Каргасокцы Николай Буряк и Михаил Редьков прошли всю войну и встретились весной 45-го в Берлине
На долгую память о победном мае 1945 года и об этой встрече у каждого из них осталась фотография. На ней оба они, жители села Новоюгино Каргасокского района, стоят на крыше поверженного Рейхстага. История этой фотографии, с запечатленными на ней нашими земляками, стала известна благодаря учителю-краеведу Валентине Зарубиной, которая хорошо знала о том, что ее коллега и единомышленница Татьяна Федорова накопала интереснейший исторический материал. Она уже давно не живет в Новоюгино и в Каргасокском районе, но все, что связано с районом, для нее по-прежнему свято. Особенно если это касается героических судеб земляков-фронтовиков, завоевавших для всех нас Великую Победу.
Спасибо, батя. За всё!
Из воспоминаний сына фронтовика Николая Андреевича Буряка. Он на фотографии слева.
«Мой отец – Николай Андреевич Буряк. 9 мая 2019 года ему исполнилось бы 103 года. Только сейчас, пережив его по возрасту, понимаешь, какая судьба выдалась их поколению. А некоторые эпизоды из его жизни как будто из книг и сценариев фильмов, – отмечает сын фронтовика Владимир Буряк. – Родился отец в 1916 году в Алтайском крае, куда его предки когда-то переселились с Украины. Земли много, семья большая. Но потом коллективизация, а дед не захотел в колхоз, и в 1932 году их раскулачили и отправили на поселение в поселок Новоюгино Каргасокского района Томской области (а в те годы это еще была Новосибирская область), расположенный на реке Васюган… Выжили. Женился, работал бухгалтером в Каргаске, оттуда в июне 1942-го призвали на фронт. В августе 1942-го попал на курсы подрывников. Две недели обучения, и в составе группы из шести человек на трех «У-2» их перебросили за линию фронта к партизанам (где-то на стыке Орловской и Брянской областей) для проведения «рельсовой войны». Летели ночью, при приземлении один самолет задел деревья и ткнулся носом – один из их группы погиб, второй – отделался ушибами. Затем был подрыв одного эшелона – удачно. При второй закладке произошел самоподрыв – троих в клочья, отец с другим бойцом получили контузии, так как были в боевом охранении. Потом им дали человека из партизан, и они опять ходили на подрывы. Однажды вернулись на базу, а ее нет – предатель привел немцев. Остались втроем, без связи, без продовольствия. Только через месяц, с первым снегом, нашли по следам новую базу партизан и их вывезли на большую землю. Наградили медалью «За отвагу».
Пока не было связи, какой-то клерк отправил на отца то ли похоронку, то ли извещение о пропавшем без вести. В итоге жена его успела выйти за другого. Войну закончил в Берлине, там же встретил мою маму, которая после демобилизации из зенитных войск работала машинисткой в комендатуре Советской военной администрации. Там они и поженились в сентябре 1946 года.
После войны отец работал в Новгороде в областной инспекции по торговле, а потом в обкоме профсоюза сельского хозяйства, много болел и умер в 1970 году.
Спасибо тебе, батя, за всё!»
Звёздочка на погон
А справа на этой фотографии – Михаил Иванович Редьков, 1923 года рождения. Он окончил Новоюгинскую 7-летнюю школу с похвальной грамотой. Семья Редьковых – родители и пятеро детей – была выслана на Васюганье в 1931 году из Любинского района Омской области. До наших дней сохранились воспоминания фронтовика Михаила Редькова:
«…Солдатом я стал в сентябре 1942 года. Привезли нас в Бийск – сначала пароходом, потом поездом. Грамотных записывали в химроту. Но там мы, спецпереселенцы, прослужили менее суток. Выяснили наше «антисоветское» происхождение и турнули нас за город, в пехоту. Вот где хватили лиха! На занятия водили на гору, где проходит Чуйский тракт. После штурма этой горы повзводно бегали по кругу, чтобы не замерзнуть. Выстрелили по 3 патрона и, слава богу, поехали на фронт. В это время уже полным ходом шла Сталинградская битва. Везли нас не торопясь, в Новосибирске стояли целую неделю.
Итак более, чем через два месяца после призыва нас высадили где-то в районе Харькова. Попал я в пулеметный взвод. Часть была на формировке. Это был первый мотомеханизированный гвардейский корпус под командованием известного генерала Руссиянова (ранее это была 100-я стрелковая дивизия, которая одной из первых получила звание гвардейской).
Через пару недель меня, как имеющего среднее образование, направили на курсы радистов при штабе бригады. Радиостанция, на которой предполагалось нам работать, предназначалась для связи командира наступающей роты с командиром батальона.
Однажды нас срочно развезли по батальонам, а ночью на машинах двинулись на передовую. Дали в зубы катушку и приказали тянуть провод в роту. Только протянули к командиру роты, как связь оборвалась. Этот первый день был для меня горячим. В одном месте скрестилось несколько проводов, и снаряд перебил их все; пришлось разбираться – где чьи. Солнце палило, воды не было. Наступление захлебнулось.
Наверное, нам, связистам, в какой-то мере везло: пехоту уже пополняли, а мы – целые. Но всякому везению приходит конец. 23 августа 1943 года снова наступали, и снова неудачно. Связь оборвалась, и мой напарник Ратников побежал по линии, а я продолжал разматывать катушку, то вскакивая, то падая. Мины рвались то справа, то слева, то совсем рядом. И, наконец, стукнуло в ногу. Какой-то пехотинец, как мог, перевязал. Подключил телефон – связи нет. Я пополз назад по линии. Уже около леса, от которого мы наступали, Ратников и еще один парень подхватили меня и вынесли.
Раненых уже набралось десятка полтора. Армейский госпиталь размещался в нескольких деревнях, в основном в сараях. Я свалился в одном из них и не поднимался. И, хотя поместили меня в «благоустроенный» сарай с нарами и одеялом, хорошего было мало: температура не упала, рана не заживала. В конце концов посадили меня на телегу и увезли в центральное отделение. Там рану разрезали, вычистили, и я быстро пошел на поправку. Винить кого-нибудь трудно. Ведь были тысячи, а то и десятки тысяч раненых, все сараи по нескольким деревням были нами забиты.
Видно, без меня война стала продвигаться успешнее – наша шестая армия пошла в наступление. Так как госпиталь армейский, то он тоже должен был двигаться вперед. Поэтому тяжелых эвакуировали в тыл, а выздоравливавших, вроде меня, – на фронт. Запасной полк армии, куда мы направлялись, догнали уже около Павлограда. Стали нас сортировать. Отобрали опять грамотных. Начали по одному запускать в блиндаж. Там сидел капитан и предлагал отправить на курсы младших лейтенантов 3-го Украинского фронта. Кулацкое происхождение преградой уже не являлось. Оказывается, ориентиры поменялись: теперь врагами стали те, кто был в плену или в окружении или жил на оккупированной территории. Я согласился. Было это где-то в октябре 1943 года.
Курсы были сначала в Славянске, потом вслед за фронтом переехали в Днепродзержинск. Вместо четырех месяцев на военное образование осталось не более трех из-за устройства казарм в каждом городе. Попал в единственную на курсах батарею. Наши отцы-командиры получили за предыдущие выпуски ордена, поэтому старались, чтобы экзамены прошли успешно. Со средним образованием курсантов было немного, были вообще малограмотные. В общем, сдали все. В марте 1944 года нам дали по звездочке и опять пехом отправили на фронт, который продвинулся далеко вперед.
В Кривом Роге, в штабе фронта, получили направление в 60-ю дивизию. В штабе дивизии нам двоим на выбор предложили два места: командир огневого взвода и командир взвода управления. Между ними две большие разницы: первый командует двумя пушками, а второй – разведчиками и связистами. Первый чаще всего стреляет с закрытых позиций, возможно, на пять километров от передовой. Второй находится на передовой на наблюдательном пункте, обеспечивает связь с орудиями и разыскивает цели, а возможно, и командует – как стрелять. Я выбрал второе, так как не любил возиться с техникой. Мой попутчик не возражал. А через час я уже представлялся командиру батареи лейтенанту Леликову. Батарея переправлялась через какую-то речушку, вроде бы Южный Буг или Ингулец. Шло большое весеннее наступление…»
История упорхнула…
Закончил войну гвардии старший лейтенант Михаил Иванович Редьков в Берлине в должности командира взвода управления 5-й батареи 132-го гвардейского артиллерийского Кишиневского полка 60-й гвардейской стрелковой Павлоградской Краснознаменной дивизии 5-й Ударной Армии.
Награждён орденами Красного Знамени и Отечественной войны I и II степеней. После демобилизации Михаил Редьков, несмотря на большой перерыв в учебе, успешно сдал вступительные экзамены на механико-математический факультет Томского государственного университета и через пять лет окончил его с отличием. Защитил кандидатскую диссертацию и работал заведующим кафедрой алгебры и геометрии Омского государственного педагогического института.
Старший сержант Николай Буряк тоже закончил войну в Берлине в составе 23-й стрелковой Киевско-Житомирской, Краснознаменной, орденов Суворова и Кутузова дивизии 61-й Армии 1-го Белорусского фронта. В мае 1945 года он был награжден Орденом Красной Звезды.
…При жизни наших героев-земляков, что очень жаль, никто так и не выяснил деталей их берлинской встречи…
Автор: Оксана Жукова