Лениградское эхо
Светлана Визнер
В то октябрьское утро 1942 года в школе №44 города Томска было чрезвычайное оживление. Героями дня оказались ученик 3 класса Боря Чучкалов и его брат Алик — ученик 2 класса. О них говорила вся школа. Что же такое сделали Боря и Алик? Перед началом уроков они привезли в школу огромный мешок картошки, не меньше 9 ведер! Это был подарок детям-ленинградцам, эвакуированным в Томск.
В годы войны в нашу область с «большой земли» было вывезено более 5 тысяч ребят, в том числе много маленьких блокадников из осажденного Ленинграда. В Томске и 14 районах области работали 32 детских дома. Директор детского дома №42 Томска умудрялась держать связь с родителями своих воспитанников. Она разыскивала их адреса, писала письма и даже высылала детские фотографии.
А мой отец, Федор Иванович Визнер, после войны работал воспитателем в Шегарском детском доме и однажды ему поручили сопровождать группу детей на родину, в Ленинград. Директор выдал ему личные дела детей и командировочные. Компания ехала на поезде в плацкартном вагоне. Воспитателю только исполнилось 18 лет, а ребятишки, за которых он отвечал головой, были всего на 5-6 лет младше него. Федор с заданием справился: одних доставил в детские дома, других — родителям.
Я вернусь, поверь, родная
Анатолий Тетенков
Я практически ничего не знал про своего деда, ушедшего на фронт в 1941 году, пока не наткнулся на тетради с воспоминаниями моей тетушки, бывшей в то время 10-летней девчонкой.
«…Повестка отцу пришла незадолго до нового года. Провожать его пришли соседки, ребятишки, старики. Взрослые сели за стол, выпили по рюмке. Все, пора. Кто-то заголосил, тогда отец сказал бабе Марфе, соседке: «Спой-ка нам любимую песню моей жены». «Ой, мороз, мороз, не морозь меня», – бабушка запела, ей негромко подпевали. «Теперь послушайте мою любимую песню. С двух войн я приходил живой, а вот с третьей не вернусь, – сказал отец и запел: «На мою-то могилку никто не придет, только ранней весною соловей пропоет. Пропоет и просвищет и опять улетит, а могилка моя одиноко стоит».
Заплакал, перестал петь, обнял широкими руками маму и нас в кучу. Все зарыдали в голос. Самая младшая, Таня, сидела на кровати, и таращила глаза. Он взял ее на руки и произнес слова, которые я запомнила на всю жизнь: «Сироты вы мои, сироты…»
К дому подъехала лошадь, все вышли из дома. Отец сел в дровни, где примостились трое призывников, его ровесников, возница гикнул и повез их на станцию. Сколько было сил, мы, ребятишки, бежали за лошадью, но ведь не догнать, а отец встал в дровнях, махал нам шапкой и все смотрел, смотрел, не отрываясь, пока они не скрылись в лесу.
Я случайно услышала, что, когда отец обнял мать, он ей тихонько сказал: «Когда родится сын, сообщите мне. Будьте все вместе, ты у меня сильная, умная, не плачь».
Никто кроме них и не знал тогда, что она остается беременной двенадцатым ребенком.
Месяца через три пришло письмо, что он находится в Ленинграде, занимается обучением собак, которые должны были с гранатами подползать под вражеские танки.
Дед не пришел с войны. Он в вечности, похоронен на Пискаревском кладбище в братской могиле.
Последний бой «Боевой подруги»
Анатолий Алексеев
Бой у железнодорожной станции Крынки, что в Витебской области, утром 17 января 1944 года стал сразу складываться непросто. Танки 2-го гвардейского танкового батальона 26-й гвардейской Ельнинской танковой бригады шли на прорыв немецких позиций и столкнулись ожесточенным сопротивлением свежих сил противника. Среди них выделялась тридцатьчетверка с надписью на башне «Боевая подруга».
«Слева пушка», – в шлемофоне механика томички Марии Октябрьской раздался голос командира танка младшего лейтенанта Чеботько. Но поздно… «Боевая подруга» от выстрела немецкого орудия Pak-40 содрогнулась и стала заворачивать в сторону. Снаряд перебил левую гусеницу. Чтобы не стать беззащитной мишенью, нужно было быстро починиться, и первая в стране женщина-танкист Мария Октябрьская, купившая на свои средства этот танк, спрыгнула на землю. Раздался разрыв. Мария потеряла сознание.
На самолете Марию Октябрьскую доставили в Смоленск. Осколок, пробив левый глаз, коснулся большого полушария мозга. Когда Мария Васильевна пришла в себя, то первый ее вопрос был об экипаже. Большую радость принес майор Топок, приехавший вручить ей орден Отечественной войны I степени. Она уже не приходила в сознание, и на рассвете 15 марта Мария Васильевна умерла…
Танк «Боевая подруга» оставался в строю до Победы. Новый экипаж сменил три сгоревшие машины и на четвертой дошел до Балтийского моря у Кенигсберга. На каждой новой машине в память о погибшей героине танкисты четко выводили слова «Боевая подруга».
…А футбол по расписанию
Тимур Суховейко
В июне 1941-го томские футбольные поля опустели. Часть спортсменов ушла на фронт (в их числе – председатель городской секции футбола и главный организатор футбольной жизни Томска Василий Кошко), часть встала к заводским станкам.
Спортивная жизнь в Томске начала оживать только в 1942 году: возобновились комсомольско-профсоюзные кроссы, традиционная эстафета на призы газеты «Красное знамя». Большую роль в этом процессе сыграли эвакуированные предприятия и учреждения.
И вот – начало июня 1942 года. В матче открытия городского летнего сезона сошлись «Динамо» и «Л». За литерой скрывалась, скорее всего, команда Ленинградского училища зенитной артиллерии (ЛАТУЗА). Игра складывалась драматично, хотя обе команды были «еще недостаточно тренированы и подготовлены к проведению ответственных матчей». Действительно, до тренировок ли им было?
За 10 минут до конца встречи правый полусредний команды «Л» открывает счет точным ударом в верхний угол. Динамовцы отвечают резким нажимом. Реализуют пенальти – 1:1. За две минуты до конца 11-метровый штрафной удар назначен уже в их ворота, но вратарь в эффектном броске отбил мяч в поле: ничья. Это было впечатляющее зрелище для немногочисленных болельщиков военного времени.
С того времени футбольные матчи стали регулярными.
Бурлаки в сугробах
Дмитрий Евсейчук
На станцию Томск-1 6 января 1942 года прибыл большой эшелон с огромным количеством людей и станков. Из товарных вагонов с нарами в три этажа на перрон вылезли измотанные бесконечной дорогой люди – 609 работников филиала № 690 московского завода имени Лепсе и их семьи. Из столицы они выехали в начале декабря 1941 года и до далекого сибирского города добирались 35 дней, по пути пропуская все встречные составы, идущие на фронт.
Томск встретил гостей из Москвы почти 50-градусным морозом. Выгрузив из вагонов оборудование, москвичи столкнулись с неожиданной проблемой: как перетащить тяжелые станки до будущей заводской площадки, если ни автомобилей, ни лошадей нет? В то время территория от вокзала до нынешней площади Кирова еще не была застроена и представляла собой занесенный снегом пустырь с небольшим количеством деревянных домов.
Рабочие и инженеры погрузили оборудование на сани и стальные листы, сами впряглись в оглобли и веревки и потащили станки по снежной целине. «Помню, был у нас самый большой токарный станок, так мы, девчонки, вшестером его увезли», – вспоминала впоследствии Прасковья Порядина.
Докуда смогли обессилевшие люди дотащить заводское оборудование, там и стали строить новый завод. Так на площади Кирова появились корпуса Томского электротехнического завода.
«Каждый чебак – удар по врагу!»
Елена Тайлашева
Для томского Севера это был не просто лозунг. На несколько лет он стал смыслом жизни для сотен людей. Формально они выполняли постановление ЦК ВКП (б) и Совнаркома «О развитии рыбных промыслов в бассейнах рек Сибири и на Дальнем Востоке», предусматривающее увеличение добычи рыбы с целью возместить потери рыбного хозяйства европейской части страны и Тихоокеанского побережья. Но внутренняя мотивация была еще сильнее: каждый твердо знал, что своими усилиями приближает Победу. Развернулось движение тысячников, а среди женщин – движение пятисотниц: 500 пудов рыбы на рыбачку. Пойманную рыбу обрабатывали, солили, а затем готовую продукцию в соленом виде отправляли на фронт, в основном на катерах.
5 января 1943 года в газете «Советская Сибирь» вышла статья «Миллион фунтов рыбы – в подарок бойцам героической Красной Армии», в которой рыбаки Нарыма обращались к землякам: «Мы привезли угольщикам из Кузбасса наш подарок – 2 100 подвод рыбы. Стахановцы-шахтеры заверили нас, что они будут работать еще лучше. А мы, в свою очередь, дали им слово еще больше ловить рыбы для снабжения фронта и тыла. Мы, представители рыбаков Нарыма, дали обещание и новосибирцам: к 23 февраля поймать сверх государственного плана по три пуда рыбы на каждого рыбака. Если все рыбаки Нарыма выловят по три пуда рыбы, то мы сможем дать в подарок бойцам Красной Армии к 23 февраля свыше миллиона фунтов нарымской рыбы. Хорошая праздничная уха для миллиона бойцов!»
Зима 1942/43 года была необычайно ранней и холодной. Горючего катастрофически не хватало. Снасти использовались самодельные. Рыбу ловили северяне без приманки…
«ТН» благодарят газету «Нарымские вести» за помощь в подготовке материала.
Победа упала с неба
Светлана Григорьева
Моя бабушка Анна Спиридоновна Ниганова – труженик тыла. Всю войну она работала «за палочки» в колхозе села Яр Томского района. Зимой крестьяне заготавливали древесину, а летом трудились на полях. Бабушка была самой старшей в семье раскулаченных крестьян. Жили бедно и, по сути, она была кормилицей для младших братьев и сестры. Сколько ей было на самом деле лет, мы до сих не знаем. Знаем, что она прибавила себе 4 года, чтобы председатель колхоза отправил ее лес «валять». Труд был тяжелый, слабые девчачьи ручонки с трудом держали пилу и топор. Но фронт требовал реальной помощи, а не нытья. «Все для фронта, все для победы – твердили мы про себя и радовались, когда перевыполняли план», – вспоминала бабушка.
9 мая 1945 года колхозники трудились в поле и увидели самолет, который летел низко над землей. Все испугались, подумали – гитлеровцы добрались до Сибири и сейчас начнется бомбежка. Кто упал на землю, прикрыв голову руками, кто схоронился в лесу. Когда стих рев мотора, колхозники увидели, как с неба летят белые бумажки. Одна из таких бумажек упала прямо перед лежащей на пашне бабой Нюрой. Она прочитала, что война закончилась. Все начали поздравлять друг друга, бегали по полю, обнимались, целовались, плакали. Ту самую листовку бабушка принесла домой и на обратной стороне простым карандашом нарисовала цветы и долгие годы хранила…
