— Что заставило? Город надоел, стройка надоела. Я тридцать лет строил. А сейчас совмещаю работу с отдыхом, природой наслаждаюсь, – говорит Виктор Соколов.

Раньше каждый год весной и осенью ездил на уток. А сейчас жалко стрелять. Ружье лет десять уже не достаю…

От отца к сыну

У Соколовых это уже семейная традиция – отец Виктора после выхода на пенсию почти два десятка лет прослужил в Калтайском заказнике. Пять лет назад эстафету принял сын. Обосновался в родительском доме в Курлеке. О работе егеря знает не понаслышке — прошел отцовскую школу.

Заказник в двух шагах от села, свернул с асфальта и вот они – 52 тысячи заповедных гектаров с обитающей на них живностью. Несмотря на близость к городу (всего 30 км от Томска), здесь очень высокая численность лося и глухаря. Более того, это первый природный заказник в регионе. Он был открыт 50 лет назад и почти половину из них, 23 года, в надежных руках Соколовых.

Блудные охотники

Заказники, где запрещена любая охота, всегда манили к себе браконьеров. Только за первую неделю нынешнего декабря Виктор Соколов с охотоведом Томского района Сергеем Кустовым дважды задерживали нарушителей. Составили протоколы, передали материалы в суд.

Все говорят, что заблудились. В центре заказника, с расчехленными ружьями! 

 

Браконьеры никого подстрелить не успели, но если попался в заказнике с оружием, уже нарвался на штраф – от 3 до 5 тысяч рублей. Его сумма увеличивается в пятикратном размере, если у задержанных обнаружены трофеи незаконной охоты. В рейды Виктор Васильевич чаще всего отправляется в выходные и праздники. Бывает, что и в будние дни, если его помощники из числа местных охотников сообщают о тревожных сигналах.

– Это агентурная сеть. Без нее нельзя в любой оперативной работе, – отшучивается Соколов.

И все-таки зимой, по его словам, в заказнике спокойнее, особенно когда снега много – по лесу на автомобилях не пройти.

– Снегоходов вот развелось видимо-невидимо, – замечает Соколов. – В этом году хорошо мне новую «Тайгу» дали, а то на «Буране» даже выезжать было стыдно, не то, что кого-то пытаться догнать.

Но самое напряженное время в борьбе с браконьерами у егеря впереди: весной откроется сезон охоты, и нужно быть начеку.

Егерская арифметика

Четыре раза в год Соколов определяет, сколько зверья водится на охраняемой им территории. Как раз сейчас проводит зимние учетные работы.

– По заказнику у нас проложены специальные маршруты. Через сутки после последней пороши начинаю обрабатывать первый, а всего маршрутов четыре — от 8 до 16 километров. Иду и все следы птиц и зверей, которые попадаются, заношу в маршрутную карточку. Потом пересчитываю по формуле с учетом площади заказника и определяю, сколько у нас, к примеру, лосей, – объясняет Виктор Васильевич.

По прошлогодним данным, было чуть больше 50-ти, но год на год не приходится. Бывало, до 76 особей насчитывали. Это зависит от кормовой базы, природных явлений и экологии. Животные, говорит Виктор Васильевич, чувствуют, что их ждет: если год ожидается богатый на корма, значит, и выводки будут большие, если голодный — уменьшают продуктивность.

– Бывает, что гнус телят заедает, комары-мошка забивают ноздри так, что они дышать не могут и погибают, – продолжает Соколов. – Медведи тоже много уничтожают лосей. Особенно по весне, когда голодные выходят из берлоги.

Если косолапый попал на след лосихи с приплодом, одного лосенка точно заест (а она приносит обычно двух). Возможно, и мамаше достанется, если возьмется защищать детей. У нас сейчас, судя по всему, шесть медведей в заказнике. Весной точно посчитаем.

Беспокойный жилец

Очень беспокоит Виктора Васильевича то, что в заказнике пару лет назад появился новый жилец – соболь:

– Лучше бы его не было. Он же хищник, кушать хочет каждый день. Кроме мышей, ему надо рябчика поймать, глухаря, зайчиком тоже не побрезгует. А если на кладку весной наткнется, все яйца съест, выводки тоже подбирает. Численность боровой дичи с его появлением сразу на убыль пошла. А ведь в междуречье для рябчиков и глухарей самые что ни на есть подходящие условия, райское место.

Лесной роддом

Зверью в заказнике хорошо, а вот для жителей населенных пунктов такое соседство сплошная головная боль: ни дрова заготавливать нельзя, ни поля обрабатывать, ни, тем более, охотиться. И вот с участием Виктора Соколова пару лет назад было проведено зонирование заказника. В результате выделили три зоны – заповедную, лесную, и сельхозназначения. В каждой установлен соответствующий режим природопользования. Виктор Васильевич считает этот опыт полезным, ведь нужно считаться и с интересами людей.

Заповедная зона, в 13-ти километрах от асфальта, – самая большая, включает 40 тыс. га.

Это своего рода родильный дом, детский сад. Вся живность, что есть в заказнике, там плодится

В идеале здесь вообще не должно быть посторонних, то есть людей. Установили шлагбаум, но все равно прорываются:

– Даже грибников стараемся не пропускать туда. Да и делать там в принципе нечего — грибные места ближе.

Несмотря на большую нагрузку, Виктор Васильевич от своей работы получает удовольствие:

– До того на снегоходе намотаешься, приезжаешь, сил нет. Отлежался, отсиделся, и опять в лес манит. День-два не съезжу – уже скучаю.

— Виктор Васильевич человек слова. Порядочный, ответственный. Свою работу знает и любит. В общении с людьми доброжелательный, но у нарушителей не идет на поводу. Местные охотники его уважают, — говорит Сергей Кустов, ведущий специалист отдела охотничьего контроля и надзора по Томскому району.

На егерей не учат ни в одном учебном заведении. Ими становятся по призванию. Виктор Соколов — уж точно.

Было дело (из рассказов егеря)

Пьяный рябчик

— Еду на «Буране» – домой возвращаюсь. Смотрю, рябчик по моей буранице бежит. Потом лег. Подъехал к нему. На улице минус 20. В руки его взял – не трепыхается. Замерз? Ранен? В тряпку завернул, привез домой. Нашел коробку, орехов ему кедровых наколол, блюдечко со снегом поставил. Созвонился с Северским зоопарком. Специалисты приехали, забрали. Потом разобрались, в чем дело. Оказывается, рябчик пьяный был. Это не шутка — калины наклевался забродившей и захмелел.

Медведь в шоке

— Наши лесники осенью сосенки сажали. Для этого нужно борозду трактором пропахать. Одной гусеницей по берлоге практически проехали. И медведь из нее не вылез. И только когда люди следом за трактором с лопатами пошли, их человек 10 или 15 было, он выскочил оттуда. И, бедный, не знает, что делать, куда бежать – люди кругом. И они от страха тоже не знают куда бежать. Мы потом с охотоведом территорию объехали. Мишка далеко не ушел, видно, остался берлогу караулить.

Аист на болоте

— В нашем заказнике черный аист свил гнездо. В Томской области он редко гнездится, мы приехали посмотреть. Гнездо на дереве огромное, метра полтора в диаметре, а увидеть его трудно — черный аист умеет маскироваться. Стали ждать. Вот птичья голова появилась. Думали, один сидит. Смотрим — еще голова. Птенцы еще, а уже размером с гуся! Всего птенцов оказалось три. Аисты свили гнездо рядом с болотом — там лягушек видимо-невидимо, — сообразили, что еда рядышком, ведь на Обь за рыбой летать далековато…