За несколько недель до самого пронзительного праздника в году – годовщины окончания Великой Отечественной войны, длившейся мучительные 1 418 дней и ночей, – в Лондоне прошла премьера художественного фильма «Сын другой матери». Томск к этому кинособытию имеет прямое отношение. В основу сюжета картины легла история томского фотографа Федора Бурого: жительница острова Джерси укрывала его от фашистов в годы Второй мировой войны. Сбежавшего из немецкого плена паренька Луиза Гульд (так звали эту бесстрашную женщину с горячим сердцем) спасла ценой собственной жизни.
Сценарий фильма написала ее внучатая племянница – писательница Дженни Лекот, долгие годы скрупулезно собиравшая отзывы о подвиге своей родственницы. Томск и туманный Альбион разделяют более 5 тыс. км. Но людей, которые никогда друг друга не знали, объединило общее чувство – ненависть к фашистским захватчикам, разрушившим мирную счастливую жизнь. Сострадание к тем, кто попал в безжалостный молох войны. И готовность в общей беде подставить друг другу плечо. А это в очередной раз подтверждает: День Победы – всенародный праздник.
Винтовка вместо фотоаппарата
Фронтовика Федора Бурого не стало в 2001 году. Не удалось найти и родственников ветерана. Ребята из 51-й школы (там создан Музей боевой славы 166-й стрелковой дивизии) как-то сходили «на разведку» по последнему адресу на пр. Фрунзе, где проживал Федор Поликарпович. Застать дома хозяев квартиры не удалось. Соседи сказали, что там живет молодая пара. Скорее всего, новые собственники. Правда, в одной из газет прошла информация: потомки ветерана после его смерти перебрались… в Лондон.
Удивительную историю томского бойца помогли восстановить газетные вырезки полувековой давности, хранящиеся в архиве школьного музея. Письма от друзей с острова Джерси томский фронтовик еще при жизни передал в музей. И воспоминания немногих людей, кто был так или иначе знаком с Федором Поликарповичем. В их числе известный томский архивист-поисковик Наталья Морокова. Они жили по соседству на улице Карташова.
– Это сейчас я бы замучила Федора Поликарповича расспросами о стрелковой дивизии, о подробностях его побега из концлагеря и об освободительном движении на острове Джерси. Но тогда мне было восемь лет, мы с дворовыми ребятами сутки напролет в тимуровцев играли. Знать бы наперед, что эта информация мне в будущем для работы пригодится… – говорит Наталья Морокова. – В моих детских воспоминаниях он остался добрым, скромным, тихим человеком. Говорят, что не любил рассказывать про войну. Оно и понятно: те, кто побывал в фашистском плену, сильно об этом не распространялись. Меня иногда спрашивают школьники: если он был фотографом, значит, не воевал? Да нет же! На фронте все автоматы в руки брали. Но фотографом он действительно был. Еще подростком прошел обучение у известного томского мастера Пенькова. Слышала, что до войны Федор Поликарпович работал кочегаром в железнодорожном депо Томска.
Когда фашисты напали на Советский Союз, Бурому было 22 года. О том, как жить дальше, он долго не думал: на второй день войны записался на фронт добровольцем. 26 июня 166-я стрелковая дивизия, в чьих рядах уходил Федор, выдвинулась из Томска. Сибиряки, славившиеся на фронте своим бесстрашием, стояли на смерть под Вязьмой – обороняли подступы к Москве. В октябре военная удача оставила соединение Бурого. Шоссе, соединяющее столицу со Смоленском, перекрыли немцы. Сибиряки оказались в окружении. Недолго машина, на которой Федор вез тяжелораненых товарищей, лавируя между рвущимися снарядами, продолжала свои маневры. Одна из мин угодила прямиком в фургон. Удар был такой силы, что машину перевернуло, а потерявшего сознание томича далеко отбросило взрывной волной.
Очнулся боец от грубого окрика на немецком языке: «Встать!» Израненного парня в окровавленной гимнастерке фашисты привезли в занятую ими Вязьму. А дальше сибиряка ждал долгий, изнуряющий путь в концлагерь. Добивать парня немцы не стали. У них была своя логика: ранение не смертельное, значит, сможет работать. Сколько протянет. Жизнь пленника в фашистском лагере много не стоила.
Остров смерти, остров мечты
Маленький уединенный остров Джерси уютно расположился в проливе Ла-Манш. Чтобы обойти такой вдоль и поперек, нескольких часов хватит – 14 км в длину, 8 в ширину. Сегодня его называют не иначе, как островом сокровищ (поговаривают, когда-то здесь прятались пираты) и офшорным раем. В последние годы тихий, зеленый Джерси все активнее осваивают туристы. Но в годы Второй мировой войны он превратился в настоящий остров смерти.
Гитлеровцы обрушились на Джерси мощной волной, оккупировали его без единого выстрела. После чего открыли на острове концентрационный лагерь «Силт». Один из самых страшных на территории Нормандских островов (в их состав входит и Джерси) – его охраняли исключительно эсэсовцы. И настолько засекреченный, что даже в тоннах документов Третьего рейха упоминаний о нем днем с огнем не сыскать. В этот ад и был отправлен попавший в плен томич.
– Не менее чудовищным, чем сам лагерь, оказался путь до него. Мои знакомые, общавшиеся с Федором Поликарповичем, пересказывали мне его воспоминания, – говорит Наталья Морокова. – До Франции узников везли по железной дороге. Как скот. В прямом смысле этого слова. Набивали вагоны людьми до отказа. А там – ни воздуха, ни еды, ни воды, ни места, чтобы элементарно позу сменить. У половины пленных серьезные ранения. Жарища стояла неимоверная. Поезд мчал без остановок. Когда состав прибыл на станцию и фашисты открыли вагоны, вперемешку с живыми людьми были трупы. Больше половины узников просто не выдержали.
На этом испытания дорогой не закончились. Из французского городка Сант-Мало до Джерси пленников переправляли по воде. А на улице – зима и мороз, ледяная баржа продувалась всеми ветрами.
После захвата Нормандских островов в июле 1940 года Гитлер распорядился превратить их в неприступную крепость. И проложить здесь подземную железную дорогу до порта Сент-Хельер. Над способом осуществления своих амбициозных планов фюрер не задумывался: использовать труд пленных. При этом было распоряжение: особенно не щадить русских, испанцев и французов. Через всю Европу фашисты гнали военнопленных в здешние концлагеря. По прикидкам историков, здесь постоянно находилось около 20 тыс. узников. Они осваивали каменоломни острова. Работка такая, что и здоровому крепкому мужику не справиться, не говоря уже об измученных голодом, болезнями и постоянными побоями людей. Нужно было вырубать кувалдами в скалах огромные куски камня и загружать в тачки. От такой работы из рук начинала сочиться кровь. Но с этим, разумеется, никто не считался. Пленным даже был отведен «срок годности» – полгода. Дольше, как правило, такие нечеловеческие нагрузки никто не выдерживал. От ставших бесполезными узников эсэсовцы избавлялись: расстреливали и сбрасывали со скал в море. Но самым излюбленным способом расправы было медленное удушение проволокой.
Зато к жителям островов фашисты относились без особой агрессии. Гитлер считал англичан расой едва ли не равной немцам. Те же искренне жалели узников. Федор Поликарпович вспоминал, с каким состраданием жители Джерси смотрели на них, бредущих в несметных колоннах на работы. И как бесстрашные женщины, минуя эсэсовцев, бросались к изможденным от голода пленным, чтобы сунуть им в руки нехитрую снедь – хлеб, фрукты, сухари. Для самого фронтовика навсегда памятным стал стакан молока, который Федору налил спасший его после побега фермер. Организм парня был настолько истощен, что угощение он не осилил. Выпил половину стакана и потерял сознание.
Ну здравствуй, Билл!
Владелица бакалейной лавки Луиза Гульд никогда не интересовалась политикой. Она была самой обычной женщиной, растила детей, вела хозяйство, работала. На маленьком островке новости разлетаются быстро. Известие о том, что старший сын Луизы, морской офицер, погиб на фронте, потрясло всех джерсийцев. Мисс Гульд стала одной из первых на острове, у кого война навсегда отняла родного человека. С тех пор женщина возненавидела фашистов. И над решением укрыть в своем доме бежавшего из плена русского мальчишку не размышляла ни секунды. Хотя за это грозила смерть. Но он был так похож на ее погибшего Эдварда: такой же молодой, отчаянный, хлебнувший горя вдали от дома…
– Он ведь тоже чей-то сын. И где-то на другом конце земного шара о нем тоже плачет его мать, – сказала тогда Луиза участникам Сопротивления.
Доброе отношение жителей острова к узникам сразу не понравилось фашистам. Был издан приказ: всякий, кто скрывает или ненадолго предоставляет кров военнопленным, бежавшим из лагеря, подлежит смертной казни. Но джерсийцы все равно помогали беглецам.
Это они спасли томича. Первая попытка побега не удалась. Наказание было изощренным: Федора раздели, облили водой, приковали к нагруженной камнями тачке и приказали бегать по плацу. А эсэсовцы безжалостно хлестали его бичами. После пытки парень сутки пролежал без сознания. Но не умер. И надежды бежать из фашистского плена тоже не оставил.
В один из дней, когда на островах зарядил ливень и работы были временно прекращены, Федор улучил момент, перемахнул через высокую стену лагеря и побежал по необъятному полю. Фашисты свое дело знали: на куртках узников были большие красные кресты. В такой яркой одежде беглецов далеко видно. И целиться на поражение легко. Томича выручили пресловутые английские туманы – прикрыли от вражеского глаза. А потом ему встретился местный житель, один из участников Сопротивления. Он привез парня к фермеру Рене Ле Мотте, который не раз укрывал у себя беглецов.
Увидев незнакомца, пришедшего в их дом вместе с папой, маленький сын Рене спросил:
– Это Билл?
То ли так звали кого-то из родственников или другого спасенного беглеца, то ли малыш в принципе знал еще не так много слов, но русский парень Федя с тех пор стал Биллом. Под этим именем и прожил он три года на острове Джерси.
Поймали волну
Луиза Гульд появилась в судьбе Федора Бурого спустя несколько месяцев. Немцы почувствовали неладное, установили слежку за домом фермера. Нашелся добрый человек – шепнул Рене об опасности. Оставаться там бывшему узнику было нельзя. Но и идти некуда. Луиза узнала про русского парня, и ее сердце дрогнуло: она решила спрятать его у себя. Чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов, всем объявила: из Франции к ней приехал племянник Билл. Федор Бурый был худощав, хорошо воспитан, а за месяцы, проведенные у Рене, еще и набор необходимых в быту английских слов подучил. Так что за французского племянника вполне сгодился.
Прощаясь с семьей фермера Рене Ле Мотте, томич достал свою единственную фотографию. Подбирая знакомые английские слова, подписал на обороте: «Друг в беде – настоящий друг. Другу Рене и его семье. Сентябрь, 1941–1943 годы. Джерси». Этот снимок Федора Бурого семья хранила в память о русском парне, жившем в их доме.
Мисс Гульд подарила Федору настоящую материнскую любовь и заботу. Парень жил в комнате Эдварда, носил его одежду. Продолжал учить язык и тайно ловил через радиоприемник сообщения с фронтов Великой Отечественной. Первым сообщением, которое он принял на английском, было известие о разгроме немцев под Сталинградом. Федор регулярно записывал сообщения, а листовки с новостями через участников Сопротивления передавал в бараки.
Беда нагрянула весной 1945 года. Предателей, как и добрых людей, хватало всегда. Кто-то донес гитлеровцам, что Луиза скрывает в своем доме беглого узника. Парня немцы не обнаружили: женщину предупредили о грядущем визите эсэсовцев, она успела переправить Билла к своим знакомым. Зато нашли спрятанный радиоприемник и русско-английский словарь. Этого было достаточно для того, чтобы Луизу арестовали.
* * *
Когда закончилась война, Федор ждал теплохода из Англии, чтобы отправиться домой. Проводить его пришли многие участники Сопротивления. Они искренне полюбили смелого русского парня, ставшего для них другом. Бурый очень ждал свою названую маму и ангела-хранителя, хотел еще раз сказать ей спасибо. Но Луиза так и не пришла.
Пройдут годы жизни под мирным небом, когда томич узнает: мисс Гульд давно нет на свете. Она повторила судьбу своего русского сына – за помощь бежавшему узнику была отправлена в концлагерь Равенсбрюк. Ее убили в газовой камере незадолго до долгожданной победы над гитлеровцами. Радостную новость о том, что война закончилась и тысячи матерей смогут снова обнять своих сыновей, Луиза так и не услышала.
А Федор Бурый до последних дней вспоминал свою английскую маму. Ту, что ценой собственной жизни подарила ему возможность еще долгие годы ходить по этой земле.
Указом Президента РФ № 422 от 28.04.1995 Федор Бурый был награжден орденом Почета. По информации из указа, на тот момент он был заведующим фотолабораторией ТГАСУ.