В годы Великой Отечественной войны потребность страны в нефтепродуктах многократно возросла. Поэтому уже зимой 1944 года Наркомат нефтяной промышленности, комитеты по делам геологии и «Главсевморнефть» издали совместный приказ об «обеспечении полноты и скорейшего завершения работы по обобщению геологических материалов по нефтеносности Западной и Восточной Сибири, ДВК и Арктической части Союза СССР».
В содружестве с наукой
Руководство всей работой было возложено на Всесоюзный НИИ Наркомнефти. С этой целью была организована бригада под руководством профессора ВНИИ Н.А. Кудрявцева. В состав ее вошли и томичи: М.К. Коровин, профессор индустриального института (ныне – ТПУ), и М.И. Кучин, профессор госуниверситета. Главным редактором по изданию обобщенной сводки по нефтеносности Сибири был утвержден академик В.А. Обручев. 10 мая 1945 года Михаил Коровин выступил на первой сессии Западно-Сибирского филиала Академии наук с докладом «Перспективы нефтеносности и пути геологических исследований». Заслушав ученого, было решено «восстановить ранее существовавшие геолого-разведочную и геофизическую организации для проведения комплексных геофизических и маршрутных геологических исследований, в первую очередь в Кузбассе, Минусе и Западно-Сибирской низменности».
Три года спустя Совмин СССР принял постановление, наметившее программу поисково-разведочных работ, возложив ее на министерство геологии. В декабре 1947-го министр Малышев утвердил решение техсовета. В одном из пунктов которого говорилось: «…считать первоочередным бурение в Западно-Сибирской низменности следующих опорных скважин: в районе городов Тюмень, Барабинск и Колпашево. Одновременно – в 1948 году необходимо приступить… к сейсмическим исследованиям в комплексе с электроразведкой, в точках заложения последующих опорных скважин… в районе г. Тобольска… на реке Васюган, в районе г. Колпашево и в среднем течении реки Кеть».
План начал осуществляться, что называется, на ходу. Оперативно были созданы Союзный геофизический трест, Центральная нефтеразведочная экспедиция в Новосибирске (впоследствии – трест «Запсибнефтегеология») и Колпашевская геофизическая экспедиция. Ее производственные возможности, как по составу специалистов, так и по техническому оснащению, были ограниченными. Что такое три сейсмостанции, два гравиметра, три потенциометра, столько же портативных магнитных вариометров, 12 комплектов ручного бурения? А транспорт? Десять автомашин ГАЗ-АА, три катера, одна лошадь, шесть быков. И это в условиях нарымской тайги, бездорожья, сурового климата…
Несмотря на это, в мае 1948-го были организованы первые семь партий и пять топографических отрядов, которые работали на доступных участках, а также вдоль рек Кеть, Чузик, Чая, Чулым.
В 1950–1952 годах наметился позитивный сдвиг в становлении сейсморазведки, связанный с приходом выпускников Казанского, Киевского, Азербайджанского университетов и геолого-разведочного техникума. Коллективы партий пополнились восемью выпускниками ГГФ Днепропетровского госуниверситета.
Геофизики сказали: «Да!»
В конце 1951 – начале 1952 года сейсморазведочная партия Ивана Кочнева в полном составе перебазировалась на Колпашевскую площадь близ д. Малиновки, на левом берегу реки Чаи, что в 17 километрах от г. Колпашево.
Расселились на квартирах в добротных домах. Жили как одна семья, дружно, даже вечеровали вместе с сельчанами. В маршруты уходили на тракторных санях, нагруженных приборами, взрывчаткой и продуктами питания.
В Малиновке стояли долго – около двух месяцев, так как эта площадь оказалась наиболее притягательной, особенно в геолого-геофизическом отношении. «Как-то прикипели к этому месту, – говорил Иван Кочнев перед отъездом, – да и предварительные материалы довольно обнадеживающие. Как хотелось, чтобы все подтвердилось при окончательной обработке, – и, обращаясь к Александру Смыслову, асу-интерпретатору, спешно направленному в его партию, недвусмысленно подытожил: – Смотри мне… не прозевай структуру залегания, нефтяную».
Александр Смыслов впоследствии вспоминал: «В течение мая и половины июня 1952 года я занимался обработкой материала. По результатам этой работы была построена геологическая карта, показавшая наличие структуры, названной „Колпашевская“».
Наверное, и у Александра, как и у начальника партии, теплилась тайная надежда на успех. Так случилось, что ему вместе с Иваном Кочневым, уже в должности главного инженера экспедиции, пришлось вместе по минимальной глубинной отметке, пойманной близ Малиновки, определять точку для бурения опорной разведочной скважины № 2.
Справка «ТН»
«…О минеральных богатствах и вообще полезных ископаемых в Нарымском крае – стране болот и воды – не может быть и речи».
Плотников А.Ф.,
Нарымский край: историко-статистический сборник.
СПб., 1900
Буровики нацелились на нефть
Следом за геофизиками пришли буровики. Обустройство поселка и монтаж бурового станка новой конструкции с ажурной сорокаметровой вышкой проводились одновременно. Начали с балков, к зиме переселились в четыре своих барака. Условия были у всех одинаковые: одна комната и маленькая кухня.
– Малосемейным комфортно было, – вспоминает геолог Людмила Каденкова, – а вот Михаилу Литвиненко, помбуру, отцу семерых детей, пришлось в кухне над дверью соорудить широкую полку, где спали трое самых младшеньких. Оставалось только шутить, что он живет в двухэтажной… кухне.
Забуривались всем коллективом партии, а это без малого 70 человек. Равнодушных не было даже среди сельчан. С коротким напутственным словом обратился Григорий Башарин, начальник буровой партии. По традиции разбили бутылку шампанского, бросили горсть мелочи. Буровой мастер кавалер ордена Ленина Василий Столяров ловким движением отпустил тормоз лебедки и аккуратно подвел долото к поверхности земли. Закружилась центральная часть ротора, задрожали дизели, раздался звон сережек… Каждое забуривание – это непередаваемое чувство радости. И, чтобы полностью его осознать, надо пережить эти мгновения!
Бурение не прекращалось с мая 1953-го до августа 1954-го. Год и три месяца круглосуточно, в любую погоду долото вгрызалось в породы, приближаясь к трехкилометровой проектной отметке.
Старший инженер по бурению Анатолий Немолодышев о работе вахт говорит очень емко и просто:
– Весь процесс как по нотам! До тонкостей соблюдение технологии бурения и параметров промывочной жидкости, а потом самый трудоемкий процесс – отбор керна, который производился долотами несовершенной конструкции. Поднятый керн принимали геологини Юлия Кононова и Людмила Каденкова, колдуя над каждым столбиком породы, исписывая до сотни тетрадей и блокнотов, не говоря уже о карандашах.
Пока бурилась скважина, в Березове Тюменской области ударил небывалый фонтан природного газа. Подробностей не сообщалось, так как фонтан-миллионник был аварийного характера. Более семи месяцев стоял невообразимый рев, пугающий все живое в радиусе 10 километров как в воздухе, так и на земле, выбрасывая полмиллиона кубов воды. А в суровую зиму до весны эта сорокаметровая глыба представляла собой зловещий памятник, символизирующий грубейшее нарушение технологии проводки скважин. Успокаивало только то, что все обошлось с незначительными потерями.
Сожалели, анализировали и – радовались успеху коллег, в глубине души надеясь на свою удачу. Во всяком случае Григорий Башарин громогласно заявил, что теперь, мол, очередь за нами. Это были эмоции, которые очень добавляли оптимизма.
Нефть в… килограммах и литрах
Благодаря соблюдению всех требований охраны труда и техники безопасности скважину пробурили без единой аварии! После приступили к испытанию и проведению промыслово-геофизических исследований. Приток нефти был получен в октябре 1954-го. Вот тут-то и началось! Весь коллектив и сельчане ежедневно шли на издававшийся запах, ни с чем не сравнимый аромат.
– Чтобы определить дебит жидкости, – вспоминает геолог Людмила Каденкова, – бурильщики поднимали ее желонкой и выливали в мерную емкость. Нефтяная пленка растекалась по поверхности и моментально застывала. Мы были очень рады, собирали застывшие кусочки и опускали в отдельную железную бочку. Таким образом было собрано 48 килограммов густой парафинистой нефти. Как драгоценный груз, нефть отправили в новосибирскую лабораторию. Две бутылки оставил директор Григорий Башарин в качестве сувениров.
Получение первых признаков нефти всколыхнуло всю геологическую и научную общественность Западной Сибири. Налетели журналисты из Томска и Новосибирска – защелкали фотоаппараты, включились микрофоны…
Вскоре на буровую прибыла делегация из Новосибирска. Состоялось торжественное собрание всего поселка. Управляющий трестом «Запсибнефтегеология» Иван Захаров тепло всех поздравил и вручил переходящее красное знамя. Его приняли директор Григорий Башарин, буровой мастер Виктор Столяров и старший геолог Юлия Кононова. После собрания коллектив разведчиков с руководством треста сфотографировались на фоне знамени. До поздней ночи никто не мог уснуть. Пели песни, танцевали под гитару и баян.
Осенью состоялась VI Томская областная партконференция, делегатом которой был избран Григорий Башарин. Сувенир – колбу с первой сибирской нефтью – он вручил первому секретарю обкома Василию Москвину со словами: «В скором времени будут получены целые фонтаны нефти». Делегаты стоя приветствовали нефтяника.
Это событие практически подтвердило результаты исследований ученого-почвоведа Ростислава Ильина (Томск), который в 1932 году добился в Москве кредитования на организацию партии по выяснению нефтегазоносности Западно-Сибирской равнины и в 1936 году публично первым сделал гениальное предвидение: «Карта нефтяных месторождений должна быть перестроена – это только вопрос времени». По мнению ученых В. Хахлова, И. Баженова, Д. Славнина, вклад Ильина в дело нефтедобычи был не меньшим, чем у И. Губкина и М. Коровина, а прогноз даже более точным. До боли обидно, что до сих пор имя Ростислава Ильина не внесено в когорту первооткрывателей сибирской нефти.
Получение Колпашевского нефтепроявления помогло дать первый отпор ученым-скептикам всех мастей и, бесспорно, стало основным аргументом в пользу нефтегазоносности Западной Сибири.
«К стыду своему, – отмечал Владимир Биджаков, геолог, составитель двухтомника „Главные геологи нефтегазового комплекса Тоской области“, – мы, томские геологи, не знали о своих первооткрывателях первой сибирской нефти. По инерции (больше всего журналистами и писателями. – Прим. авт.) все открытия приписывались тюменским геологам».
Начальнику отдела объединения Капиталине Черкашиной на длительное время пришлось стать историком. И то, чего не смогла сохранить человеческая память, нашлось в геологических отчетах многолетней давности. Только в 1982 году все необходимые материалы были направлены в Центральную комиссию по делам первооткрывателей месторождений в Москву. Выводы комиссии однозначны. Решением коллегии Мингео СССР в январе 1983 года первооткрывателями за первое проявление нефти в Западной Сибири (Колпашевская-2) с вручением дипломов и нагрудных знаков признаны:
Кононова Юлия Константиновна, старший геолог буровой партии;
Лугинец Иван Петрович, главный геофизик Колпашевской конторы (посмертно);
Миронов Юрий Кузьмич, главный геолог треста;
Смыслов Александр Александрович, техник-геофизик;
Столяров Василий Лазаревич, буровой мастер (посмертно);
Толстихина Мария Андреевна, геолог;
Яцук Владимир Федорович, техник-геофизик.
Законную гордость вызывает это решение (лучше позже, чем никогда!) у работников нефтегазового комплекса, коллективов университетов, многих жителей области. По истечении 28 лет была восстановлена историческая справедливость! Негоже нам забывать о легендарных личностях, стоявших у истоков открытия века.
Михаил Худобец, член Союза журналистов России, советник ТНЦ ЗСО РАЕН