Последовавшее после контрнаступления под Москвой временное затишье на фронтах не вселяло надежду на скорое окончание войны. Так и случилось: враг наступал и к лету 1942 года вышел к Волге. Судьба страны опять повисла на волоске.

Томск в глубоком тылу пытался решать две главные задачи: эффективно трудиться для фронта и поддерживать работу служб и организаций, в конечном итоге тоже направленную для обеспечения нужд обороны.

Ресурсов всегда не хватает на всех

К началу января 1942 года дефицитному энергохозяйству пришло подкрепление: вторую турбину из Гомеля мощностью 3 тыс. кВт удалось доставить на томскую ТЭЦ и приступить к ее монтажу. Но электричества на всех катастрофически не хватало, для горожан уже стали привычны свечи и керосиновые лампы.

Главный заказ фронта – производство боеприпасов. В январе планировалось собрать 117 тыс. штук мин и 5 тыс. гранат Ф-1. Делали их в мастерских заводов, вузов и даже колонии НКВД. Но план не был выполнен. Выбивались из графика и строительные работы, предусмотренные решением Государственного комитета обороны для пуска прибывших электромоторного завода, «Фрезера», завода № 266. Главная причина – не хватало рабочих рук, а имеющаяся сила часто простаивала из-за отсутствия материалов и инструментов. Оборудование лежало невостребованное, в том числе занесенное снегом на станции Томск-1. Часто оно было некомплектным – ряд станков не имели оснащения, а часть уникального оборудования вообще не была отправлена с основных заводов или потерялась в пути. Властям города приходилось буквально тасовать колоду со станочным парком, перебрасывая станки на разные предприятия.

В Томске рассчитывали на коллективы эвакуированных заводов, но зачастую их численность не превышала и трети от нужного состава. Недостаток работников восполнялся за счет рекрутированных местных жителей, студентов и подростков, семей эвакуированных.

Совершенно естественной стала работа в цехах 14–16-летних подростков. Обучались ремеслу они, как правило, тут же, у станков, выпуская готовую продукцию наравне со взрослыми. Но низкая квалификация сказывалась: на заводе боеприпасов значительно ухудшилось качество литья, возрос процент брака, который составлял 8,3%, возник перерасход по жидкому чугуну и углю. Первой ласточкой централизованной подготовки рабочих кадров стала попытка открыть новую школу ФЗО на базе завода «Фрезер» для 300 токарей, слесарей и других специалистов.

Огромную, просто нечеловеческую ответственность несли директора заводов. Проявляющих чудеса изворотливости и изобретательности, не спящих сутками, но выполняющих задачи руководителей могли запросто снять с должности за небольшие просчеты, как поступили с директором ТЭЦ Федосеевым за аварию, повлекшую остановку ряда производств на несколько часов. Им на смену подбирались люди, обладающие умением жестко организовать работу. Так, директором ТЭЦ назначили… председателя правления Томлеспромсоюза товарища Кречмера.

Спасти город от напастей

Городские проблемы росли как снежный ком. Помимо хронической нехватки электроэнергии возникли сложности с водоснабжением. Среднее потребление на одного человека составляло 17 литров при санитарной норме 45. Горисполкомом была разработана программа, включающая строительство артезианских скважин, водовода, перехода предприятий на собственное водоснабжение (только тюрьму и гарнизонную прачечную подключили к железнодорожной водокачке), вырубку прорубей на всех спусках к Томи и Ушайке для водопоя лошадей и полоскания белья. Учитывая важность вопроса, власти приравняли рабочих и служащих водонасосной станции к первой категории снабжения, выделили единовременно тонну картофеля и ежедневно по 30 кг хлеба для продажи.

Коммунальное хозяйство не справилось с планом ремонта жилфонда, не сумело завершить строительство бани, гостиницы и дезостанции. Из-за отсутствия последней в городе возникла сыпнотифозная эпидемия. Ее росту способствовала и практически захлебнувшаяся от сверхнормативных стоков система канализации. Лишь после выделения 300 строителей, снятых с заводов, пиломатериалов, 10 тонн проволоки и 1,5 тонны гвоздей гордезостанция, эвакобаня, санпропускники и дезокамеры при банях были построены. Эпидемия отступила. Тут и Новосибирск подкинул несколько вагонов мыла.

И хлебом единым

В марте 1942 года возникла острая нехватка хлеба. Перебои в магазинной сети породили постоянные очереди, а это вызывало недовольство людей. Хотя хлеб гарантировался, но выдавался по-разному: работникам военных заводов – 800 грамм, служащим 600–500, иждивенцам – 400. Часто на всех не хватало. Буханку можно было купить на рынке, но очень дорого, до 100 рублей. Решить вопрос очередей удалось наказанием ответственных. К весне посчастливилось забрать у области фонды прошлого года объе-мом 418 тонн муки и построить новую пекарню в Северном городке.

С вниманием относились к питанию детей, особенно ослабленных и эвакуированных. Увеличение детской смертности от дистрофии заставило предпринять ряд серьезных мер – найти деньги на молоко, белый хлеб и крупы, создать врачебную комиссию, открыть в помещении ресторана № 2 специальную детскую столовую, несколько прикормочных пунктов на тысячу человек. Внимание требовалось и для эвакуированных семей командного и начальствующего состава РККА. Их прикрепили к столовой № 11, построили киоски для выдачи дров и угля, предоставили ясли, организовали выдачу денег по аттестатам и медпомощь. Некоторым эвакуированным, например семье Лаврентия Берии, полагалась охрана и персональный автомобиль.

Для других категорий жителей все было иначе – скученное жилье и скудное питание. При проверке работы закрытой столовой на электромоторном заводе выяснилось, что в ней большие очереди, качество питания низкое, помещение запущено, вентиляции нет, скопление пара, сырость. Люди жаловались на факты попадания в блюда посторонних предметов. По итогам проверки директор общепита был снят. Свои закрытые столовые были и у учителей, правда снабжались из открытых фондов и сытностью не отличались. Хотя городские власти изредка баловали бюджетников дичью и рыбой. За сезон специально набранные охотники должны были сдать городу по 90 штук дичи и не менее 50 кг рыбы. Основной же приварок учителя получали со своих участков, собирали травы и ягоды.

С зачеткой наперевес

Томские вузы и техникумы продолжали работать. Число студентов, как и выпускников, сильно сократилось. Чтобы сделать зимний набор в Томский и Московский транспортные институты, а запрос был на 700 человек, агитаторы из Томска проехали все соседние регионы. Даже при всем вале проб-лем у горкома находилось время, чтобы обсудить успеваемость в Томском пединституте (1,35% неудов), в Станкоинструментальном институте имени И.В. Сталина (6,7% неудов) и вынести грозные предупреждения руководству.

Вузовская и академическая

наука практически адаптировалась к условиям войны. Работали не только для военных, но и для гражданских нужд. Ученые Всесоюзного института экспериментальной медицины освоили в лабораторных условиях метод приготовления сыпнотифозной вакцины и приступили к испытанию ее на животных. Горздраву передали технологию приготовления ряда дезинсекционных средств против вшей.

Выяснилось, что открытые профессором Борисом Токиным фитонциды обладают исключительно мощным бактерицидным действием, и в городе засеяли несколько участков луком и чесноком. Кстати, авторитет Токина был так высок, что, когда он занемог, этот вопрос отдельно рассматривался на заседании горкома партии с указанием мер помощи – питания и отдыха.

О научных контактах тоже не забывали: 50 участникам конференции по военной невропатологии и психиатрии обеспечили проживание и питание, а городские СМИ осветили работу ученых.

* * *

В июле враг прорвался к Сталинграду и двинулся на Северный Кавказ. Советские армии отступали.

Благодарим за предоставление архивных материалов замдиректора Центра документации новейшей истории ТО Людмилу Приль

9 мая 1942 года в Томске случился праздник – к государственным наградам был представлен коллектив харьковского завода УИЛТК НКВД, который уже через 10 дней после прибытия в эвакуацию выпустил мины М-50, выполняя далее план на 123%.