Восемь с лишним десятков лет за плечами Валентины Семеновны Аникеевой, но радостных дней в ее долгой жизни, как сама признается, было по пальцам перечесть. Отец умер в 1935-м, оставив сиротами пятерых детей. С ранних лет пришлось Вале работать, помогая матери. Единственной отдушиной была школа – летом 1941-го она с отличием окончила второй класс средней школы села Борщево Воронежской области.

Благодатные земли на берегах Дона стали местом ожесточенных боев через полгода после начала войны – фашисты яростно пробивали себе дорогу на юг страны.

– Бомбили страшно. Вырыли мы себе глубокую землянку, в иные дни из нее не выходили – налеты не прекращались. В одну из летних ночей 1942 года фашисты ворвались в нашу деревню. Нас с мамой и сестрами выгнали из дома – в чем были, погнали по дороге вначале в соседнюю деревню, потом дальше и дальше. С каждой пройденной деревней колонна все разрасталась. Многие по дороге погибали – во время налетов фашисты прятаться нам не разрешали, раненых добивали, – рассказывает Валентина Семеновна.

В селе Семидесятное был создан перевалочный лагерь – огороженный колючей проволокой пустырь, вышки с автоматчиками. Вместо еды фашисты бросали пленным кости и клевер, воду наливали в лошадиное корыто. Иногда выливали ее прямо на землю, и тогда измученные люди сосали кусочки этой влажной земли. Каждый день немцы расстреливали очередную партию пленных в ближайшем овраге.

Полтора месяца пробыла Валентина со своими родными в этом лагере, а затем их погнали дальше – в Белгородскую область.

– Уже снег выпал, а мы, как были в летних платьицах, так и шли. Хорошо, если повезет тряпку найти на дороге или рогожку. На ноги пучки соломы подвязывали. Почти у всех были обмороженные пальцы и, конечно, вши…

Прибыли на место. Пленных загнали в конюшню без крыши, бросили под открытым небом, на мерзлом навозе. Только спустя несколько дней распределили по хатам местных жителей. Каждое утро всех выгоняли на работу: убирать свеклу, картошку.

– Картошку сырую погрызешь украдкой или свеклу – вот и вся еда. Хлеб нам даже во сне не снился – за три года войны мы просто забыли, что это такое.

Избавление пришло только год спустя, в 1943-м, когда советские войска, начавшие наступление на Курской дуге, выбили оккупантов с Белгородчины.

– Освобождали нас сибирские дивизии. Помню, один из командиров, увидев нас с сестрами, оборванных, грязных, прозрачных от голода, заплакал, бросился доставать еду из вещмешка. Он рассказал, какие бои шли в окрестностях Дона: вода стала красной от крови, реку можно было перейти вброд – по телам погибших…

Возвращение в родные места заняло несколько месяцев. Вернулись, а дома нет: кругом мины, сгоревшие танки. Валин дед сделал из веток шалаш, ящики из-под гранат заменили мебель. Хоронить убитых, тела которых так и лежали посреди улицы, в колодцах и садах, пришлось местным жителям. Из железных листов делали волокуши, тащили тела к окопам, блиндажам и там закапывали. Припасов на зиму никаких, спасались подножным кормом: желудями, боярышником, яблоками-дичкой, заячьей капустой. Несмотря ни на что, все жили ожиданием победы. И она пришла!

– 9 мая мы работали в поле, видим, из деревни мальчишка скачет. Подъехал и говорит: «Война замирилась!» Стали мы плакать, смеяться, и все вполголоса – от слабости и истощения, – вспоминает Валентина Семеновна.

После войны она работала в колхозе, потом вышла замуж, уехала с мужем в Томск. Воспитала троих сыновей, выросли внуки. Сейчас жить бы да радоваться, но не дают покоя болезни – страшное эхо пережитого голода, холода, непосильного труда. Дорогой ценой оплачена Великая Победа…