Задержание главы судебного департамента Владимира Юринского – одно из самых громких коррупционных дел 2011 года. И вот спустя 9 месяцев после задержания следствие готово передать материалы в суд.
– В суд дело главы судебного департамента уходит с обвинительным заключением: взятка в особо крупном размере 5,5 млн рублей, – сказал руководитель отдела процессуального контроля СКР по ТО Сергей Арефьев. – Доказано 10 эпизодов взятки за период 2009–2010 годов. Взяткодатели – руководители двух строительных организаций, которые получали подряды за так называемые откаты. Решение, с кем сотрудничать, подписывать договор на выполнение работ, зависело как раз от руководства судебного департамента. На уровне сложившихся взаимоотношений две частные фирмы приноровились ремонтировать здания судов, у суда Советского района возвели пристройку. Согласно показаниям представителей частных подрядных организаций, суммы взяток составляли 300–500 тыс. рублей и свыше 1 млн рублей – все зависело от подряда (суммы договора), который доставался частнику.
На первый взгляд, урожай коррупционных дел у СКР по ТО за год невелик – 34 дела (18 направлено в суд), но прерогатива СКР – особо тяжкие составы и дела, возбужденные в отношении спецсубьектов (должностные лица, депутаты, представители правоохранительной сферы). Однако с января 2012 года все коррупционные составы станут подследственностью только СКР.
– Стоит отметить еще одно дело года уходящего: расследование преступления коррупционной направленности, совершенное в составе ОПГ, – продолжает Арефьев. – На рабочем месте героин сбывал оперуполномоченный уголовного розыска УВД по Томску, к которому якобы для дачи показаний (на самом деле за покупкой наркотиков) приходили псевдоподозреваемые и свидетели. В деле 11 эпизодов, материалы в суде.
Глава судебного департамента, задержанный 11 марта, до 13 декабря пробыл в СИЗО. На этой неделе суд, учитывая окончание следствия и состояние здоровья обвиняемого, изменил ему меру пресечения на домашний арест. В ходе следствия Юринский против себя не свидетельствовал. Ему грозит от 7 до 12 лет лишения свободы.
Это дело было резонансным, его расследование – скорым. ДТП произошло в ночь на 25 августа. Экипаж вневедомственной охраны преследовал ВАЗ-2107, подозревая, что люди в «жигулях» пытаются скрыться с украденным со склада на ул. Бердской добром. Не реагируя на приказы остановиться, «семерка» вылетела на пр. Ленина и помчалась по направлению к площади. Оторвавшись от экипажа ОВО метров на 500, водитель на огромной скорости повернул в пер. 1905 года. И не вписался в поворот. Машину вынесло на тротуар, прямо на лавочку, где сидели двое молодых людей. Один погиб на месте. Другой с тяжелыми травмами был доставлен в больницу. Подоспевшие патрульные задержали водителя ВАЗа Вугара Хынсова и его пассажиров.
Сказать нечего
На первом заседании суда гос-обвинитель прокуратуры Ленинского района Томска Елена Хасаева огласила обвинение. Львиную долю в этом документе занимало перечисление телесных повреждений, которые получили парни. Мама погибшего Владислава Фролова – Ирина Георгиевна и второй пострадавший – Михаил Малиновский заняли места в двух шагах от клетки с обвиняемым. Вугар Хынсов просидел все заседание, низко опустив голову, чтобы не встречаться взглядом с потерпевшими.
Свою вину Хынсов признал в полном объеме, защитнику к его словам добавить было нечего:
– Ситуация на самом деле произошла. Вину Хынсов признал, в содеянном раскаялся. На данном этапе больше говорить нечего.
«Случилась беда. Приезжайте»
Затем гособвинитель приступила к допросу потерпевших. Первой к свидетельской трибуне вышла Ирина Фролова. Начались вопросы. Как ей стало известно об обстоятельствах произошедшего? Когда последний раз видела сына? Что застала на месте ДТП?..
Ирина Георгиевна держалась с большим мужеством. Говорила медленно и очень тихо:
– Часа в три ночи раздался звонок на городской телефон. Звонила женщина. Сказала: ваш сын попал в ДТП. Я удивилась: «Машина дома…» Она: «Случилась беда. Приезжайте». И назвала адрес. Мы с мужем вызвали такси, приехали. На месте уже было очень много сотрудников, эксперт, видимо, следователь… Мне отдали вещи сына и телефон. Мне никто ничего не пояснял, а может, я просто не слышала. Впоследствии прочитала маленькую заметку в газете о том, что произошло ДТП, что погиб… молодой человек. Ребята, друзья сына, рассказали подробности. Я этот период очень плохо помню…
«Чтобы она меня простила!»
Через месяц после трагедии родственники Вугара Хынсова встретились с Ириной Фроловой. Принесли извинения и передали деньги в счет возмещения морального вреда и материальных затрат – 600 тыс. рублей. В зале суда Ирина Георгиевна выслушала сбивчивые извинения и самого виновника. Хынсов с трудом подбирал слова и так и не смог обратиться к женщине напрямую:
– Очень раскаиваюсь. Это несчастный случай, я не специально так. Я не видел ребят, которые там сидели. У меня тоже есть ребенок, второго жду… И, как свою мать, я буду ее уважать до конца жизни, чтобы она меня в глубине души простила!
«На усмотрение суда…»
Финал тяжелого допроса обязан был взять на себя судья.
– Ирина Георгиевна, у меня к вам, как к потерпевшей стороне, вопрос: простили ли вы Хынсова? На каком наказании настаиваете?
– Я думаю, это – на усмотрение суда…
Представитель Ирины Фроловой заявил ходатайство о ее дальнейшем неучастии в судебном процессе. Женщина покинула зал, не дожидаясь конца заседания. А мне вспомнилась фраза одного из опытнейших томских судей: «Когда люди теряют близких, их не может удовлетворить никакой приговор, сколь угодно суровый. Никакой, кроме высшей меры».
«Звука тормозов не слышал…»
Следующим к свидетельской трибуне вышел Михаил Малиновский. Несмотря на волнение и перенесенные травмы (лечение не закончено до сих пор), молодой человек дал очень подробные и последовательные показания.
– Мы с Владиславом Фроловым находились на лавочке, возле скверика на углу пр. Ленина и пер. 1905 года. Разговаривали, ожидая такси. Было около двух часов двадцати минут. В это время очень тихо, и каждый автомобиль привлекает внимание. Ни машин, ни пешеходов на проезжей части не было. Вдруг я услышал резкий звук – скрип резины. Рефлекторно повернулся на шум. На большой скорости с Ленина поворачивал автомобиль. Характерного звука торможения я не слышал. Все происходило очень быстро, я понял, что он движется на нас, но мы не успели даже встать, не говоря о том, чтобы отпрыгнуть. Увидел слепящий свет фар и больше ничего не помню. Я очнулся в больнице, начал более или менее понимать, что происходит, через два дня. Потом мне сообщили, что Влад погиб.
Детектив без погони?
После несчастья посетители томских форумов подняли вопрос о роли в этой истории сотрудников вневедомственной охраны. Мол, стоило ли преследовать жуликов по ночному городу из-за нескольких пакетов с барахлом?
Руководство ОВО расценило действия милиционеров как правильные, соответствующие сложившейся обстановке. Не стали гнать подозреваемых, не стали стрелять по колесам в городской черте. Остались в рамках инструкции, которая предписывает: «В ходе преследования может осуществляться имитация его прекращения, если водитель преследуемого ТС не реагирует на сигналы об остановке, совершает грубые нарушения ПДД, от которых могут пострадать люди, а в результате использования огнестрельного оружия могут наступить тяжкие последствия».
Действительно, Михаил Малиновский не слышал погони, требований остановиться, хотя такие звуки по ночной улице должны были разноситься далеко. Наперерез с ул. Карла Маркса был послан еще один автомобиль с патрулем ОВО – он-то и прибыл первым на место ДТП.
Но случилось то, что случилось. Можно ли было действовать иначе? Как снизить риск подобных происшествий и зависит ли это от сотрудников полиции? Возможно, ответ на эти вопросы удастся получить в ходе судебного процесса.
На следующий день о страшном происшествии на перекрестке пр. Ленина и пер. 1905 года напоминали сломанное ограждение, следы шин на тротуаре и помятый киоск
Убийца двух человек признан психически больным. Родственники погибших опасаются его выхода на свободу после принудительного лечения
В ночь на 4 апреля 2010 года, в канун Пасхи, 42-летний Константин Смирнягин проделал в подполе своей квартиры лаз и забрался к соседям. С конкретной целью – убить. Орудия он приготовил заранее – одна заточка в руках, другая спрятана в рукаве. Нанес 23 удара хозяину и 14 его жене. От проникающих ран супруги скончались на месте, не успев даже позвать на помощь. А Смирнягин улегся спать тут же, в квартире своих жертв. Разбудили его гости – поздравить родителей с Христовым Воскресеньем пришла дочь Ольга с братом Олегом и мужем Матвеем. И поскольку родственники не отвечали на звонки и не открывали на стук, мужчины прошли в дом по крыше, через внутренний двор. Смирнягин встретил их все с той же заточкой. Олегу удалось обезоружить убийцу, Ольга с соседом вызвали милицию. Подозреваемый был задержан на месте.
«Социально опасен»
Дело было расследовано и передано в суд. Положенная в таких случаях комплексная психолого-психиатрическая экспертиза, проведенная в Кемеровской областной клинической психиатрической больнице, признала Константина Смирнягина больным и социально опасным. Рекомендовала поместить его на принудительное лечение под интенсивное наблюдение. Постановлением Томского областного суда он был освобожден от уголовной ответственности. Родственники погибших с решением суда не согласились.
Замкнутый человек
По судебным документам, по полосам газет кочевала характеристика Константина Смирнягина. В школьные годы – малообщительный подросток, предпочитавший обществу сверстников конструирование и книги. Прошел армию, был уволен в запас на общих основаниях. После демобилизации работал электромонтажником, каменщиком, отделочником… Заочно окончил ТГАСУ по специальности «экономика и управление в строительстве» с красным дипломом. Семь лет нигде официально не работал, большую часть времени посвящая компьютерным играм. Окружающая реальность Константина интересовала мало. Жил уединенно. Семьей не обзавелся, да и женщины у него надолго не задерживались.
«Устал с ними ссориться»
В 2009 году Смирнягин рассорился с соседями по дому. Повод – подведение воды. Оно требовало денег и работ, в которых Константин участия не принимал. Но почему-то решил, что имеет право пользоваться водопроводом наравне со всеми.
– Посчитал, что мои тесть и теща обязаны обеспечить его водой, – вспоминает историю конфликта зять погибших Матвей. – Потом стал утверждать, что соседский забор стоит на его территории. (Десять лет этот забор стоял себе и стоял, и по всем документам находился на своем месте, никому не мешал!)
В ночь убийства, по словам Константина Смирнягина, он не спал. «Дома закончилась вода, и я решил убить своих соседей, так как устал с ними ссориться. А незадолго до этого заметил в подвале дырку за кирпичной кладкой и понял, что супруги хотят ко мне ночью пробраться и спящего умертвить. Взял заточенную отвертку, разобрал кладку, пролез на их половину и зарезал обоих».
Никакого раскаяния, сожаления или сочувствия к погибшим Смирнягин не испытывал. Матвею и Олегу при задержании пообещал: «Ничего мне не будет, увидите. Отсижу два года на психе и вернусь, рассчитаюсь и с вами…»
Повторить экспертизу
– Кемеровские эксперты вынесли заключение о том, что в силу психического заболевания Смирнягин не может отвечать за свой поступок, – продолжает Матвей. – Но мы не согласились с такими выводами. Есть видео его допроса, где Смирнягин детально, посекундно описывает свои действия. Разве невменяемый человек может так выстроить свой рассказ? В судебных заседаниях он давал показания, ориентируясь во всех вопросах, которые ему задавали. Мы ходатайствовали о повторной психиатрической экспертизе, и наше ходатайство было поддержано заключением врача-психиатра, профессора СибГМУ Петра Балашова и специалиста в области судебной медицины сотрудника ООО «Судебная экспертиза» Александра Малофиенко. Проанализировав представленные материалы, они усомнились в выводах кемеровских коллег. Рекомендовали «получить дополнительные сведения, характеризующие личность Константина Смирнягина и провести повторную судебно-психиатрическую экспертизу».
Верховный суд не согласен
Ничего не добившись в Томске, родственники убитых обратились в Верховный суд. И получили положительный ответ. Коллегия была лаконична: «Смирнягин… психическими заболеваниями не страдал, характеризовался как адекватный нормальный человек, ведущий замкнутый образ жизни. Конфликтная ситуация с соседями на бытовой почве существовала реально. По заключению психолога, у него выявлялся сохранный интеллект, без нарушений функций мышления. Влияние данных обстоятельств на выводы экспертов судом не проверено. Определение: «Постановление Томского областного суда от 10 мая 2011 года отменить, дело направить на новое судебное рассмотрение в тот же суд в ином составе судей».
В поисках подсудимого
…И вот тут начались странности. Первое судебное заседание назначили на 26 октября. Оно не состоялось, так как подсудимый в процессе не присутствовал. Поступила информация: находится в областной клинической больнице в тяжелом состоянии. На следующий день адвокат не поленилась проверить. Выяснила: Смирнягин выписан из больницы неделю назад, 19 октября…
– Если в ОКБ его нет, в психиатрической больнице нет, где тогда находится убийца двух человек? Вообще, на каком основании он был переведен из закрытого учреждения, как осуществлялась его охрана? – недоумевает адвокат.
Пока ответов на эти вопросы у суда нет. Первое заседание сорвалось, второе было назначено на 8 ноября. И снова клетка в зале областного суда оставалась пустой. На официальные запросы ответы еще не пришли.
На третьем – выездном – заседании 15 ноября Константин Смирнягин все-таки присутствовал. Но это не добавило ясности в вопрос о его местонахождении в лечебных учреждениях в октябре–ноябре: официальные бумаги расходились с реальностью и показаниями лечащего врача. И хотя сейчас Смирнягин закрыт и наблюдается в ТОКПБ, родственников это не успокаивает:
– Если он будет признан больным, то очень возможно реализует свои угрозы свести с нами счеты. Сколько он еще будет в изоляции? Смирнягин – физически тренированный, сильный и вполне сообразительный мужик. Таким и останется. Ничего не помешает ему, покинув больницу, выполнить свое обещание. И справочка у него имеется…
P.S. Повторная экспертиза Константина Смирнягина скорее всего будет проводиться в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. Сербского.
Для выездного заседания суду была предоставлена ординаторская 10-го отделения Томской областной психиатрической больницы. Родственники погибших не спешили размещаться: ждали, что будут приглашены в более подходящее помещение. Но нет: судья и его помощник заняли единственный стол, подсудимый и пристав устроились около двери – и процесс начался…
Григорий Белошапкин грозится выкопать злополучную трубу, и пусть жильцы дома на ул. Карташова, 22,1, берут воду где хотят
Григорий Белошапкин известен в Томске как изобретатель, предложивший промышленникам бесшовную сварку трением при знакопеременных колебаниях. Однако история, которую он захотел рассказать «ТВ», не имеет отношения к его научной деятельности. Тем не менее в ее орбиту оказались вовлечены десятки людей.
В траншее
– Мои права грубо нарушены, – сообщил «ТВ» Григорий Васильевич. – Но я буду бороться! Имею право! Я владелец вот этого деревянного дома, где мы сидим, ул. Карташова, 22, и земельного участка вокруг. 13 лет назад рядом началось строительство кооперативного дома – Карташова, 22/1, на шесть квартир. Когда работа подходила к концу, встал вопрос о прокладке коммуникаций. Но на том месте, где должен был по плану проходить водопровод, экскаватор не мог развернуться. А лопатой у нас никто копать не привык! В результате рабочие выворотили ограду и проложили трубы через мой участок.
Водопровод к шестиквартирному дому по ул. Карташова, 22/1, проходит по территории участка соседнего деревянного жилого строения
Григорий Васильевич сопротивлялся как мог. Неравная борьба пенсионера с тяжелой техникой нашла свое отражение в документах правоохранительных органов:
«В июле 1999 года на строительной площадке по ул. Карташова, 22, производились строительные работы по прокладке траншеи. Белошапкин Г.В. бросался под транспорт, прыгал в траншею, пытался ее закапывать, вставал под ковш экскаватора… Сотрудник отдела вневедомственной охраны неоднократно силой вытягивал Белошапкина из траншеи, отводил со строительной площадки, так как работающим экскаватором ему могли быть причинены опасные для жизни и здоровья повреждения…»
Бумажная осада
Председатель кооператива Борис Воробьев аккуратно складывает все решения судов, все обращения и ответы различных инстанций в гараж. «Белошапкинских бумаг» уже накопилось столько, что рук не хватает держать
Не сумев остановить строительные работы, Григорий Васильевич переключился на бумажную войну. «Водоканал», мэрия, прокуратура начали получать письма о самовольной прокладке сетей. К тому же однажды труба лопнула, участок подтопило…
– Я не могу нормально пользоваться своей землей – ни погреб выкопать, ни гараж поставить – мешает мне эта труба! – жалуется собственник.
Его претензии обоснованны – кооператив «наследил» на чужой территории. Но сделано это было не случайно и не злонамеренно: на земельный участок постановлением мэра в 1999 году был распространен публичный сервитут, то есть Белошапкин и члены кооператива имели право пользоваться им совместно. Но год спустя Кировский районный суд признал сервитут незаконным. А раз так, решил Григорий Васильевич, он имеет полное право требовать, чтобы «все стало как раньше».
Прокуратура требования поддержала. Мэр Томска Николай Николайчук получил представление об устранении нарушений требований гражданского и земельного законодательства. Но… труба и ныне там.
«Раскопаю своими руками!»
Только на бумаге быстро и гладко пишется: «восстановить право». В реальности это означает прокладку новой ветки в обход территории Григория Васильевича. Денег на эти работы в городе не находится.
– При чем тут город? – возмущается Белошапкин. – При чем тут бюджет?.. Пусть члены кооператива оплачивают работу! Согласно ГПК РФ я имею право на защиту своего имущества. Раскопаю экскаватором лопнувший участок, сниму хомуты – и пусть течет… А подтопит меня, прокуратуру привлеку: смотрите, что делается! Или задвижку перекрою – и пусть все шесть квартир воду из колонки коромыслом таскают.
В разных кабинетах, выслушивая Белошапкина, просматривая документы, согласно кивали: так-то оно так… Имеете право… Но ведь жильцы с Карташова, 22/1, фактически становятся заложниками ситуации. Так ли уж мешает эта зарытая труба? Перенесем, переделаем, дайте срок…
Николай Николайчук ответил открытым текстом. Письмом – на письмо Белошапкина: «…прямой обязанностью администрации является организация водоснабжение населения. В этой связи снос администрацией водопровода по Карташова, 22, привел бы к многочисленным нарушениям прав и законных интересов жителей…»
Но Григорий Васильевич стоит на своем. Водопровод проложен самовольно? Самовольно. Значит, подлежит сносу. По закону. И ни в каких законодательных актах «дополнительные условия» в виде неудобства других людей не предусмотрены!
«Устали так, что язык не ворочается…»
Жильцы дома по ул. Карташова, 22/1, который снабжает водой злополучная труба, отреагировали на фамилию «Белошапкин» настоящим взрывом эмоций. Когда первый негатив немного улегся, председатель кооператива Борис Воробьев рассказал историю сложных взаимоотношений:
– Белошапкин был членом кооператива. Заплатил первые взносы – 30 тыс. рублей. А остальное – квартира стоила миллион на 1998 год – заплатить не смог, и был исключен. Но до этого успел сделать перепланировку. Он намеревался устроить в квартире общежитие для студентов и на 130 кв. м нагородил девять комнатушек вместо стандартной четырехкомнатной квартиры. Когда он выбыл из членов кооператива, все это пришлось переделывать. Его 30 тыс. ушли на покрытие расходов – всего на восстановление первоначальной планировки потребовалось 300 тыс. Белошапкин пытался получить квартиру по суду. Но проиграл – не пять, не десять, а десятки судебных разбирательств, которые сам же инициировал. Меня выбрали председателем, чтобы я ходил в процессы. В месяц назначалось по пять-шесть заседаний. Мы за каждую копейку уже отчитались десятикратно… И все это продолжается годы! У жильцов уже успели дети вырасти, а эта война все не кончается, в нее вовлечена полиция, прокуратура, сотрудники «Водоканала», судьи. Исписаны горы бумаги, сотни часов потрачены непонятно на что… Нельзя так мучить людей!..
– Теперь вот труба еще… – продолжает Воробьев. – Да, она должна быть убрана. И будет убрана, договоренность уже есть. Белошапкин обещает задвижку перекрыть, но как-то забывает, что через нашу канализацию проходит и его сток. Нам тоже есть что перекрыть… Но если честно, мы уже устали от этого человека. Устали так, что язык не ворочается говорить о нем. Его однажды спросили: «Что вы хотите-то?» И он, видимо, честно ответил: «Разобрать дом по кирпичику!» – устало завершает председатель кооператива.
Мысли по поводу
Ирина Астафьева, корреспондент
О смысле смысла жизни
– Когда проиграно главное, удовольствие доставляют даже небольшие победы. Особенно если ты прав и за твоей спиной стоят серьезные структуры, готовые эту правоту подтвердить. Стиснутые рамками законодательства, они не могут увернуться, когда за дело берется по-настоящему упорный гражданин.
По-человечески в этой истории жалко всех: жителей шестиквартирника, вынужденных таскаться по судам. Человека, который на склоне лет выбрал себе в качестве дела жизни войну с соседями и хождение по инстанциям.
И все-таки в появлении таких личностей, как Григорий Васильевич, есть, на мой взгляд, некий смысл. Чтобы представители организаций самых разных уровней, допуская косяки и строча отписки, время от времени вздрагивали: «Вот придет такой, и ничего с ним не сделаешь…»
29 сентября областной суд оставил в силе решение суда Кировского района, оставив кассационные жалобы осужденного без удовлетворения.
Напомним, инцидент, когда Зайков ударил по лицу губернатора Виктора Кресса, произошел 2 марта 2010 года. Приговор вынесен Кировским судом в нынешнем июле – 2,5 года лишения свободы. Сергей Зайков уже провел в заключении в общей сложности 8 месяцев.
В СИЗО в ожидании кассации он исписал немалое количество бумаги, оспаривая выводы районного суда. По мнению Сергея Юрьевича, в ходе следствия и судебного разбирательства имели место многочисленные нарушения уголовно-процессуального законодательства. Также он был не согласен с мерой наказания. Надеялся, что вменяемая ему 318-я статья УК РФ (применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих должностных обязанностей) будет пересмотрена, срок уменьшен, а то и вовсе заменен на условный.
На рассмотрение кассационной жалобы у коллегии областного суда ушел практически целый день. Доводы Зайкова были внимательно выслушаны, но на решение судей не повлияли: приговор вступил в законную силу.
СЛОВО АВТОРА
Ирина АСТАФЬЕВА, корреспондент «ТН»:
«Процесс Зайкова» стал определенным маркером томской политической жизни. Слишком многое в нем не вписывается в жесткие рамки УК и УПК. Сам хулиганский и откровенно идиотский поступок общественника Зайкова. Его поведение в суде, «украшенное» эпатажными выходками и многочисленными, уже не имеющими смысла ходатайствами. Определение «городской сумасшедший» (несмотря на противоположную точку зрения врачей) приклеилось крепко… Все это как бы прошло мимо и не получило адекватной оценки официальных лиц. Вещи так и не названы своими именами. Зато сам Сергей Зайков теперь навсегда признан лицом, представляющим серьезную опасность для правопорядка и морального климата в Томске…
К 1 году 3 месяцам колонии строгого режима приговорен 12 сентября Октябрьским районным судом 38-летний Владимир К. Государственный обвинитель Октябрьской прокуратуры Евгения Махсудова настаивала на реальном лишении свободы.
18 февраля Владимир Геннадьевич сообщил по мобильному телефону о готовящемся взрыве в жилом доме по пер. Пушкина, 12. Как установили прибывшие на место полицейские, информация не соответствовала действительности. На допросе мужчина рассказал, зачем позвонил по «02» и ввел в заблуждение сотрудников.
…Воспитывался К. в детском доме, мать была лишена родительских прав. Окончил ПТУ по специальности тракторист-машинист. Не работает. В армии не служил.
17 февраля, после конфликта с сестрой, К. провел ночь в вытрезвителе. Утром, выпив бутылку вина, пошел трудоустраиваться. Но ему отказали, пояснив, что судимых не берут. Новую жизнь начать не получилось, и расстроенный мужчина отправился в гости к своему другу на ул. Больничную. По дороге выпил пять бутылок пива («имея сильное желание напиться от безысходности») и на Больничную не попал. Зато оказался с малознакомым дедом-собутыльником в доме в пер. Пушкина, 12. Уставшему К. хотелось к кому-нибудь в квартиру – выпить и поспать. Но дед в гости не пригласил, и К. остался в подъезде. Поразмыслил в одиночестве о ссоре с сестрой, ехать к ней не хотелось, ночевать было негде…
Тогда Владимиру Геннадьевичу пришло в голову позвонить в полицию и сказать, что, если они не приедут, он взорвет жилой дом. После такого его точно заберут и оставят ночевать в теплом райотделе. Но правоохранительные органы вкупе с судом пошли гораздо дальше, чем надеялся К., теперь он всю предстоящую зиму проведет на полном гособеспечении.
В августе томичка Надежда Лезнева получила уже третий отказ в возбуждении уголовного дела по факту смерти ее 34-летнего сына Алексея. Как рассказывает мать, 28 августа 2010 года ее сын почувствовал боль в груди. А поскольку он в 12 лет перенес инфаркт миокарда и постоянно принимал сердечные лекарства, его супруга сразу позвонила в скорую. На вызов направили бригаду интенсивной терапии в составе врача и фельдшера. Медикам были представлены все выписки и результаты прежних ЭКГ пациента. Но после осмотра и регистрации ЭКГ мужчине был установлен диагноз «артериальная гипертензия». Врач оставил больного дома, а через три часа пациент умер от острого инфаркта миокарда задней стенки левого желудочка, не дождавшись повторно вызванной неотложки.
При этом спустя почти год после тяжелой потери семья умершего молодого мужчины не знает результатов медицинской проверки.
Трижды отказано
Надежда Лезнева показывает документы, согласно которым с сентября 2010 года по май 2011-го делом занимался следователь следственного отдела по Томску Игорь Авдеенко:
– Когда он опрашивал нас, то сразу сказал, что проверка – дело небыстрое, наверное, продлится до декабря. Я вздохнула – что же так долго? В декабре позвонила, он сказал, что еще не готово, звоните в марте, в марте отвечает – не готово, а в апреле уже забыл мою фамилию. Я им отдала все документы из поликлиники, которые нам до сих пор не вернули; сказали, карточку в поликлинике будем изымать, но никто ничего не изымал, запрос в морг не делали, кардиолога не опрашивали. Я не могла дождаться результатов проверки и обратилась в прокуратуру.
В начале мая из прокуратуры Томска прислали ответ: оказалось, следователь Авдеенко прекратил дело еще в конце октября 2010-го. При этом 15 апреля по приказу первого заместителя руководителя следственного комитета дело было отправлено на доследование. Но уже 18 апреля от следователя пришел новый отказ. Причем в письме из прокуратуры Томска говорится, что копии обоих решений об отказе в возбуждении дела следователь отправлял родным, но Надежда Лезнева утверждает, что ничего не получала. После таких обстоятельств мать обратилась в прокуратуру Советского района и в конце июля 2011-го получила ответ: жалоба обоснована и дело передано на расследование в полицию – ОП № 3 УВД по Томску. Также районная прокуратура усмотрела в действиях врача скорой помощи признаки состава преступления по ч. 2 ст. 124 УК РФ – неоказание помощи больному, повлекшее по неосторожности его смерть: «врач допустил тактическую ошибку… не предложил больному госпитализацию в стационар для уточнения диагноза».
– Но в полиции тоже какая-то неразбериха, – недоумевает Надежда Лезнева. – 5 августа материалы направлены на медицинское судебное исследование, а 10 августа дело закрыто из-за того, что срок проверки истек.
Между тем, вину доктора усмотрели не только следователи, но и коллеги: еще в октябре 2010 года женщина получила письмо с соболезнованиями из городского департамента здравоохранения. Там указано, что после служебной проверки врач, допустивший при оказании помощи больному тактическую ошибку и нарушивший пункт 2.19 должностной инструкции, привлечен к дисциплинарной ответственности, ему объявлен выговор.
– Также я показывала документы в нашей поликлинике, и врачи сказали: мы не понимаем, как его можно было дома бросить, это инфаркт!
Чтобы не повторилось
– Он инвалид детства, первый инфаркт был в 12 лет, – вспоминает Надежда Валентиновна. – Он ходил на хоккей, в бассейн, ничем не отличался от других детей. А потом стал жаловаться на боль в груди, и оказалось, какой-то предок наградил его антифосфолипидным синдромом (повышенная свертываемость крови, – Ред.)… Я тогда вызывала скорую, но врачу и в голову не пришло снять кардиограмму. Я даже помню лицо этой женщины, как она улыбалась и говорила, он, наверное, симулирует и в школу идти не хочет, дайте ему валерьянки. А я была молодая и глупая – ну как врачам не верить, и чуть ли не с ремнем в школу его заставляла ходить. Помню, учительница прибегает, требует справку, а он даже портфель поднять не может. Знакомые посоветовали сделать кардиограмму, и оказалось – обширный инфаркт! Взрослые мужики с таким диагнозом сознание теряют, а он ребенок! И вот, все это повторяется спустя 22 года…
Надежда Лезнева в отчаянии признается: обидно осознавать не столько факт врачебной ошибки, сколько небрежное отношение – врача, следователей…
– Конечно, его не вернуть. Но я хочу, чтобы не повторялось такое. Обидно… Медицина движется вперед, новые технологии, так много хорошего слышно про наш кардиоцентр, люди едут со всей страны… А тут он совсем рядышком – только довезти!
У Алексея Лезнева остались жена и маленькая дочь, которая в этом году пошла в первый класс.
Надежда Лезнева показывает документы – за год у нее накопилась уже целая папка ответов из разных ведомств
Владимир Замощин проиграл, а Нелли Кречетова готовит материал для антирейтинга № 2
Кировский суд отказал директору СУ-13 Владимиру Замощину в удовлетворении иска о защите чести, достоинства и деловой репутации к уполномоченному по правам человека в Томской области Нелли Кречетовой и «Томским новостям».
Факты и трактовка
…Прошло несколько судебных заседаний, были представлены документы, вызваны свидетели, адвокаты выступили в прениях. И практически до самого финала представители противоборствующих сторон – Петр Козырев (В. Замощин) и Владимир Езопихин (Н. Кречетова) не могли с уверенностью сказать, чья правота будет признана судом.
Строго говоря, истец не оспаривал факты – действительно есть дольщики, которые вложили средства, но не дождались от СУ-13 квартир. Есть работники, трудившиеся на предприятии, но не получившие зарплаты. Отрицать это бессмысленно.
Спор шел вокруг трактовки этих фактов. Уполномоченный по правам человека в ТО назвала их массовым нарушением конституционных прав граждан – права на жилище и на вознаграждение за труд. Владимир Замощин счел эти оценки оскорбительными для своей чести, достоинства, наносящими вред его деловой репутации.
Юридические дебри
Обосновывая исковые требования, адвокат Замощина Петр Козырев дал определения понятий из учебника «Гражданское право»:
– «Честь – это социально значимая положительная оценка лица со стороны общественного мнения. Достоинство – это самооценка лицом своих моральных, профессиональных и иных качеств. Таким образом, честь является как бы мерилом достоинства гражданина или организации. Деловая репутация – это сложившееся общественное мнение о профессиональных достоинствах и недостатках лица (гражданина или организации)».
Далее Петр Федорович углубился в дебри юридической науки и правоприменительной практики. Многократно ссылался на Конституционный суд и утверждал:
– Право на жилище – это пользование имеющимся у гражданина на праве собственности или найма жилым помещением. Его неприкосновенность, а также недопущение произвольного лишения. Владимир Замощин не был замечен в противоправных действиях, в результате которых масса граждан была лишена права на жилище: не поджигал, не уничтожал, не отнимал…
Иными словами, дольщики как бы остались при своих квартирах. А что деньги, отданные людьми его предприятию, не превратились в квадратные метры – так это предмет совсем другого разбирательства.
И с «массовым нарушением» тоже все непросто. Нет в юриспруденции толкования слова «массовый». Козырев порылся в словарях Ушакова и Ожегова и на основе определений филологов резюмировал:
– Массовый означает «множественный». Когда некое количество переходит в новое качество – в массу. Много – это еще не массово!
Перешла ли деятельность СУ-13 из количества в качество? Спорный, по мнению Петра Козырева, вопрос.
Честь имею!
Как только стало известно об иске Владимира Замощина о защите чести, достоинства и деловой репутации, в Интернете появились едкие реплики: как можно лишить того, чего изначально нет?
И поэтому адвокат напомнил: Замощин неоднократно получал от различных государственных и общественных организаций грамоты, дипломы и благодарственные письма. (Целая пачка была представлена суду и приобщена к делу.) Профессиональные достоинства Владимира Михайловича как депутата и предпринимателя подтверждены многочисленными положительными материалами в СМИ. («И то, что некоторые из них сделаны в рамках предвыборной агитации, ничуть не умаляет их значения, поскольку конкретные граждане выражают конкретное отношение к Замощину). На выборах депутатов в городскую Думу Замощин набрал больше всех голосов на своем избирательном участке. В ответ на предложение Кречетовой сложить с себя депутатские полномочия председатель гордумы Сергей Ильиных выразил поддержку Замощину и положительно оценил его работу в качестве депутата.
…Так что Владимиру Михайловичу было что терять.
Простые истории
Конечно, веским аргументом в споре стали свидетельские показания. Простые истории конкретных людей весили, думаю, ничуть не меньше доводов защиты («ТН» их уже приводили) и юридических изысков профессиональных адвокатов.
«Мы вам ничем помочь не можем»
Свидетель Ерминингельд Бородич пояснил суду:
– Сегодня мы живем в двухкомнатной квартире (47 кв. м) вчетвером: я с женой, сын со своей супругой. У нас нет ни внука, ни внучки, потому что… живем тесно. Хотели разъехаться. Я заключил предварительный договор с СУ-13 на строительство жилья и выплатил две трети паевого взноса – 1 млн 538 тыс. рублей. Здание на Мокрушина, 9, должно было быть введено в эксплуатацию в конце 2010 года. Но до сих пор возведен только угол до второго этажа.
В 2009 году я нашел квартиру, которая меня устроила, и попытался вернуть деньги, вложенные в строительство. Согласно договору СУ-13 в течение 30 дней обязано было вернуть мне паевой взнос. Я прождал 30 дней, но ни ответа, ни денег не получил. Приходил в СУ-13, три месяца пытался попасть к Замощину на депутатский прием. Сначала доверенное лицо посоветовало: «Запишите ваши требования в журнальчик». Потом: «Мы ваши требования знаем». И наконец: «Мы вам ничем помочь не можем». Мое заявление так и осталось бумажкой с отметкой канцелярии. Не доживу, наверное, до времен, когда СУ-13 достроит дом на Мокрушина!
«Мое право и права десятков моих товарищей»
Каменщик Геннадий Павлов рассказал о ситуации с зарплатой:
– Идет период длительной, упорной задержки без какой-либо надежды на выплату. В СУ-13 я работаю с 2002 года. Вначале все было благополучно, нам выплачивался весь социальный пакет… Но затем начала складываться стойкая система задержки оплаты, причем задолго до того, как разразился кризис. В 2005 году задержка составляла два месяца. Рабочие трех бригад обратились в областную федерацию профсоюзов и в приемную партии «Единая Россия» с просьбой помочь… После этого два-три месяца платили нормально. Затем – снова задержки. Стало просто не на что жить!
Я обращался к Замощину, к губернатору, в прокуратуру… Был судебный приказ о возмещении задолженности. На сегодня из заявленной мной 21 тысячи рублей возвращено в феврале 2011 года – 2 тыс. 39 рублей, в июне – 169 рублей. Замощин оштрафован административно на 3 тыс. рублей, СУ-13 соответственно – на 30 тыс. рублей. Мне предлагали получить долг имуществом в виде потрепанного «жигуленка» и гаража. Но такую изношенную машину реализовать невозможно. Гараж встроенный, въезд очень неудобный. Я отказался. Считаю, на предприятии нарушено мое право на вознаграждение за труд, а также права десятков моих товарищей.
«Я уже победила»
В перерыве намеренно перед оглашением решения суда ваш корреспондент задал Нелли Кречетовой вопрос: будет ли она продолжать проект «Институт репутации. Томск»?
– Безусловно! – ответила Нелли Степановна, – Ведь парадоксальность ситуации заключается в том, что сам судебный процесс свидетельствует, что проект оказался очень эффективен. Не опровергнут ни один факт! Да и сложно было бы опровергнуть: все подтверждено официальными бумагами, все сведения опубликованы до моего выступления, могу дать ссылки. Сегодня уже готов материал для «Антирейтинга» № 2. В ближайшее время я передам его «Томским новостям» и «Эху Москвы».
Продолжение следует.
P.S. На протяжении всего судебного разбирательства Владимир Замощин в зале суда так и не появился.
Напомним, Владимир Замощин в своем исковом заявлении требовал от Нелли Кречетовой выплатить ему 200 тыс. рублей в качестве возмещения морального вреда, а от «Томских новостей» – опубликовать опровержение материала проекта «Институт репутации. Томск» («ТН» № 20).
