Его яркому представителю Михаилу Рудичу в нынешний, юбилейный, год Победы исполнилось бы 100 лет, а созданному им военно-медицинскому институту – полвека

Время неумолимо отсчитывает дни и годы, унося в мир иной близких нам людей. Но остаются дела, по которым потомки могут судить о значимости того или иного человека. Остаются дети, ученики, соратники, способные запечатлеть память об ушедших в заметках-воспоминаниях. Именно таким путем пошли родственники и коллеги Михаила Рудича в год его 100-летнего юбилея и 50-летия созданного им института. Профессор СибГМУ Александр Задорожный вместе с дочерью Михаила Ивановича Еленой Редченковой и супругой Верой Александровной составили авторский коллектив книги «Закон равновесия Рудичей», посвященной не только Михаилу Рудичу, но и всему поколению победителей и созидателей. В подготовке издания, которое с нетерпением ждут читатели, участвовало большое количество неравнодушных людей. Как подчеркивает Елена Редченкова, книга дала возможность сказать добрые слова о старшем поколении, заслужившем их всей своей жизнью.

Сегодня мы с Еленой Михайловной вспоминаем, какими были ее отец, Михаил Рудич, и время, в которое он жил и созидал. За рамками нашей беседы, к сожалению, остались незаурядные личности, окружавшие Михаила Ивановича, в книге им уделено достаточно много внимания.

Человек дела

– Елена Михайловна, я с большим интересом познакомилась с заметками о вашем отце и солидарна с блестящими отзывами о нем. Михаил Иванович, безусловно, незаурядный человек. Он обладал множеством прекрасных качеств: высоким интеллектом, живым умом, организаторскими способностями, верностью избранному делу и своей семье, способностью сострадать и помогать, чувством юмора. А что, по-вашему, он считал своим главным детищем?

– Я не знаю, что считал папа, он за любое дело брался с энтузиазмом. На мой же взгляд, главное детище отца – служение Родине. Говорю об этом без пафоса, без восклицательных знаков и заглавных букв. Его жизнь – это жизнь, прожитая по-настоящему и отданная служению Родине. В этом были и преодоление трудностей детства, и война, и военно-медицинский институт, и все, чему он себя посвятил.

– В книге вы пишете, что отец не любил рассказывать о войне. Как вы думаете, почему?

– Потому что это было очень страшно. Рассказывать о том, как 18-летним мальчикам приходилось отпиливать ногу, а то и обе? Нет, отец щадил наши нервы.

– Но все равно вы же спрашивали, за что ему дали вот эту медаль или этот орден?

– В те времена, когда я кнопкой ходила около него, медали носили все. Поэтому я его спрашивала не про то, за что та или другая медаль, а про бои. Например, про Сталинград. Мне было пять лет, когда я задала ему этот вопрос. И он мне ответил: там все горело – и вода, и земля. Мне было странно: как могла гореть вода? А потом, когда я собирала материалы для книги, я посмотрела на его фотографию после Сталинградской битвы и увидела лицо другого человека. Не постаревшего, нет, а прошедшего через очень серьезные испытания. Хотя, казалось бы, он уже через многие трудности прошел: рос сиротой, повзрослел уже в детстве, своим трудом всего добивался. В битве под Москвой получил первое ранение, когда вынес с поля боя 84 раненых солдата. А в Сталинградской битве получил тяжелое ранение. Пуля попала в ногу и застряла недалеко от артерии, он с этой пулей прожил всю жизнь, потому что ее опасно было удалять. Он хоть и был начальником медицинской службы, но одновременно очень много оперировал как действующий хирург, по двое суток не отходил от операционного стола. Командир командиром, но надо было и раненых спасать. Так вот, когда я увидела на фотографии папины глаза после Сталинградской битвы, я поверила, что там горело даже то, что в принципе не могло гореть.

– В мирное время раны его беспокоили?

– Беспокоили, но он никогда не жаловался на боли. К врачам не обращался, имел с ними дело только в экстренных случаях, если ему вызывали скорую помощь. С войны все фронтовики пришли счастливые. Столько пережили и вернулись живыми, с Победой! Это давало им силы. Был эмоциональный подъем, торжество Победы. Отец был предан своему делу, своей работе. Знали бы вы, какой скандал он закатил нам с мамой, когда мы предложили ему оформить инвалидность в 1990-е годы. «Это что, вы из меня инвалида хотите сделать? Никогда!» Только года через два мы вернулись к этому вопросу.

Когда он был увлечен делом, он забывал обо всем. У меня сохранилось много папиных вещей. Среди них штук 30 записных книжек. Будучи уже на пенсии и живя в основном на даче в Коларове, он составил план мероприятий на весну 1996 года, в нем 46 (!)пунктов. Они касались в основном выращивания помидоров и других огородных дел. Когда отец чем-то занимался, получал огромное удовольствие. Для него главное – делать дело.

Любящий отец

– День Победы в семье отмечали?

– 9 Мая дома всегда было событием. Мама всю войну проработала на оборонном заводе, она труженик тыла. Нина, старшая сестра, родилась в 1941 году. Папа вообще всю войну прошел. Когда стали проводить митинги в Лагерном саду, мы обязательно туда ходили. Вот в этой форме, – Елена Михайловна показывает на военный китель, висящий в ее служебном кабинете, – папа присутствовал на митинге 9 мая 1995 года вместе со мной и моей дочерью Верой. Было очень приятно, что к нему подходили совсем молодые ребята, жали ему руку и благодарили: «Спасибо, отец!» Я думаю, что, если бы папа дожил до настоящего времени, ему бы очень понравилась акция «Бессмертный полк».

– А как бы он отнесся к тому, что происходит на его малой родине – Украине?

– Наверное, еще бы раз умер. От горя.

– Вспоминая свое детство, Владимир Набоков говорил, что его воспитывал луч света, по ночам льющийся из рабочего кабинета отца. Отец вас тоже воспитывал личным примером?

– У папы и кабинета своего не было. В Красноярске мы жили в коммунальной квартире, в соседях была семья профессора Протасова. Когда отец решил написать кандидатскую диссертацию, основную работу он выполнял в институте, но какие-то расчеты производил дома. Я все время терлась около отца. Возможно, мешала, однако он никогда не сделал мне замечания. Так что, наверное, можно сказать, что уважительное отношение к работе отец воспитывал в нас «по Набокову». Меня, например, он всячески поощрял: «Главное – начни делать, а дальше все получится». Он воспитывал нас в позитиве. Это была серьезная моральная поддержка, очень важная для детей, особенно в переходном возрасте. У нас в семье царила атмосфера любви друг к другу. Родители всегда находили для нас время. В выходные мы знали, что вся семья куда-то пойдет – на речку, в театр, на каток, на природу.

– Отец как-то повлиял на ваш выбор профессии?

– У меня в школе хорошо шли точные предметы, у нас по ним были прекрасные учителя в 8-й школе. Мне нравилась математическая логика, я решила поступать в политехнический. Папа на меня не давил, но посоветовал тщательно подумать над тем, где и как я себя вижу в будущем. Я все спокойно взвесила и поняла: в технике себя не вижу, а в медицине – другое дело. Поступила в Томский мединститут. Старшая сестра Нина без всякого давления со стороны родителей пошла в Красноярский мединститут, а брат Алексей отправился в профессию по стопам сестер.

Нравственный пример

– Елена Михайловна, не бывает семей без проблем. Или семья Рудичей исключение?

– Конечно, и в нашей семье были свои проблемы, но они разрешались мирно, без разрушения основ. Отец строго придерживался режима: вставал очень рано, делал зарядку, принимал душ, после завтрака уходил на работу. Вечером мама усаживала его за стол, кормила ужином. Такого, чтобы отец уткнулся в газету, никогда не было. Он обязательно поговорит с мамой, поинтересуется нашими делами, предложит: «Матушка, давай я тебе помогу». По дому он умел делать абсолютно все. Каждый день обязательно читал, хотя бы час времени отдавал любимой книге. Отец мог себе это позволить, потому что мама обеспечивала ему надежный тыл. Он часто говорил: «Как хорошо дома!»

Да, еще к слову о воспитании. В Красноярске в соседнем доме жила многодетная семья, отец был пьющий, тиранил жену и детей. Папа часто брал их младшего сына Витю и приводил к нам на ужин. Вел вместе с Лешкой в ванную, умывал их, заставлял Витю высморкаться прямо в свою ладонь и вел к столу. Мне кажется, что, глядя на забитого, голодного Витю, папа вспоминал себя в детстве и думал о том, как важно, чтобы такому ребенку помогали. Для нас это тоже были наглядные нравственные уроки.

Институтская драма

– Что, по вашему мнению, делал бы Михаил Иванович, если бы разговоры о расформировании ТВМИ начались при его жизни?

– Я думаю, что он писал бы во все инстанции, ходил по кабинетам, добивался сохранения института.

– А как, Елена Михайловна, вы сами отнеслись к печальной точке в истории института, который с нуля создавался вашим отцом и его единомышленниками?

– На мой взгляд, это было недальновидное решение. В мирное время надо всегда быть готовым к войне. Опыт Второй мировой должен был людей многому научить. Увы, не научил. А ведь сибирские военно-медицинские кадры – это главный резерв военной медицины страны. Но меня не покидает чувство, что правильное решение будет найдено и есть такие люди, которые сделают это.

– С какими чувствами вы проходите мимо бывшего корпуса ТВМИ на улице Киевской?

– Я очень часто прохожу или проезжаю мимо: близко живу. А в прошлом году с подругой побывала внутри. Было тревожно: как зайду туда? Но зашла. Вышла с двояким чувством. Первое: Томск владеет зданием необыкновенной красоты и функционального совершенства. День был солнечный, солнце осветило актовый зал, бывшую церковь. Там разруха, можно стены царапать от досады, но мы увидели красоту необыкновенную. «Ай да Лыгин, какой молодец, как все продумал!» Мы с подругой решили, что это наш Зимний дворец. А с другой стороны, я помню, какой там был порядок и какая идеальная чистота. А сейчас трубы, которыми отапливалось здание, вырваны, окна разбиты. Музей в разрушенном состоянии. Отец создавал институт по образу и подобию Санкт-Петербургской военно-медицинской академии. Труда было вложено очень много. И души. Не только отца, но и его коллег. А тут смотрю: стенд валяется, подняла – фотографии золотых медалистов. Я знаю, что многие люди приходили, чтобы забрать и сохранить экспонаты. А в целом закрытие института – настоящая драма для тех, кто его создавал и кто в нем работал.

Уникальное поколение

– Меня, как филолога, потрясло трепетное отношение Михаила Ивановича к книгам и тот факт, что ваша домашняя библиотека была самой большой на факультете. Домочадцев он тоже приобщал к чтению?

– Конечно. Сам очень любил классику, историческую литературу, всячески ее пропагандировал. За две недели до своей смерти подарил моей дочке, своей внучке Вере любимый трехтомник Карамзина «История государства Российского» с напутственными словами: мол, поправлюсь, будем изучать историю вместе. Наверное, это единственное обещание, которое он не успел выполнить.

– Родителей нет в живых, но вы наверняка продолжаете сверять свои поступки с ними?

– Все свои решения и серьезные шаги я соотношу со взглядами мамы и папы. Что бы они сказали? Как бы оценили мои действия. Мне всегда было важно, что думают родители. Они никогда не назидали, не читали моралей, но на свое 80-летие папа дал нам наставление заботиться друг о друге и никого из родных не оставлять в беде.

– Елена Михайловна, родителей не выбирают, но вам явно повезло с отцом и матерью. Не каждому человеку выпадает счастье иметь столь уникальных маму и папу.

– Я горжусь своими родителями. Но думаю, что таких людей на самом деле не так уж и мало. По крайней мере, я таких знала много. Это было особое поколение созидателей, победителей и очень достойных людей. Меня раздражают разговоры ниспровергателей всего и вся: идеология неправильная, поколение обманутое, кумиры ошибочные. Надо оценивать людей не по словам, а по делам. Языком можно брякать сколько угодно, а ты дело сделай! Сделай, как его сделали наши родители.

Досье «ТН»

Михаил Рудич (1915–1995) – полковник медицинской службы, участник боевых действий в районе реки Халхин-Гол и озера Хасан. В годы Великой Отечественной войны находился в действующей армии на должности начальника медицинской службы дивизии, прошел с боями от Москвы до Берлина, участвовал в Сталинградской битве. Ветеран Вооруженных сил, создатель и начальник первого за Уралом военно-медицинского факультета при ТМИ, впоследствии переросшего в Томский военно-медицинский институт. Кандидат медицинских наук, доцент. До направления в Томск работал в Красноярском медицинском институте. Награжден 32 боевыми орденами и медалями.

Семья: супруга Вера Александровна (с отличием окончила Красноярский мединститут, имея на руках троих детей), ушла из жизни в 2012 году. Дочери Нина Перминова, сотрудник СибГМУ, Елена Редченкова, главный врач областного наркологического диспансера, заслуженный врач РФ, сын Алексей, заведующий наркологической поликлиникой.

Факт биографии

Михаил Рудич родился в деревне Александровке Харьковской области в крестьянской семье. Отца убили на войне, мать умерла от болезни, когда мальчику было два года. Мишу с братом и сестрами воспитывала бабушка, но когда Михаилу исполнилось девять лет, ее не стало. «Я прибился к рабочим, – вспоминал он. – Наверное, это меня и спасло. Рабочие подкармливали, а мастер говорил: «Мишутка, ты такой шустрый и сообразительный, тебе обязательно надо учиться в вузе». Михаил прислушался к совету наставника, пошел учиться на медрабфак, затем окончил Сталинский мединститут в Донецке и Военно-медицинскую академию в Ленинграде.

ВМФ ТМИ (впоследствии – ТВМИ) готовил врачей для сухопутных войск, Военно-морского флота, ракетных войск, ВДВ, войск ПВО и КГБ. С 1970 года была открыта подготовка провизоров.

Всего подготовлено 10 112 офицеров медицинской службы, более 150 клинических ординаторов и адъюнктов, 382 выпускника окончили институт с отличием, 63 – с золотой медалью.

В 2013 году приказом министра обороны ТВМИ был расформирован.

«Я прибыл самым первым из числа будущего коллектива факультета. Впечатление о брошенном громадном историческом здании, построенном по проекту архитектора Лыгина для женского епархиального училища, было тяжелым. Стекла в окнах выбиты, двери в помещениях гуляли от ветра. Голуби и воробьи порхали по помещениям среди обшарпанных стен», – писал Михаил Рудич. Однако уже через пять месяцев корпус был полностью готов для принятия слушателей. Штат преподавателей и слушателей сформирован, учебный процесс налажен. Все было сделано по-военному четко и быстро.

Любимые изречения Михаила Рудича

• «Если кто-то стремится сделать что-то полезное для другого, то обстоятельства всегда приходят ему на помощь» (Талейран).
• «С умными мыслями можно и повториться, главное – с глупостями не торопиться» (свое).
• «Знание вас никогда не покинет и не предаст. Знания у вас нельзя отобрать или изъять» (свое).
• «Стоны больного для врача должны быть чрезвычайным происшествием. Лечить больного – значит освобождать его от боли, а не причинять ему боль» (из напутствия выпускникам ТВМИ).
• «Критика – горькое лекарство, а не яд, поэтому не скрывайте своих ошибок, не покрывайте ошибок товарищей, так как за эти ошибки дорогой ценой, а порой и своей жизнью расплачивается больной» (из напутствия выпускникам).
• «Корыстолюбие несовместимо с личностью педагога. Педагог должен быть щедр, без оглядки тратить себя, время и душу» (из напутствия выпускникам).
• «Старайтесь всякому делать добро, а не себе одному» (свое).
• «Если не можете принять тысячи страданий в свое сердце, то хотя бы выслушайте одного человека, попавшего в беду» (А.Чехов).
• «Хорошая семья – как Родина, плохая – горе» (свое).
• «Я для людей, а не люди для меня» (свое).

Коллеги – о командире

– Я всегда восхищался Рудичем как администратором, он умел и конфликт уладить мирным путем, и создать такую творческую обстановку на факультете, что люди стремились заниматься наукой. Даже в свободное время, а порой и по ночам преподаватели и слушатели экспериментировали в лабораториях, проводили опыты на животных, вырабатывали алгоритм лечения боевых ранений.

Георгий Соколович, заведующий кафедрой военно-полевой хирургии ВМФ, профессор

– Все мы поражались и восхищались организаторским талантом своего командира. Впоследствии нам стал известен один «секрет» Михаила Ивановича. Зная отлично отдельные характерологические особенности своих подчиненных, он мог сгруппировать коллектив таким образом, что вспыльчивые сотрудники находились рядом с уравновешенными товарищами. Но главный секрет заключался в том, что абсолютное большинство считало недостойным доставлять огорчение своему командиру.

Александр Задорожный, профессор кафедры госпитальной хирургии СибГМУ