, который когда-то работал в томском НИИ кардиологии, а ныне сотрудник госпиталя Бергамо. Виталий помог организовать консультирование Кати в госпитале, и там сказали: везите!

Фото:Максим Кузьмин и из семейного архива