Родился в 1937 году в селе Одесском Одесского района Омской области. Рос в семье, где после смерти отца мать одна воспитывала четверых детей. Работал на оборонном заводе станочником, в газете корректором, три года служил в армии. В 1959 году поступил на радиотехнический факультет ТПИ (ТПУ), а окончил ТИРиЭТ (ТУСУР). В ТПИ был одним из основателей институтского радиовещания. После окончания вуза работал инженером-конструктором, ведущим конструктором на Томском заводе измерительной аппаратуры и в ТКБ «Проект», в партийных и хозяйственных органах Томска и области.
Лихие 1990-е Игорь Подковка встретил в должности председателя Томского областного комитета по телевидению и радиовещанию. Под его руководством произошло объединение творческих и технических структур организации, было устранено дублирование функций, практически с нуля создана коммерческая служба, проведено техническое переоснащение предприятия, развернута сеть передатчиков третьей государственной программы, осуществлен уникальный для России проект «Губернские новости» с участием телерадиокомпаний соседних регионов. Многие программы томского ТВ получали высокую оценку коллег из США, Австралии, Германии, Швейцарии и других стран. Игорь Подковка и сам регулярно выходил в прямой эфир по актуальным вопросам общественно-политической жизни Томской области. Член Союза журналистов СССР и России с 1961 года, он много лет входил в президиум областной журналистской организации.
Награжден орденом «Знак Почета», медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, имеет благодарности президента РФ, почетные грамоты федеральных и областных органов власти, является лауреатом областного конкурса журналистов им. Виля Липатова.
Супруга Валентина – бывший научный сотрудник ТИСИ (ТГАСУ), в браке – более 50 лет. Сын и дочь ушли из жизни. Воспитывают внука и внучку. С 1996 года Игорь Подковка – на пенсии по инвалидности.
Патриот России
Дом на проспекте Фрунзе, в котором живет Игорь Подковка с супругой Валентиной, когда-то целенаправленно строился для сотрудников издательства «Красное знамя» и журналистов областных СМИ. Обычная такая многоэтажка, ничем не примечательная среди себе подобных. В квартире бывшего руководителя томской ГТРК тоже никаких излишеств: минимум мебели, максимум книг. Как сказали бы в недавние времена, типичное жилище советского интеллигента. Вот только кабинет Игоря Константиновича до потолка напичкан технической атрибутикой (экраны, мониторы, микрофоны, провода), выдающей профессиональную принадлежность хозяина.
– Я без этого уже не могу, – перехватывает мой взгляд Подковка.
– Игорь Константинович, у вас в соседях Валентина Ваккер, Сергей Зайцев, Юрий Молодцов, другие известные томские журналисты. Обсуждаете при встречах какие-то профессиональные вопросы, ощущаете ли корпоративное братство? – интересуюсь я.
– Мы все стали не такими мобильными и общительными, как раньше: кто-то болеет и почти не выходит на улицу, кто-то погружен в свои семейные проблемы. Да и возраст у нас давно не юношеский. Каждый сегодня выживает как может.
– А с коллективом телерадио-компании связи сохранились?
– Нынешний директор Станислав Маринин приглашал меня для совета. Поддержали материально, когда произошла трагедия с дочерью. В коллективе отметили мое 75-летие. В День старшего поколения всегда поздравляют. То есть не забывают. Но вообще-то я не люблю путаться под ногами, поэтому без приглашения не навязываюсь. Позвал Марк Минин в эфир, я без колебаний согласился. А так, чтобы отрывать у кого-то время на свою персону, это не про меня.
– Готовясь к нашей встрече, я покопалась в Интернете и на сайте областной Думы нашла ваше мнение об укрупнении регионов: «Зуд переустройства. Повод назвать Россию страной Шапокляк – мол, что бы еще плохого сделать для людей?» Вы считаете, что много плохого для людей было сделано?
– При Ельцине – много. Он фактически развалил страну. Сейчас, к счастью, Путин пытается усилить ее позиции в мире, что не всем нравится. Мне такая политика президента импонирует, я патриот России и терпеть не могу, когда ее унижают.
Технарь с гуманитарной начинкой
– Откуда, интересно, у деревенского парнишки появилась тяга к радио– и телетехнике?
– Любовь к радиотехнике идет из школы. Помню, мы с одноклассником сделали из двух патефонов магнитофон. В качестве носителей использовали тонкую стальную пленку, а считывающих головок не было. Я отрезал лист кровельного железа и ножницами, которыми мама кроила ткань, вырезал элементы, а звук воспроизводил через самодельный усилитель и громкоговоритель «Рекорд».
Это было голодное послевоенное время, мы с мамой по очереди носили одну фуфайку, но мне страстно хотелось учиться. У нас были прекрасные преподаватели. Учитель физики Василий Григорьевич возился с нами, как со своими детьми. Мы с ним радиоузел создали, проводку в школе сделали, киноустановку в облоно вытребовали. Учитель математики Семен Никифорович спасал нас от голода: мы после уроков шли через базар, он покупал курицу, варил похлебку, мы ели, потом садились за стол и готовили домашнее задание. В армии я окончил радиотехническую школу, активно занимался радиолюбительством, собирал всякие устройства. А в Томск я поехал поступать не только потому, что в этом городе учились многие мои одноклассники, а прежде всего потому, что здесь открылось первое за Уралом телевидение.
– Легко поступили в знаменитый политех?
– Не очень легко, все-таки перерыв после школы был практически пять лет. Но мы, служивые, шли вне конкурса. Я основные экзамены сдал на тройки, а сочинение написал на отлично – сказалась работа корректором в газете. Посмотрел списки зачисленных и не обнаружил своей фамилии. Расстроился ужасно. Иду по коридору, навстречу бывший одноклассник Юра Кривосудов: «Ты чего такой расстроенный? Не поступил? Не может быть!» Вернулись к спискам, и впрямь я есть!
– Слышала, что вы прославились созданием первого институтского радиовещания в Томске. Как это было?
– На втором курсе мы с однокурсником и другом Николаем Головко действительно создавали радио ТПИ. Провели точки во все общежития института. Нас тогда слушало пол-Томска, программы использовали областное и всесоюзное радио. Мы были и репортерами, и дикторами, и операторами. Николай Александрович Лавровский, председатель областного телерадиокомитета, давал нам списанную технику, мы ее восстанавливали, доводили до рабочего состояния. Летом устраивал нас к себе на радио звукооператорами, дикторами, разрешал пользоваться фондовыми звукозаписями. В нашем популярном радиожурнале «Томск студенческий» принимали участие будущие известные журналисты, например Соломон Выгон.
– Вы попробовали себя в разных амплуа, и что оказалось ближе: техника или творчество?
– Конструирование радиоаппаратуры, конечно же, оказалось ближе. Но радиотехников не зря называют романтиками: душа тянулась к гуманитарной сфере. Хотя после вуза все складывалось таким образом, что я, ведущий конструктор ТЗИА, должен был пойти в науку. Я уже сдал кандидатские экзамены, определился с темой диссертационной работы, как вдруг телефонный звонок Егора Кузьмича Лигачева круто изменил мою судьбу. С его подачи в 1968 году я был избран секретарем парткома завода измерительной аппаратуры, затем стал вторым секретарем Ленинского райкома, заместителем заведующего орготделом обкома КПСС.
– Эта работа тоже была к душе?
– Я везде пытался искать что-то хорошее. Правда, в орготделе было неприятное ощущение, что ты копаешься в чужом грязном белье. Через год я понял: не мое это дело. Месяца три просил Лигачева отпустить меня с этой работы. Однажды выступал перед активом одного из северных районов. Смотрю, заходит Егор Кузьмич, садится в последний ряд. А потом говорит: «Вот ты просишься на другую работу, предлагаю тебе пойти в лекторскую группу обкома, нам такие люди нужны». В лекторской группе я был восемь лет.
И техника, и творчество
– Когда и как состоялось ваше профессиональное знакомство с областным телевидением?
– Мое первое пришествие на областное ТВ случилось в начале 1970-х. Я пришел туда заместителем председателя телерадиокомитета по телевидению. А через два года меня призвали в орготдел, потом в лекторскую группу обкома, и только в конце 1980-х Владимир Леонтьевич Паршин снова вытянул меня в телерадиокомитет. Так произошло мое второе пришествие на областное ТВ. К тому времени я уже понял, что это мое дело, в котором присутствуют и творческое, и техническое начала.
– Что вам удалось сделать за годы работы на ТВ?
– Мы расширили вещание на 90% населения области. Наша техника позволяла организовать перекличку областей, и мы с коллегами создали межрегиональный выпуск «Губернские новости». Эта идея живет и сейчас. Старались делать программы информационно насыщенными, просветительскими, культурными. Большим успехом, например, пользовались передачи на сельскую тему Веры Исаенко, «Вечерний кофе» с Ириной Чернявской.
– Жаль, что Ирина ушла из тележурналистики.
– Ира уже тогда говорила: «Как только мне исполнится энное количество лет, я уйду с телевидения». И слово свое, в отличие от многих коллег, сдержала. У нее были культурно-просветительские передачи, которые она вела в интеллигентной манере. Она хорошо смотрелась на экране, пользовалась любовью зрителей и все-таки ушла. Володя Рудаков, царствие ему небесное, вел интеллектуальную программу «Книга». Этот талантливый человек, к сожалению, умер в полной нищете.
Николай Побережный, начальник аппаратно-студийного комплекса, стал вести программу «Старые пластинки». Он очень много знал о музыке, его творческие вечера собирали в театре полные залы. «Праздник в нашем доме» вела Ирина Кречмер. Когда исчезла необходимость в дикторах, я предложил ей попробовать себя в качестве ведущей. И она, и Побережный сначала в штыки восприняли мое предложение, а когда попробовали – вошли во вкус. Алексей Потолов работал на нищенском окладе в СФТИ. Я пообещал платить намного больше, и он великолепно смотрелся на экране. Лилия Михайловна Корнянская возродила молодежную редакцию, вела программу «Наша почта», а потом показала себя как прекрасный организатор в рекламном отделе. Мы добились, чтобы Томску отдали третий канал, который стал принимать передачи из Санкт-Петербурга. Местные журналисты имели возможность подтянуться до высокого уровня питерцев. А после моего ухода третий канал профукали.
– Если все было так прекрасно, почему же вы ушли?
– Вы же помните, какое это было время. Начало перестройки. Из СМИ ушла цензура, осталась только личная совесть журналиста. За моей спиной подкупали сотрудников. Политики, представители власти были заинтересованы в эфирном времени. Помню, идет прямой эфир, разгораются предвыборные баталии, идут взаимные оскорбления, я, ведущий, принимаю удар на себя, после чего от одной известной журналистки слышу: «Сколько тебе за это заплатили?» Могу честно сказать: ко мне ни рубля не прилипло. Хотя за эфир предлагали большие деньги. Угрожали. Звонили ночью на домашний телефон. Устраивали пикеты с оскорбительными лозунгами около здания ГТРК, однажды на мою защиту были вынуждены встать рабочие «Сибкабеля», которые знали меня по работе в райкоме. Ушел я из ГТРК в 1996-м по состоянию здоровья. Заработал инсульт, получил инвалидность, живу на скромную пенсию инвалида. И не жалуюсь.
Радость и горе пополам
– У вас, Игорь Константинович, говорящая фамилия. Если верить народным приметам, она должна приносить вам счастье. Действительно ли она вас оберегала от бед и одаривала счастьем?
– В армии, уже в самом конце службы со мной произошел случай, который заставил поверить, что ангел-хранитель отводит от меня беду. Это был учебный полет на стратегическом бомбардировщике. Семь членов экипажа. Я, радист, вместе со стрелком сидел в хвосте самолета, полет завершался, я уже закончил передачу, убирал ключ и вдруг грохнулся лицом прямо о рацию. Когда меня вытащили, увидел: самолет без носа, кабину отбросило метров за триста.
Я три месяца пролежал в госпитале. Когда меня выписали, пришлось пройти по кладбищу, которое находилось рядом с госпиталем, и там, в последнем ряду, я увидел пять свежих могил – все члены нашего экипажа. А шестой, стрелок, как я узнал позже, умер дома. Я, когда увидел могилы, тут же потерял сознание от потрясения. Было ли это мистическое влияние фамилии или случайное стечение обстоятельств, не знаю, но факт остается фактом: из семи членов экипажа я один хожу по земле.
– Простите, но ваших детей, Олега и Ольгу, фамилия не уберегла.
– Это тяжелая тема.
– Понимаю, поэтому и прошу прощения.
– Мы с Валентиной сумели выжить только потому, что были вдвоем. Наш Олежек был всесторонне одаренным парнем, окончил АВТФ ТПУ, увлекался музыкой, играл на пианино, на флейте, рисовал, выжигал, собирал модели самолетов, самостоятельно собрал себе первый компьютер, знал три языка, переписывался со всем миром. Диагноз «лейкоз» ему поставили неожиданно. Благодаря поддержке Егора Кузьмича Лигачева и Романа Михайловича Романова, которые помогали доставать лекарства, удалось продлить Олегу жизнь на семь с половиной лет. Но в 1990-м
Олежека не стало, ему было всего 28 лет. У него остался сын, сейчас он уже взрослый, работает
в IT-фирме, живет в Астане. Валентина собирает для него папочку с материалами об отце.
А Олюшка умерла в 2008-м, тоже от онкологии. Она окончила факультет журналистики, работала на радио, телевидении, у нее это хорошо получалось. Ее детям, Гоше и Софии, было 11 и 9 лет, сейчас старший учится на юрфаке в ТУСУРе, правда у него вдруг возникли сомнения в правильности сделанного выбора, младшая осваивает профессию рекламщика в индустриальном техникуме. Красивые, умные ребята выросли. Оба хотят побыстрее, пока мы еще живы, встать на ноги. Мы учим их жить экономно.
– Получается?
– Когда жизнь прижмет, начинаешь считать каждый рубль. И они, надеюсь, сумеют это сделать. Нас с супругой, повторю, спасает только то, что мы всегда вдвоем. И в горе, и в радости.
